Красавица и ее чудовище - Ева Никольская

Поймав себя на этой мысли, Арацельс криво усмехнулся. Спасибо еще, что подобные порывы он в состоянии рассматривать через призму иронии. Иначе Катенку можно было бы только посочувствовать. Почему-то пришло в голову, что Иргис с Лемо дружно докапываются до бедной кровницы и практически не трогают его Арэ исключительно потому, что боятся растревожить прогрессирующую паранойю ее супруга. Маниакальный блеск в алых глазах, тихий скрежет стиснутых зубов и часто появляющееся выражение лица под условным названием "морда кирпичом" — чем не симптомы вышеупомянутого заболевания? Лечиться пора. А в качестве лекарства вполне подойдет небольшая порция общения с женой. Осталось лишь избавиться от звукового сопровождения в исполнении Ринго.

Вот только стоило передать пушистого бездельника Смерти, как Арэ выкинула очередной финт.

— Райс пообещал мне, что расскажет тебе одну очень важную вещь, — проговорила она, пряча тетрадь в его рюкзак. — Идем, — позвала, чуть улыбнувшись, и, схватив его за руку, потащила к эйри, замедлившему шаг в ожидании их.

Вот и… пообщались. Честное слово, лучше бы Катерина о своих безопасных днях болтала или еще раз использовала его живот в качестве боксерской груши, а не заставляла выслушивать эту "очень важную вещь", шагая между ними и крепко держа обоих спутников под руки. Чтоб не разбежались, наверное. Или чтоб не поцапались?

В принципе, новая информация ему понравилась. Во-первых, такой вариант его прошлого полностью оправдывал то, что при возвращении в Карнаэл он намерен защищать Арэ, а не вставать на сторону Эры. Учитывая список ее злодеяний, решение первого Хранителя уже не выглядело откровенным предательством, что хоть немного, но грело душу. Мужчина сделал выбор… Сделал его еще там, в стенах Дома, когда просчитывал разные возможности своих дальнейших действий. Убийство Кати было бы самым простым из всего. Но… разве он из тех, кто ищет легких путей?

То, что Арацельс сын Арда — бывшего третьего Хранителя Равновесия, от которого в полнолуние умудрилась забеременеть его мать, скорее порадовало, нежели огорчило мужчину. По крайней мере, теперь он мог откинуть версию о том, что его папашей был какой-то неизвестный Высший из Безмирья. Пусть кораг… пусть. Но ведь в теле человека, к тому же, если верить словам сослуживцев, хорошего человека.

Нелл никогда не рассказывала своему единственному чаду о том, чем на самом деле занимался его погибший отец и, тем более, не упоминала, что он — пришелец из другого мира. Она даже называла его иначе: Дэр, Дэрри… и никогда не произносила "Ард". Может, ей просто не было известно настоящее имя возлюбленного? Или она не хотела, чтобы его знал сын? В детстве мальчик считал, что мужчина, давший ему жизнь, был иноземным магом: большим, сильным, и непременно добрым. Таким его преподносила мать, и воображение ребенка запечатлело именно этот образ. Когда Арацельс повзрослел, он стал иначе воспринимать события прошлых лет. Особенно после того, как во время изучения ядов и целебных снадобий в Карнаэле, наткнулся на "Хрустальные слезы", аромат которых навсегда врезался в его память. Откуда у матери мог быть эликсир бессмертия, основным ингредиентом которого является сок цветка, не произрастающего в мирах Карнаэла? А ведь она говорила, что миниатюрный флакон с золотой крышкой — это последний подарок Дэрри… Тогда-то первый Хранитель и начал подозревать, что таинственный родитель — демон. Не самое приятное умозаключение, но… оно многое объясняло. Например, пусть слабую, но возможность Арацельса противостоять корагу в период условной ночи, не теряя до конца остатки собственного разума. И ритуал Единения Эра предлагала провести только ему, и в Карнаэл его привела раньше возраста, подходящего для Обряда Посвящения. Тогда она мотивировала свой поступок тем, что не желает упускать очень сильного и перспективного мага. Сейчас он понимал, что ей просто нужен был подходящий материал для нового эксперимента.

И ради этого она убила его родных?

Арацельс невольно прикрыл глаза, мысленно вернувшись в главный кошмар своего детства. Даже скрежет когтей, вой и топот за дверями каэры в ночные часы не вселяли в него столько ужаса и отчаянья, сколько он испытал тогда. Но время шло, будущий Хранитель научился уживаться со своими воспоминаниями, позволяя им просто быть. Как часть его биографии, как боль, навсегда поселившаяся в груди, как память о самых близких людях, которых ему не удалось тогда спасти. Слушая короткий и довольно сухой рассказ Райса о своем происхождении, первый Хранитель чувствовал, как в тысячный раз холодеет сердце и в бессилии сжимаются кулаки. Ему тогда уже исполнилось двенадцать… Талантливый маг-стихийник, он должен был помочь им! Он… и этот так называемый "друг семьи". Где его — такого хорошего и заботливого — носило, когда Нэлл умирала? Впрочем, ясно где… под каблуком у Луаны.

Мысль о перевертыше заставила блондина поморщиться. То, что случилось давно, не изменить — это прошлое. А вот некоторые моменты из настоящего и ближайшего будущего явно нуждались в коррекции.

— Твое рождение обрекло их обоих на смерть, — выдал Райс под конец и замолчал.

Катерина дернула его за рукав и нахмурилась, перевела тревожный взгляд на мужа и нахмурилась еще больше.

— Может быть, — красные глаза светловолосого Хранителя сузились, превратившись в темные щели на окаменевшем лице. — Зато твоя дружба могла спасти хотя бы ее, да только тебе, видать, не до того было.

— Много ли ты знаешь, мальчишка?! — мрачная усмешка скривила губы эйри.

— А много ли ты говоришшшь… дядя? — изучая собеседника поверх кудрявой девичьей головы, процедил Арацельс. — И сколько в словах твоих правды? Мои воспоминания не сохранили твой образ.

— Покажи ему медальон, — попросила Катя, в очередной раз дернув Райса за руку.

— Вот еще!

— Показывай уже, — вмешался в разговор четэри. — Достали все эти недомолвки. Что там за медальон такой?

К моменту завершения рассказа, все уже стояли. Во-первых, потому что на пути встретилось подходящее, по мнению Лемо, дриддерево, у которого он намеревался попросить временной защиты для всей компании. А во-вторых, потому что эта самая компания даже не пыталась скрывать, что прислушивается к столь любопытной беседе. Да и что еще делать, бредя по лесу в поисках места для стоянки? Не изображать же из себя воинствующих пришельцев, ожидающих засады за каждым кустом? И пусть подобное допускалось по умолчанию, разговорам это не мешало.

Райс недовольно фыркнул, но под тяжелым взглядом четэри достал из-за ворота рубашки требуемую вещь.