Отражения (Трилогия) - Вероника Иванова

Ответственность, будь она проклята! Эльфка права: если моё нечаянное вмешательство в Узор Судьбы отразилось на... А собственно, почему отразилось? И я попросил:

— Отложим прения по этому вопросу... на некоторое время. Лучше расскажите, из-за чего на Вас так зол этот... Кэл.

Эльфка куснула губу. Совсем по-человечески.

— Ты имеешь право знать... История давняя и... не очень-то приглядная. Случилось так, что мой последний возлюбленный оказался таковым и для сестры Кэла. Мийа сгорала от неразделённой страсти, а счастье улыбалось мне. Какое-то время верилось, что она смирилась и постаралась забыть, однако нелепая случайность унесла мою любовь в Серые Пределы, и Мийа... Обвинила в этом меня. Конечно, обвинения были вызваны помутившимся от горя рассудком, а не истинными обстоятельствами, но её это не смущало. Мийа настояла на сборе Совета Кланов — только для того, чтобы её претензии были сурово отклонены. Возможно, она сумела бы успокоить чувства, если бы... Если бы я не сказала, что жду ребёнка, плоть от плоти моего возлюбленного... Мийа окончательно обезумела и атаковала меня каскадом самых сильных чар, на какие только была способна... Я лучше обращаюсь с клинком, чем с заклинаниями, но сумела устоять. Под первым натиском...

— Был и второй?

— Был... — вспоминая, эльфка мрачнела. — Ещё сильнее. Ещё смертоноснее. Не знаю, как ей удалось достичь таких высот, ведь она никогда не считалась искусной заклинательницей...

— «Рубиновая роса», — подсказал я.

— «Роса»? — она обдумала эту мысль, затем согласно кивнула. — Очень похоже... Так вот, натиск усилился вдвое...

Эльфка скупилась на подробности. Возможно, не хотела воскрешать в памяти столь болезненные события, а возможно... Не могла это сделать. И не потому, что откровенничать с человеком — постыдно для эльфа, а потому, что... И у людей, и у эльфов есть одно чудесное свойство — забывать. Заглаживать острые углы обид и разочарований. Закрывать чехлами отслужившую своё мебель. Ни в коем случае не выкидывать, нет! Любая мелочь навеки остаётся в памяти, но... Лишь для того, чтобы иногда — под стук осеннего дождя или в алых лучах заката — вынуть старую безделушку из шкатулки, согреть своей ладонью, снова почувствовать печаль или радость... Они не будут слишком яркими, эти чувства — с течением времени меркнут любые краски — но, утратив свежесть, настоятся, словно вино, и в самом простом событии появится глубина, которую ты не мог заметить... Не хотел замечать...

Люди забывают быстрее. Как и живут — быстрее. Тоска эльфов может длиться столетиями — пока не случится что-нибудь настолько светлое и радостное, что места для страданий останется слишком мало, и эти самые страдания, поворчав, уснут в одной из дальних кладовых...

Я слушал неторопливый рассказ эльфки, поглаживая пальцами тёплое дерево столешницы, а перед глазами... О, перед глазами метались тени...

«Это ты, ты во всём виновата, только ты!...» Фиолетовая бездна безумных глаз чернеет с каждой минутой. Прекрасное лицо искажается под умелыми ласками злобы. «Если бы он остался со мной, был бы жив и по сей день!...» «Успокойся, Мийа... Тебе нужно отдохнуть, послушать музыку...» «Какая музыка?! Не тебе решать, что мне нужно!... Убийца!...» В бирюзе ответного взгляда плещется сожаление. Искреннее сожаление. «Не обвиняй меня, Мийа... Он продолжает жить, что бы ты ни думала...» Тонкие черты кривятся и текут. «Да! Жить! Где?!...» Спокойная и мудрая улыбка. «Во мне... У меня будет ребёнок, Мийа...» Твердь сознания разверзается окончательно. Ребёнок... Последняя капля, подточившая скалу духа. «Этому не бывать!...» Молния срывается со скрюченных пальцев...

— Я бы не смогла справиться, но... Должно быть, моя любовь проложила дорожку в Серые Пределы — на один короткий вдох возлюбленный вернулся ко мне. Вернулся, чтобы защитить свой последний Дар... Возникшая где-то в глубине Сила смыла атакующие и защитные чары Мийи... Она умирала и, зная это, ударила всем, что смогла собрать... Не знаю, что именно произошло — я не слишком сведуща в магических материях — но... Что-то нарушилось. Позже, когда лучшие лекари и заклинатели осматривали меня, выяснилось: ребёнок... Нет, не умер: скорее, застыл на границе между жизнью и смертью. Не исчез, и не остался... Когда я перестала его чувствовать, мир рухнул. И никто не мог предложить помощь. Никто не знал, как вернуть его душу...

Она говорила ровно и достаточно спокойно, но жилка на виске выступала всё заметнее. Выдержка воина, запирающего боль в груди. Это достойно восхищения, однако временами — очень и очень вредно.

— Скорее всего, душа ребёнка была вытеснена в один из Межпластовых Карманов .Неудивительно, что ваши чародеи не знали решения задачи. Следовало бы обратиться к более сведущим...

— Я обращалась ко всем! — почти выкрикнула она, но тут же опомнилась, понижая тон голоса: — Ко многим... Меня раздирала тоска. Такая глубокая, такая горькая, что я не замечала смены дня и ночи... Я не чувствовала своего ребёнка, своего единственного ребёнка, первого и последнего...

— Почему же — последнего? — странно и удивительно. Надо уточнить.

— Один из магов... Человеческих магов... Пообещал помочь. Но предупредил, что я больше не смогу иметь детей, — в бирюзовых глазах промелькнула тень. Очень печальная. Очень страшная.

— Но он не помог? — уточнил я.

— Он обещал... Говорил, что нужно выждать время... Потребовал, чтобы я заняла место в свите маленького принца.

— В качестве личного палача? — поверьте, я не хотел причинять лишнюю боль и без того настрадавшейся женщине, но прятать ЭТУ горечь не считал нужным.

— Не только. Я делала много... всего. Убивала... Я не помню всех мёртвых лиц, и к лучшему: иначе не удалось бы ни разу сомкнуть глаз... — признание далось эльфке с трудом. Потому что она признавалась, в первую очередь, самой себе.

— Вы так легко забирали чужие жизни? — мои представления о листоухих не имели ничего общего с образом жестокого убийцы. Высокомерные? Сколько угодно! Гордые? О, да! Прекрасные? Несомненно! Но — мясники?...

— Не легко, — она помолчала и продолжила медленно, словно пробуя слова на вкус: — Я не могла избавиться от боли, и маг... Сделал для меня порошок...

— На основе «росы», разумеется! — кивнул я.

— Очень может быть, — согласилась эльфка. — Только не скажу, какой именно. Просто не знаю. Я... забывалась. Я отпускала себя, и освобождавшееся место занимал кто-то... чужой. Грубый. Мерзкий. Беспощадный. Бесчувственный. Я видела эту тварь, дышала вместе с ней, но... не могла противиться. Да и не хотела. Нанюхавшись порошка, я забывала о ребёнке, забывала о той боли, которая терзала сердце... И не желала вспоминать.