Ямата-но Орочи - Олег Георгиевич Чудинов

— Чего это ты про них вспомнил? — недовольно проворчала Гурен. — У них семейные дела какие-то. Миссия или что-то типа того.

— Понятно. Орочимару вновь использует людей в своих планах.

— Ты что за чушь сейчас сказал? — подозрительно сощурившись, спросила Гурен.

— Он и тебя использует, — кивнув сам себе, продолжил говорить Итачи. — Иначе ты не появилась бы здесь. Наверное, он считает, что ты будешь нужна мне.

— Итачи... — не на шутку забеспокоившись, Гурен приложила ладонь ко лбу Учиха.

Вроде, не горячий. Но парень точно несет какой-то лихорадочный бред. Может, это так его глаза действуют? Говорят, эволюция Шарингана может повредить сознанию.

— Я здоров, Гурен, — отстранившись от руки девушки, ответил Итачи. — Просто... Ты разве сама не видишь, как действует Орочимару? Как он изменяет шиноби, знать, всех людей? Для него нет разницы между человеком и обществом. Для него все — это машина, состоящая из мелких частичек, которые должны работать в общей системе максимально эффективно. Он слишком циничен.

— Рюджин-сама циничен? — сдержанно переспросила Гурен. — Из-за этого ты ушел из Академии и присоединился к Минато. Он не циничен? Старая Коноха была лучше?

— Старая Коноха не была машиной, созданной для войны. Она не идеальна, но в ней я могу добиться своего. Быть самостоятельным. А не винтиком в механизме.

— Ты несешь бред, Итачи, — почти ласково сказала Гурен, с силой потрепав парня по голове, хотя руки чесались сделать чего-нибудь серьезнее. — Что ты, что Наваки — оба придурки, родившиеся с серебряной ложкой во рту.

— Это я-то? — смахнув руку Гурен с головы, уточнил Итачи.

— Ты-то! Твоя мать — ученица Рюджина-сама. Вы оба, ты и Наваки, шиноби Конохи, которые лично видели и знали Рюджина-сама. И выросли зарвавшимися идиотами, — уверенно заявила куноичи. — Механизм так механизм! Если благодаря ему выжила я и сотни и тысячи других людей, то я готова стать его частью! Моя судьба в руках Рюджина-сама! Не называй его циничным только потому, что не понимаешь, чего ради он ведет тебя именно по этому пути.

— У всего должны быть какие-то рамки разумного, Гурен, — мрачно ответил Итачи, болезненно поморщившись и прикрыв повязку на глазах рукой. — Должен быть иной путь.

— Кто-то просто оказался слишком слаб, — обиженно заметила Гурен.

— Именно так, Гурен, — с холодной серьезностью ответил Итачи. — И теперь я планирую стать сильнее.

***

Скептически поджав губы, я раскрыл кулак, развеивая вонючий пепел по ветру. Сгоревший локон волос Отохиме невесомым прахом умчался вдаль, подхваченный резким порывом. Связь с моей аватарой прервалась, но осталась полученная через нее информация. Приобретение Мангекьё — это всегда стресс, серьезная психологическая травма. Сама эволюция часто происходит из-за такой травмы, но, кроме всего прочего, додзюцу же усиливает ее воздействие на психику.

Мои собственные душевные травмы из прошлой жизни и отношений с бывшей женой оставили отпечаток на моей психике, не люблю я тех, кто в душе пытается копаться, психологов и психотерапевтов всяких. Однако жизнь среди шиноби заставляет отбросить свои предрассудки и начать мыслить разумно. Несмотря на психическую подготовку и культурные особенности воинского сословия, посттравматические стрессовые расстройства, ПТСР, среди ниндзя явления частые. И если раньше, в изолированных какурезато, на это как-то не особо обращали внимание, то в Унии умение шиноби пользоваться чакрой было востребовано и в гражданской жизни. Интеграция ветеранов в гражданскую жизнь требовала определенных усилий.

Никому не стало бы лучше, если прекрасный специалист и управленец, вроде Ринха Илмы, в прошлом глава клана Ринха, а сейчас министр сельского хозяйства Унии, страдала от тревожных расстройств, кошмаров и флешбэков. Типичная практика ирьенинов не предполагала лечения душевных расстройств, они и с банальными вирусными и бактериальными инфекциям-то с трудом справлялись, больше концентрируясь на лечении различных ранений. Мозгоправы у шиноби были, но Яманака и их коллеги по искусству скорее не вылечат, а покалечат. Так что в Унии помощь с душевными болезнями легла на плечи духовенства. Впрочем, это и неудивительно — душевно больных, беснующихся и одержимых демонами легко перепутать. Экзорцизмом последних мои мико и кануши занимались с самого зарождения Рюджинкё, часто встречаясь и с теми, у кого проблемы с головой вызваны не подселившимся в тело демонами и духами мертвых.

В общем, Итачи оказался на Кумотори совершенно не случайно. Конечно, трансплантация глаз между Микото и Итачи должна была производиться в максимально безопасных условиях, и обитель Отохиме этим условиям прекрасно соответствовала. Но и помочь справиться с пробуждением Мангекьё моему сыну тоже стоило. Правда, сейчас, выслушав диалог Итачи с Гурен, не уверен я в эффективности его терапии.

— Мы готовы, Дайкаге-сама, — отвлек меня от размышлений Хьюга Хиаши.

Холодный ветер сыпанул в лицо ворохом острых льдинок, когда я обернулся к главе клана белоглазых. Хиаши был хмур, на бровях и ресницах застыли белые хлопья инея. За теплой шапкой и шарфом не видно лица, но в белых глазах видна решительность.

— Отлично, — отступив от края скалы, ответил я Хиаши. — Погода здесь скверная. Хотя виды, конечно, прекрасные, но пора уж распрощаться с этими местами. Что там со здоровьем у всех?

— Сегодня обошлось без обморожений и обмороков, — отчитался Хьюга. — Установленный барьер спасает.

— Нужно включить в практику шиноби подготовку в высокогорных областях, — заметил я, скептически оглядев разбивших лагерь на созданной с помощью Дотона площадке ниндзя.

После утренней разминки и завершенного совещания, я отправился разбираться с текущими делами в теле клона, Чоды, в котором снова принял облик оригинального тела. А в нем самом у меня по