Скороходова Т.Н. - Меч Судьбы

Подойдя к столу, взяла персик и уселась на стул, обшитый кожей неизвестного мне зверя. Подняв бровь, внимательно и не торопясь оглядела беспорядок в колдунской одежке и синяк на его шее.

- Ну? - прожевав кусочек фрукта, спросила я.

Ольга закрыла книгу и посмотрела на меня.

- Что, ну? Вопросы замучили? А надо ли тебе все знать?

- А то!

Вампирша потерла бровь, нахмурилась, пробарабанив дробь пальцами по подлокотнику кресла, и зыркнула исподлобья:

- Что касается убийства верховного жреца. Постирий использовал свой артефакт, а на следствии предъявил серифолит нашего князя.

- А какого черта главный вампир вообще дал ему свой камень?

- Потому что, - отрезала Ольга. И, смягчившись, добавила:

- Он никому не отказывает в помощи за огромные деньги. Как ты думаешь, откуда у меня долговые расписки? Верховные колдуны - люди не бедные, но такая услуга стоит очень дорого.

- Ничего не понимаю. Можно же отследить по ауре, чей это и кто держал в руках… - мотнула я головой.

Она презрительно фыркнула:

- Невелика беда. У нас свои секреты.

- Все равно… - растерялась я. - Почему аура Постирия была и на камне колдуна, который был у вас, и на камне князя? А цвет, какой бывает только после убийства, получается, был на серифолите древнего…

- Естественно, она была, - ухмыльнулась Ольга. - Он использовал свой, а предъявил наш. Мы стерли ауру князя на нашем камне, затем советник целенаправленно оставил свои следы на артефакте Сола. После того, как следствие было окончено, князь вернул серифолит-убийцу хозяину и получил деньги.

- И?

- И мы снова поменяли их местами, задержав Постирия на балу. Никаких ядов, все естественно и натурально, - она мило улыбнулась. От этой улыбки меня пробрал легкий озноб. - Теперь у князя серифолит с аурой Постирия и цветом убийства, а у советника камень князя вампиров, но опять же, с его собственной аурой. Жаль, улика не долговечна. Но пока она у нас, и камень прямо указывает на виновника. Вернее, у меня.

- А почему у тебя?

- А почему отец должен отказать любимой дочери в скромной просьбе?

Ежики мои… Дочь самого Князя Древних. Хотя, в нашей беде это могло быть огромным подспорьем. При виде высокородных я не теряла сознания от почтения и благоговения. Задница аристократа, коих мне доводилось лечить, ничем не отличалась от задницы разбойника или торговца.

- А если ваша афера выплывет наружу? Вам тоже мало не покажется!

- Не выплывет. И на жрецов управа найдется, так что вряд ли кто захочет ворошить осиное гнездо.

Естественно, чего я глупые вопросы задаю… Если им сама королева расписки пишет, то, наверное, и опасаться августейшего гнева не следует. Самым секретным секретом Славнополья являлся секрет, что его величество Велемир III томится под изящным каблучком супруги. Я обдумала Ольгин ответ, задумчиво откусила кисло-сладкий кусочек персика, и продолжила допрос:

- А что у вас с ученичеством твориться? Как вы умудряетесь не сожрать друг друга? - я уставилась на Вейра.

- Много будешь знать, долго жить прикажешь, - процедил он, блеснув странными светлыми глазами.

- Напугал! И так одной ногой в могиле!

Он отвернулся и принялся разглядывать гобелен, на котором был запечатлен колдун и красный дракон. Дракон мертвый, колдун живой, гордый и целый. Не погрызенный, не надкусанный, и даже не обожженный, в нарядной алой мантии, как на прием к королю.

Я, так и не дождавшись ответа, обернулась к Ольге:

- Если мы собираемся ехать вместе, у нас не должно быть никаких секретов друг от друга! Может, вы так и привыкли, а я - нет!

Ольга и Вейр переглянулись. Эти двое без слов понимали друг друга.

- Хорошо, расскажу я, - вампирша поднялась и закружила по комнате, ероша белоснежные волосы.

- Отбор идет среди тех мальчишек, которые обладают достаточной силой. Но учитель, естественно, старается подбирать ученика слабее, чем он сам. Но, так как позволить себе взять заведомо слабого он не может, существуют определенные правила для выбора учеников, то случаются накладки. Как с Вейром. Далее, по окончании обучения - или он, или его. Старший, если победит, получает силу и дополнительные годы жизни. Если победит ученик, он получает место в круге. Но силу учителя - нет.

- Почему?

- У него будут свои ученики, правда, устав дозволяет не больше двух адептов за всю жизнь, да и то, если учитель будет входить в Круг, - отрезала Ольга, - который состоит из шестидесяти шести сильнейших магов. Не больше и не меньше. Остальные, которые не претендуют на место в круге, в выпускной бойне не участвуют. Они просто заканчивают обучение и занимаются обычной практикой.

- Но, - я все еще ничего не понимала, - только самоубийца может пойти в ученики, как овца на заклание…

- У большинства просто нет выбора. Есть сыновья с силой, но без наследства, которых просто покупают у родителей, как скот. Есть те, кого подбирают на улицах и до того морочат голову, что от оказанной чести и миски с горячей кашей те готовы на все. А дальше - трава не расти. Люди почему-то думают, что пятнадцать-двадцать лет обучения - это очень долгий срок, предпочитая до поры до времени не думать о будущем, - ее глаза затуманились, словно она вспомнила нечто, что лежало камнем на сердце. - Те же, кто рискует добровольно, жаждут силы, денег и власти. Все просто.

- А ты? - я уставилась на Вейра.

- Тебя не касается, - он бросил на меня хмурый взгляд и отвернулся.

Я задумалась. Неужто его могло так прельстить место в круге или совете, что он решился пойти в ученики? И почему не убил Алого, когда тот решил напасть, не дожидаясь официального поединка? Ведь, если я правильно поняла, у него был шанс победить? Неужто пожалел? Я по-новому посмотрела на Вейра. И засомневалась. Да нет, меня вон как приложил, до сих пор челюсть побаливает. Так и лучился добротой, мерзавец-рукоприкладник! Но я отвлеклась, кажется.

Вернувшись к своим баранам, я попыталась уложить в голове сведения, которые Ольга щедро вывалила мне на голову, и то, что знала сама.

Если подвести итог, есть некий Круг колдунов, о котором я немного слышала, и в который можно попасть, только победив другого члена Круга в смертельном поединке. Бросить вызов может любой. Это и спасает Круг от постепенного вырождения. Кровавый отбор. А вот про учеников я слышала впервые. Значит, колдун из Круга может взять за всю жизнь всего двух адептов. Стараются выбирать слабее себя, но существуют правила отбора, и выбрать заведомо слабого не позволит некий кодекс. Если побеждает учитель, забирает все, что есть у ученика. Такие мелочи, как годы жизни и силу. Я задумалась. Тогда что может помешать учителю забрать силу тайком? Выловить талантливого мальчишку и втихую сожрать всю его молодость и магию? “Если колдун хапнет много, он в один миг потеряет все, что имел. Поэтому он трижды подумает, прежде чем решиться на обряд передачи силы. Ты же слышала о самовозгораниях?” Слышала. Такой конец грозил любому, обладающему силой. И сверхжадностью. Меру надо знать - золотое правило и вед, и жрецов, и колдунской братии. Невольно передернув плечами, я продолжила размышления.

Если побеждает ученик, который почти равен учителю по силе, то занимает место в Круге и может наслаждаться властью и злотыми. А, в дальнейшем, заполучив уже себе в ученики какого-нибудь бедолагу, может забрать его силу и стать окончательно равным остальным. Если жив останется. Риск, говорят, дело благородное. Но в этих каннибальских обычаях я ничегошеньки благородного не видела. Победить можно не только с помощью силы и знаний. Обычная хитрость и подлость сводили на нет любые ухищрения, кодексы и правила, поэтому, если быть честной сама с собой, шанс у учеников был. Тогда почему колдуны не забрали в свои руки всю власть в королевстве? Поломав голову, пришла к выводу, что не они одни на Земле-Матушке нашей воздух портят. Есть еще жрецы, эльфы, да те же вампиры, у которых имелись свои сильные стороны. “А то!” - передразнила меня Ольга. Более-менее уяснив для себя колдунскую незатейливую жизнь паучков в банке, я задала давно мучивший меня вопрос:

- Может, знаешь, почему заболела одна я?

Она замерла посреди комнаты, обернулась и уставилась на меня разноцветными глазами:

- Ложка дегтя портит весь мед. А от ложки меда дегтю ничего не будет. Как пример - у жрецов один крошечный грех перевешивает все добрые дела. Так и у вас. Я категорически не согласна, что тьма - плохо, а свет - хорошо. Нет абсолютно черного и белого, так называемые добрые дела тоже могут идти во вред. Тьма - не зло, а всего лишь сон дня. Твой волк - зло? Для овцы и крестьянина - зло в чистом виде. Для леса и даже для овец - средство выживания. Благодаря волку не вымирает и не вырождается род травоядных. Или другой пример. Что хуже - жрец, желающий якобы только добра и поэтому насильственно сгоняющий в храмы народ? Жрец, выжигающий огнем капища древних богов вместе с верящими в них людей? Ради спасения и добра, как они утверждают! Тот самый добрейший жрец, уничтожающий каленым железом и мечом саму память о древних и насилующий душу верующего - добро? Да? А твой Север, зарезавший больную олениху в королевском лесу - зло? Что скажешь, веда? - Ольга почти кричала. В ее голосе звучали такие боль и гнев, что я растерялась. Не знаю, сколько ей лет, но, видно, глубокая рана давно кровоточит и рвет душу на части, раз она так близко приняла к сердцу мой вопрос. Какой спокойной и невозмутимой она казалась на совете, и насколько сейчас ей было больно… - Я не могу понять, почему отец, убивший насильника своей дочери, считается преступником и злом. Я не понимаю, почему, занявшись любовью по велению сердца, а не по указке жреца, связавшего меня с нелюбимым, я совершаю грех. Зачем мы клеймим собственную жизнь!?!