Спасти СССР! «Попаданец в пенсне» - Валерий Белоусов

Что, выходит, так называемый переворот готовили кретины? Нет.

Это не переворот. Это декорация… Недаром Буш сказал президентскому пулу журналистов:

— Не все перевороты удаются! Эти — продержатся ровно три дня…

Что у умного на уме, то у Буша…

Язов, глухо застонав, несколько раз ударил себя кулаком по высокому лбу.

Никогда ему не везло.

Не везло, когда, прибавив себе год возраста, — просился на фронт — а его направили в училище…

Не везло, когда после училища засунули (другого слова не подберёшь) на стоячий Волховский фронт, в болота и трясины, в холод, голод и вечную грязь…

Не везло, когда его так неудачно ранило — и он потом долго скитался по госпиталям, страдая от нестерпимых болей в поврежденном осколком седалищном нерве… На войне ведь не каждая боевая рана в грудь — автор и сам, честно говоря… впрочем, сейчас речь не о том.

И с наградами вот тоже… Первый свой орден, Красной Звезды — Язов получил только в сорок пятом (а ведь его представляли до этого трижды). Хотя дело не в наградах, конечно, а всё же — обидно…

А вот теперь, как венец военной карьеры — заговорщик, путчист, блин горелый.

Хотя заговор, конечно, был… он ведь не полный идиот! И скорее всего, назначенный своей кульминацией именно на девятнадцатое августа. Просто они, члены ГКЧП, стали вдруг пешками в чужой, вражеской игре…

Крючков, поблёскивая очками, вошёл в кабинет без стука…

Хотя в прежние, давно прошедшие времена быть бы ему, по уму, не более чем младшим надзирателем в Вятлаге ГУЛП[37] и про стены древнего Кремля слышать только в первомайской песне…

— Какие задачи выполняют войска Министерства обороны? — бодро спросил председатель КГБ.

— Оказывают шефскую помощь труженикам села в уборке урожая! — не менее бодро отрапортовал Язов.

— Ты что? Совсем утратил управление войсками?

— Да, утратил.

— И давно?

— С самого утра!

Крючков испуганно выпучил глаза, увеличенные стёклами очков:

— Это как же?

— Это так же. Я даю команду Грачеву перебросить в Москву Болградскую десантную… он мне — понятно, отвечает мне — есть!

И тут же Шапошников, главком ВВС, мне докладывает, что из-за погоды борта не могут подняться… Даю команду проверить — мне докладывают, что метеоусловия приемлемые!

Начинаю нажимать — а Шапошников мне отвечает — есть!

И опять ничего не делает… Начинаю звонить ему каждые десять минут… Так он, сволочь, саботажник, взял и хаотически разбросал прибывшие полки по двадцати разным аэродромам!

Начинаю их искать… с трудом нашёл всего один полк.

Дошел он аж до Московской Кольцевой, где перед постом ГАИ и встал. По чьему приказу? Говорят, ему Грачёв запретил входить в Москву…

— Уже четыре… — задумчиво протянул Крючков.

— Что?

— Четыре генерала отказываются исполнять прямые приказы… Твои — Грачёв и Шапошников, мой — Расщепин… и ещё вот Громов — командующий Внутренними Войсками… У Пуго тоже есть свой ренегат.

— Обосрались мы, Владимир Александрович…

— Мы ли? Или нас… обгадили? Но я одного не понял — кто отдал приказ вывести войска из Москвы, когда всё только начиналось?

— И правильно кто-то скомандовал! Жаль, что это не я! Войска в городе, солдаты пьяные, недолго и до беды… Либо задавят кого, либо застрелят — а вот тогда, как кровь прольётся, у демократов руки будут развязаны…

— Не спорю… но кто это приказал, кто?!

— Думаю, мы об этом скоро узнаем… А я бы тебе посоветовал от греха свои дела в порядок привести! Все твои триста тысяч учётных карточек…

Язов тоже умел быть язвительным…

19 августа 1991 года. Двадцать два часа тридцать минут. Москва, Новинский бульвар, народное гулянье

— Ну, а в чём вы видите смысл заговора?

— Смысл заговора прост и незамысловат, как солёный огурец… убийство.

— Убийство СССР, я вас правильно понял?

— Нет, неправильно… Что там СССР? Государство-подросток… сколько таких было и еще будет на этой святой земле. Смысл заговора — убийство целого народа…

— Какого народа?

Взъерошенный бородатый философ в пляжных вьетнамских резиновых тапочках на босу ногу, бесстрашно шлёпающий по лужам, удивлённо посмотрел на человека в старомодном пенсне:

— Русского народа, разумеется… Хотите подробности?

— Да уж, пожалуйста, если можно…

— Нужно. Итак, я хочу убить русский народ. Ну, я то лично не хочу, но вот на секунду предположим, что я некий вселенский злодей.

Именно русский — потому что этот народ мешает мне, носителю совсем иных ценностей, жить. Просто самим фактом своего существования. Дурной пример, знаете ли… Я тут приучаю-приучаю потребителя к сытным помоям, а они, русские, мерзавцы такие, завтра к звёздам полетят? Это не дело. Потребитель должен не на звезды смотреть, а в корыто и сыто чавкать, мне на радость.

Как же я буду его, русский народ, убивать?

Самый простой способ — физический… Вот, допустим — призвали русского паренька в армию и там убили. Нет, не в бою — тупо его забили азербайджанцы насмерть табуреткой в казарме… Доколе это будет продолжаться? До тех пор, пока власть будет карать полковников за дедовщину. До тех пор, пока вследствие этого полковники изо всех сил будут дедовщину эту скрывать… Но если карать за СКРЫТИЕ дедовщины? Вы улавливаете мою мысль? Да полковники будут в казарме жить, лишь бы только не пропустить, не скрыть случайно…

— Да ведь так и есть… то есть, так оно и было… когда-то…

— Вот-вот. Итак, убить русского! Убить его физически (ножом, палкой, пулей, бомбой, пожаром) проще всего только там, где это можно сделать в относительной безопасности для убийц.

Напомню о Баку 1990 года, где русских вырезали не меньше, чем армян, о чем преступно молчат демократические газеты, несмотря на гласность.

Напомню, что в Грузии из тридцати русских сел осталось сегодня только пять.

Совсем уж хрестоматийно — резня русских в Чечне при людоеде Хрущёве, вообще обстановка на Северном Кавказе, где убийства русских семьями практикуются много лет.

Сопутствующие этому явлению — геноцид армян, производившийся в одно время с геноцидом русских, одними политическими силами и с одной целью.

Далее, мы можем выделить технологии физиологического и психического геноцида, которые активно используются там, где, извините за грустный каламбур, нет физической возможности запустить физический геноцид.

Факты умерщвления части русских голодомором и предельной нищетой следует считать переходными от физического к физиологическому геноциду.

С одной стороны, смерть от физического истощения организма — это убийство, с другой — особое убийство, использующее в качестве оружия физиологию.

Физиологический геноцид не включает в себя в чистом виде голодомор. Он тоньше, с одной стороны — гуманнее, с другой — опаснее и коварнее физического геноцида. Физиологический геноцид, применяемый сегодня против основной массы русских и приравненных к ним категорий граждан, — это удовлетворение первой необходимости, сочетающееся с накоплением недостаточности предметов долгосрочной необходимости.

Это по-научному.

По-людски это звучит так: сдохнуть не дают и жить не дают. Да, это не голодомор в полном смысле этого слова, но это «печалемор», постепенное угасание жизненных сил русского человека в условиях крайней физиологической ужатости, искалеченного привычной и безысходной нищетой быта.

Факты заработков, пенсий и пособий, которые ниже официального прожиточного минимума, — это факты физического убийства русских. Факты искажений при расчете прожиточного минимума, крайнее занижение его показателей — это факты физиологического умерщвления нации.

Понимаете, потребности человека делятся на краткосрочные, среднесрочные и долгосрочные.

Человек без воды может прожить значительно дольше, чем без воздуха, без пищи — дольше, чем без воды, без новой одежды — значительно дольше, чем без пищи, без собственного жилища — дольше даже, чем без новой одежды.

Но это не значит, что одежда и жилище не являются предметами безусловной необходимости для выживания человека. Если кто-то, снабдив человека воздухом, скажет — мол, теперь я спокоен, дышать ему есть чем, а без пищи и воды сколько-то перебьётся, мы справедливо назовем это убийством.

А как мы назовем того, кто, снабдив человека воздухом, водой и дрянной пищей, скажет, что человеку и сего довольно, и нечего его одевать там, дом ему строить?

— Так вы думаете, это всё делается специально?

— Нет, билядь! Случайно! Само собой все происходит! — взорвался темпераментный философ. — Когда строится дорогущая атомная субмарина, а люди, которые на ней плавают, живут в разваливающихся бараках и думают — не голодны ли их детишки, когда их отцы уходят в море, с ядерными ракетами на борту?