Паутина удачи - Оксана Демченко

– Кому сказал? – уточнила я, чувствуя себя окончательно глупой.

– А кто его знает, – раздумчиво почесал затылок Вася. – Все так говорят.

Я закрыла глаза и ни о чем не стала спрашивать. Дожили… Девятилетний Вася и мой брат неполных восьми понимают в жизни поезда куда больше, чем я. Значит, Алеся в чем-то была права: я тут чужая. Обитаю в вагоне, работаю как все, одеваюсь как все, смотрю на те же деревья и облака… Впрочем, кто на них еще глядит? Люди редко поднимают голову от привычного: шпал, рельсов, молотков, тарелки с обедом… Петя вот, оказывается, что-то углядел во мне. Видимо, то, что мне, дурехе, скоро четырнадцать. А мама вышла за папу в шестнадцать с небольшим. Моя мама Лена в тот год была старше меня нынешней всего на пару лет…

Додумавшись до такого, я села в постели и ошалело огляделась по сторонам. Хихикнула глупо и жалобно. Так мама-то встретила кого? Короля! Подобный один на всей земле. Их судьба свела, которая выше любой удачи, это папа правильно сказал.

Мне в голову прежде не приходило, что где-то за горизонтом, на одной из шпал бесконечного рельсового пути, сидит и моя судьба. Неопознанная. Между прочим, рассмотреть ее непросто. Я ведь знаю, что, когда отец попал в поезд, он был худ, болен и изможден. Мама так и рассказывала: «Черный, изломанный и страшный, как чертеняка после встречи с кодлой подвыпивших ангелов». Вера в Бога у мамы странная. Точнее, никакая. Она полагает, что достаточно быть хорошим человеком, а уж есть рай или нет – это забота высших сил, коли они имеются. Если нет – ей и без их сомнительной и малозаметной опеки на свете не холодно и не скучно.

Зажмурившись поплотнее, я попробовала представить свою судьбу с конопатым, широким лицом Петра. Замотала головой. Спросили бы нормально, я бы сама им этого жениха уступила. Он привязывает к поезду с его худшими обычаями навсегда, лишая настоящей судьбы вернее, чем черный шрам на руке Короля.

Не знаю, сколько бы я еще лежала и думала ни о чем, но паровоз свистнул и сбавил ход, минуя станцию. Я вспомнила данное дяде Мише обещание вернуться ближе к вечеру, выслушать про деда и заодно решить некое дельце. Пришлось вставать и приводить себя в порядок. Саня выслушал, важно кивнул и непререкаемым тоном законного сына Короля заявил, что он меня проводит. «Дожили!» – второй раз за день пожаловалась я самой себе. Защитник сестры готов к бою…

Истратив несколько минут на попытки его переубедить, я сдалась. А то поспорю еще чуток – и сопровождать меня станут всей малолетней бандой, тайно. То есть ползком по крышам вагонов, с перочинными ножами и даже, возможно, деревянными мечами. Мама сказала, что я отвечаю за пацанов и никаких опасных шалостей быть не должно, а что может быть хуже ползанья по крышам на полном ходу поезда?

– Хорошо, – сдалась я, и Саня гордо подбоченился. – Ты идешь со мной. Твоя дикая вольница, вся до последнего негодника, немедленно начинает мыть полы и гонять пыль со столов.

– Годится, – согласился победитель.

– Меч оставишь дома, вымоешь уши, наденешь новую рубашку, перочинный ножик сдашь на хранение Олегу.

– Ты зверски строгая, – уважительно посмотрел на меня Саня и пошел мыть уши.

Я тоже переоделась поприличнее, завязала ленточку на волосах низко, чтобы пряди легли свободнее, прикрыли уши и ссадину на щеке – хотя бы частично. Мы пошли в седьмой вагон такие умильно-аккуратные, что Вася с Олегом долго и бессовестно ржали вслед на два голоса, советуя совершить что-то окончательно позорное. Например, привязать Саньке бантик на его роскошные кудри темной бронзы, чтоб «совсем девчонкой стал».

– Вернусь – я им покажу девчонку, – заверил брат, сжимая кулак и грозя им через плечо, не оборачиваясь. – Рена, а дядя Миша ничего из математики у нас спрашивать не будет?

«Свои страхи есть у каждого», – подумала я, перебираясь по узкому, разорванному надвое мостику над вагонной сцепкой. Подала руку брату, он презрительно фыркнул, но помощь принял. «Букаш» снова набрал ход, так что кидало изрядно. Эту часть путей мы должны были ремонтировать до середины лета. И, как я понимаю, состояние действительно плохое, ровность никудышная. Здесь немало болотистых участков, насыпь подмывает чуть не каждый год. Но, вопреки столь очевидным делам, нас спешно гонят куда-то вдаль, на запад. Может, там авария? За все время моей жизни в ремонтном составе ничего похожего ни разу не происходило, но дед Корней аварий помнил немало и порой рассказывал о них Сане. Про сошедшие с рельсов вагоны, про пожары, размытые пути и даже жуткие столкновения…

Мы без приключений, никого не встретив, добрались до седьмого вагона. Вообще, его полный номер 12407РС, нумерация единая для всего парка страны, но мы используем в разговоре лишь последние две цифры, этого достаточно. Сейчас «семерка» прицеплена третьей от тендера. Перед ней «двушка» – место и номер совпадают. А перед «двушкой» – двенадцатый, там комнатки отдыха деда Корнея и его помощника, койки для сменных кочегаров и жилище мастера-ремонтника.

Дядя Миша ждал нас в том же купе-кабинете, где я застала его утром. На большом столе лежала карта, немедленно поглотившая все внимание Сани. Она затмила собой даже знаменитую банку с чаем! И сам чай, приготовленный для нас в шикарных стеклянных стаканах, угнездившихся в начищенных серебряных подстаканниках. Брат чуть не смахнул всю красоту, гладя карту пальцами. Он проследил магистральный северный путь до самого моря – холодного и потому, наверное, не синего, а серого, постучал пальцем по точке с меткой-флажком, вопросительно глянул на начпоезда и смутился, виновато дернув плечом:

– Здравствуйте, дядя Миша. Простите, я засмотрелся.

– Садись, гляди, мне не жалко, – улыбнулся Михаил Семенович. – Ты все верно рассмотрел. Это наше нынешнее место. Отправить нас утром хотели во-он туда, аж на край этой карты. Десять дней пути, мы ведь должны всем скоростным поездам уступать дорогу.

– Зато именно мы ее делаем, эту дорогу, – утешил начпоезда мой брат. – А как там дед?

– Пока неплохо, – задумчиво кивнул Михаил Семенович. – Рена, как только домой вернешься, отправь ко мне папу. Видишь, какое дело: на станции нам передали новый приказ. Не просто идем до ближней дуги и по ней к западу, а срочно, полным ходом. Самым полным! Нам не позднее утра выделят второй паровоз, чтобы состав подталкивать. Король, как я понимаю, все Корнеевы премудрости усвоил. Пусть подменит старика в ночь. Отдыха машинисту не видать: не будет у нас длительных остановок теперь очень и очень долго, только для набора воды.

Начпоезда стал неспешно сворачивать карту, бережно сгибая по складкам бесполезную для нас часть – север, море, затем пролегающий за путями восток со всеми его болотами. Саня помогал. Теперь он уже освоился и рассмотрел стакан в подстаканнике. Прозрачный! Блестящая маленькая ложечка звенела по его краю, а под донышком подстаканника имелись гнездо в столе и специальный захват, чтобы тряские пути не сдвинули сокровище к краю, помогая темной удаче толкнуть на пол и разбить…