Пять из шести - Юрий Гулин

Спустя несколько минут первая машина остановилась у пограничного поста. Проверявший документы пограничник обратился к пассажирам с вопросом, указывая на далекий столб дыма.

– Не знаете, что там произошло?

– Где? – Женщина, очень похожая на Светлану Фернандес, повернулась в указанную сторону. – Боже, да там авария! Но мы ничего не видели. Это наверное уже после того, как мы проехали.

Еще через сутки та же женщина стояла на палубе судна покидающего порт соседней с Рагваем страны. За отплытием судна следили два солидных сеньора. Когда судно вышло из акватории порта и взяло курс в океан, один из господ обратился к другому:

– Вы согласны с тем, что условия сделки выполнены?

– Безусловно. Вот оставшаяся сумма.

Из рук в руки перекочевал солидный пакет.

Еще через час у мужчины, принявшего пакет с деньгами, зазвонил телефон. Звонок шел из Рагвая. Выслушав собеседника, мужчина сказал в трубку:

– Мы ждали до последнего, но ваши люди не прибыли. Другой договоренности, кроме как следить, между нами не было. Час назад они покинули страну.

Его собеседник в Рансьоне отключил телефон. Что ж, это был последний промах покойника. Пора забыть об этом деле и приступать к приемке хлопотного хозяйства.

Мы добирались сюда весь остаток ночи, которой я застрелил Удавчика, и все следующее утро. Как правильно это назвать: охотничий домик, бунгало? Одноэтажное сооружение с плоской крышей, состоящее из двух комнат, кухни и притороченной к ним огромной веранды теоретически можно назвать и так и так. Вяземский, а тебе не все равно, как называется эта приютившая тебя хибара? А и, правда! Тем более, что есть тут вещи и поинтереснее. Например, окружающая природа. Что вокруг, степь? Нет не степь: холмисто больно, да и растительности многовато. Кусты какие-то растут, а неподалеку есть пальмовая рощица. Пальмовая рощица! Куда меня занесло? Есть, конечно, всему этому научное название, только я его не помню. Лучше надо было географию в школе учить. А не слишком ли это самокритично? То, что заплутал в определениях между "саванной" и "прерией", еще не означает, что я совсем ничего не помню из школьного курса географии. Про то, что здесь в октябре весна, я знал еще до прилета в Рагвай. Хотя, по моим понятиям, здесь сейчас самое настоящее лето. Не припекает, конечно, но греет основательно. Плетусь на веранду, хватаю первый попавшийся шезлонг и волоку его в тень одиноко стоящего дерева. Не успеваю толком задремать, как обнаруживаю рядом чье-то присутствие. Лениво приоткрываю один глаз и тут же оба нараспашку. Чуть в стороне Светлана устанавливает шезлонг, но только не в тени, а на солнышке. Тонкая тряпочка, именуемая сарафаном, просвечивает насквозь. Взгляд уже не оторвать. Все, что могу себе позволить, так это убрать довольное выражение с лица. По устоявшейся мужской привычке начинаю, уж было, взглядом раздевать прелестницу. Не потребовалось. Легкое движение рук и тряпочка спархивает с восхитительного тела. На нем остаются лишь две полоски материи, из-под которых потаенная плоть отчаянно рвется наружу. Ни тени смущения. Лишь насмешливый взгляд в мою сторону и столь же насмешливая речь:

– Плохо позавтракали, Старх? Решили полакомиться еще и несчастной девушкой?

Отнекиваться не вижу смысла, лучше контратакую:

– Спасибо за идею. И если девушка не против…

Думал хоть тут смутиться. Не на ту напал!

– Бог с вами, Старх! Мы же друзья. Неужели вы и впрямь так мечтаете меня изнасиловать?

Эту игру пора прекращать. Здесь я дилетант, а профи она.

– Это вы чересчур размечтались, барышня!

Стараюсь придать голосу нужную степень раздражения. Для большей убедительности поворачиваюсь к ней спиной. Похоже, прокатило. Голосок совсем покаянный.

– Ну, не сердись, Старх, я же пошутила.

Резко возвращаюсь в исходное положение.

– Я тоже пошутил. Предлагаю объявить ничью и закрыть тему. Лучше скажи: ты радио не пробовала слушать?

Голос опять насмешливый, но уже по другому поводу:

– Послушала бы, кабы оно было.

– Хочешь сказать, что в твоей машине нет радио?

– У меня в машине, – подчеркивает "у меня", – радио есть, а в той, на которой мы сюда приехали, – нет.

Воистину приехали. Эка досада. Некоторое время поддерживаем режим молчания. Потом Светлана просит:

– Старх, расскажи о себе.

Биографией моей интересуетесь, девушка? Да на здоровье, у меня секретов нет.

– Будь по-твоему, золотая рыбка. Родился, учился, я, с твоего позволения, пропущу, там ничего интересного нет. Интересное началось после того, как меня отчислили со второго курса института.

– За неуспеваемость? – невинным голоском спрашивает Светлана.

– Официально – да. А на деле… Начистил я рыло одному преподу – очень он любил девчонок лапать. А когда добрался до моей симпатии, я и не удержался. Бил я его аккуратно и без свидетелей. С этой стороны обошлось без шума. А вот экзамен он у меня так и не принял. И пошел я на два года сапоги стаптывать. Первый год ничего, а в начале второго года службы построили нас на плацу, и замполит полка прочел проникновенную лекцию на тему любви к Родине, которой очень досаждают нехорошие ребята. В конце, призвал он нас добровольно вступиться за поруганную честь Отчизны-матушки. Когда прозвучала команда "шаг вперед!" весь строй шагнул, ну и я вместе со всеми.

– А отказаться было нельзя? – спросила Светлана.

– А ты сама много отказывалась? – вопросом на вопрос ответил я.

– Ну, я все-таки была офицером…

– Это, конечно, многое меняет. Нет, Света, в наше время нас воспитывали так, что отказаться мы не могли. Ну вот, шагнули мы, значит, все, а в горячую точку отправились немногие и я, в том числе… Ты извини, про тот период я тебе рассказывать не буду, не люблю. Вернулся живой и здоровый. В институте меня восстановили, как искупившего кровью…

– Ты что, был ранен?

– Бог миловал. Это я так, образно. После окончания института в поте лица трудился. Без отрыва от производства женился. Развелся. Состарился. Познакомился на курорте с Катей. И вот я здесь.

Я замолк, ожидая вопросов. Но, толи их не было, толи Светлана решила приберечь их на потом. Ладно, коли молчишь ты, говорить буду я:

– Алаверды, Светлана!

Ответила не сразу, спрашивает очень осторожно:

– Это, в смысле, теперь моя очередь заголяться?

В ее положении последнее слово звучит особенно смешно. Не выдерживаю и фыркаю.

– Заголена ты уже вполне достаточно. Расскажи о себе.

Теперь до самой дошло, что сказала. Смеется, потом спрашивает:

– Что бы ты хотел обо мне узнать?

– Ну, например, как ты оказалась в чекистах?