Киндрэт (Тетралогия) - Турчанинова Наталья Владимировна

Миклош знал, что это заклинание неподвластно кадаверциан. Надо полагать, их слугам — тоже. Однако, бетайласа, похоже, нисколько не смущало это обстоятельство. Он вытащил из-за пояса джинсов длинный стилет с черной рукоятью и, нехорошо усмехнувшись, покосился на тхорнисха. А затем, не предупреждая, словно топором, рубанул Бальзу по запястьям.

В голове нахттотера взорвалось солнце. Он взвыл от боли, скатился с кресла, упал на колени. Дух-убийца, не обращая внимания на покалеченного, все так же невозмутимо поднял тело Йохана и усадил на освободившийся «трон».

— Не скажу… что… твой способ мне понравился… Но он… действенен… — процедил Миклош, когда боль немного отступила и раны на культях затянулись. — Как ты узнал, где я?

— После того, как главы кланов стали дохнуть один за другим, мэтр отправил меня следить за тобой, — охотно отозвался бетайлас, взял тхорнисха за плечо и рывком поставил на ноги. — И правильно сделал, как ты видишь. Кстати, я, в отличие от тебя, могу переносить солнечный свет. Так что поторопись.

Глава 34

Испытание

Экзамены не имеют никакого смысла.

Если человек джентльмен, он и так знает достаточно, а если не джентльмен, то сколько бы он ни знал, будет ему во вред.

Тяжело дыша, сжимая в опущенной руке саблю, Вивиан стоял в спортивном зале. Возникшее после пробуждения желание оказаться где угодно, только не в собственной новой оболочке, прошло. Теперь он усиленно боролся со своим телом.

Как оказалось, оно не было приспособлено к физическим нагрузкам. Быстро уставало и требовало весьма бережного обращения. Мягких кроватей, теплых уютных одеял, свежей крови, предпочтительно второй группы. «И желательно, чтобы донор питался омарами и трюфелями, запивая их белым вином, — думал Вивиан с ненавистью, прислушиваясь к вожделениям своенравной плоти. — Или что там еще едят и пьют аристократы?!»

От сабельной рукояти через полчаса тренировки на изящных ладонях появились мозоли. Мышцы ныли. Сердце колотилось, как бешеное. Но проще было довести себя до изнеможения, а потом свалиться и уснуть, чем сидеть в комнате, старательно выискивая в своем рассудке зачатки раздвоения личности.

Кадаверциан стиснул зубы и снова поднял оружие, глядя на манекен. Если представлять на его месте даханавара, некоторые удары получались неплохо. «Вот уже кто покопался в моей душе, — с неприязнью размышлял Вивиан, раз за разом отражая атаки воображаемого противника. — Повеселился, читая чужие тайные мысли и желания!»

Разумом ученик колдуна понимал, что его обвинения вряд ли справедливы, но ничего не мог с собой поделать. Злость наполняла его, как вода отпечаток ноги на тающем снегу. И была такой же мутной.

Кадаверциан развернулся, отбивая очередной выпад «врага», и вдруг увидел Кристофа. Учитель стоял, прислонившись плечом к стене, и было непонятно, сколько времени он находился тут, наблюдая, как воспитанник кромсает невидимых неприятелей. Молодой некромант уставился на главу клана, боясь увидеть в его глазах тень того выражения, с которым Кристоф смотрел на Флору. Но колдун спокойно выдержал пристальный взгляд ученика и произнес будничным тоном:

— Думаю, тебе пора на практике применить заклинание вызова Тёмного Охотника.

— Я ослышался?! — удивился Вивиан, тут же забыв о своих подозрениях.

— Полагаю, ты уже достиг нужной магической мощи, чтобы контролировать его.

Мастер Смерти протянул руку. Вивиан, не задумываясь, отдал ему саблю, но не торопился следовать за наставником.

— Ты говорил, что Тёмный Охотник — это высшая магия нашего клана, и обладающий ею вместе с мощью получает большой груз ответственности. Я не уверен в себе. Я боюсь совершить ошибку, подобную той, что сделал Сэм.

— В тебе не сомневаюсь я, — улыбнулся Кристоф.

В кабинете мастер Смерти извлек из глубины шкафа нужный артефакт — ученик узнал черный кадаверцианский крест, который возвышался над идеально круглой подставкой из малахита.

— Смотри на него внимательно. — Колдун указал взглядом на артефакт. — И попытайся ни о чем не думать. Представь, что на этом месте ты видишь пустоту.

Не думать не получалось. Вместо пустоты Вивиану упорно мерещилась оскаленная морда Охотника и слышался отдаленный вопль, который издавала хищная тварь, пикируя на жертву.

Деревянный крест на столе внезапно потерял материальность. Его грубые грани стали таять. Размываться… Пол качнулся под ногами, комнату перечеркнула тонкая крестообразная трещина, и через мгновение привычный физический мир исчез.

Вивиан стоял на припорошенной снегом траве, возле гигантского, потемневшего от времени деревянного креста, врытого в землю.

С инстинктивным опасением кадаверциан взглянул на небо. То оказалось затянуто низкими серыми тучами, за которыми дрожала белесая дымка. Однако что-то подсказывало Вивиану — убийственного солнца за ней нет.

Было очень тихо. Пахло влажной травой и мокрой древесиной. Над пологими зелеными холмами стлался белый туман.

Молодой некромант глубоко вдохнул, понимая вдруг, что ему хорошо. Спокойно. Легко. Больше нет раздражения и недовольства собой. И, кроме того, он перестал чувствовать свое новое, нелепое тело:

— Где мы? — обернулся он к Кристофу.

Высокие ноты чужого голоса, который постоянно резал слух Вивиана, тут звучали смазано, глухо, тускло.

— Это мир кадаверциан.

Лицо колдуна, стоящего рядом, казалось бледно-серым, глаза светились яркой зеленью. На черном камзоле загорались и гасли изумруды, узкой дорожкой бегущие по отворотам рукавов и вдоль воротника, словно рой светляков.

— Отсюда мы черпаем силу. Здесь находим союзников, — мастер Смерти вынул из-за пояса ритуальный кинжал и протянул его ученику рукоятью вперед.

Вивиан молча взял оружие. Кадаверцианская магия всегда предполагала кровопускание. И чем крови больше, тем лучше.

Сжав кулак, ученик провел лезвием по запястью.

— Самыми сильными магами становятся те, кто лучше всех переносят потерю крови?

Похоже, этот вопрос позабавил учителя. Кристоф глухо усмехнулся:

— Надеюсь, ты помнишь формулу призыва.

Забрав кинжал, колдун воткнул его в черное дерево креста, и Вивиан произнес заклинание.

Послышался отдаленный шелест, будто ветер зашумел в кронах деревьев. Пелена тумана порвалась и клочьями полетела над землей. Теперь оба кадаверциана стояли по колено в белом, непрерывно движущемся потоке, над которым, подобно черному призраку, раскинувшему руки, возвышался крест.

Потусторонний мир волновался около минуты, а затем все снова успокоилось. Только тревожно подрагивали листья плюща, обвивающего крестовину.

— И что теперь? — тихо спросил Вивиан, потирая затянувшийся порез на руке.

— Ждать, — отозвался мастер Смерти.

Ученик кивнул. Напряженно вглядываясь в туман, он пытался угадать, как будет выглядеть его Охотник.

Кинжал, торчащий в дереве, вдруг начал подрагивать. Повеяло холодом. В воздухе стал явственно ощутим странный, незнакомый запах. А потом белая пелена беззвучно выпустила из себя черную тень.

Она медленно проплыла над землей и опустилась на перекладину креста. Вивиан почувствовал сухость во рту, когда разглядел огромное существо, которое впивалось в древесину загнутыми когтями и, вытянув мощную шею, покрытую щетиной, жадно принюхивалось к крови, оставшейся на лезвии. Длинные крылья, спускаясь до самой земли, касались травы острыми зазубренными краями.

— Это он?

Мастер Смерти кивнул.

Тварь медленно повернула голову. На ее костлявой морде, напоминающей лошадиный череп, обтянутый серой кожей, блеснули глаза. Щелевидные ноздри дрогнули, втягивая воздух.

Помня наставления учителя, Вивиан шагнул вперед. Рывком поднял рукав свитера, открывая руку. Охотник тряхнул головой, словно его одолевали мухи, и медленно спланировал вниз. Сложив крылья, он неуклюже заковылял к некромантам, и ученик впервые улыбнулся — похоже, страшный монстр был больше приспособлен к полетам, чем к хождению по земле.