Топ и Гарри - Лизелотта Вельскопф-Генрих

Мальчиков не надо было упрашивать. Они отдали поводья вьючных лошадей и понеслись к палаткам выполнять просьбу бородатых близнецов.

— Пусть живут в моей палатке, — предложил Матотаупа. — Я собираюсь мстить Тачунке Витко и хочу привезти свою дочь. Но сначала мне надо съездить на факторию, достать патронов и, быть может, купить своему сыну ружье. Томас и Тэо помогут мне. Если Томас и Тэо хотят пожить как в местах вечной охоты, — сказал улыбаясь Матотаупа, — они должны жить в моей палатке. Будут есть и спать сколько хотят. Да еще и подарки получат.

Харка — Ночной Глаз, Охотник На Медведя, очень обрадовался тому, что может пригласить в палатку отца этих двух веселых и справедливых людей. Женщина, как только ей сказали, что будут гости, разожгла очаг и насадила на вертел бизонью грудинку.

— О, какой приятный запах щекочет мне ноздри! — сказал Томас, входя в палатку и усаживаясь вместе с Тэо у очага.

Женщина и Харка сразу же ушли в глубину палатки. Матотаупа, как того требовали правила вежливости, сам принялся ухаживать за гостями.

— Тэо! — воскликнул Томас. — Послушай! Тут ведь нежнейшая грудинка молодой коровы, выросшей на лугах этой благодатной страны. О, какое наслаждение доставит она нашим голодным взыскательным желудкам! Ты сам поразил ее в сердце, вождь?

— Нет, не я. Мой сын Харка, Преследователь Бизона. Стрелой из лука.

— Ну и малый! Так он должен сесть рядом с нами, чтобы видеть, как мы, словно жадные коршуны, будем пожирать его добычу. Нет, вождь Топотаупа, плохой это у вас обычай! Позволь мне, вождь, позвать твоего сына сюда.

— Как ты хочешь, мой белый брат.

— Так иди же сюда, парень!

Харка медленно поднялся: нарушать обычай претило ему, и, только когда отец подал ему знак глазами, он сел с мужчинами у очага.

— Ого! — воскликнул Томас. — Бедовый парень. Ведь это же он спер у меня ружье! Молодец! Да тебе бы пора уж иметь его.

— У меня есть двустволка, — сказал Харка.

— У тебя есть? Где же она? Эх, молодой человек, такое не выпускают из рук. Или у тебя ее тоже кто-нибудь спер?

— Да…

— И ты знаешь, кто этот негодяй?

— Тачунка Витко.

— О! Ну, это весьма опасный субъект. Тогда не видать тебе больше своего ружья. Тачунку и сам черт не проймет.

— Мой сын получит назад это ружье, — сказал Матотаупа.

— Твое слово свято, вождь, но если бы я мог дать тебе добрый совет… Позволь, позволь, Тэо, так не пойдет. Я тут говорю за двоих, а ты ешь за троих. Этот аппетитный кусок грудинки просится в мой желудок. Хоть я и на целый час старше тебя, но мои кишки еще не так стары и справятся с отличной едой не хуже твоих. Извини, вождь Топотаупа, но тут я должен вмешаться. Кому еще воспитывать Тэо, как не мне? Тэо!

— Да?

— Ты опять ешь?

— Конечно. Грудинка превосходная!..

— На большее у тебя не хватает ума. Здесь речь о другом: о двустволке, о вождях, а ты жрешь, как голодный койот.

— Ну, ну?..

— А, оставайся ты невоспитанным, жуй свою грудинку. Я отказываюсь пробуждать в тебе высокие чувства… Да, что я хотел тебе сказать, вождь Топотаупа, подумай, прежде чем связываться с Тачункой, лучше оставь ему ружье, а мы попробуем добыть для твоего сына новое. В фактории бывают ружья, хоть и дорогие, очень дорогие. Все торговцы — мерзавцы.

— А где эта фактория?

— Пять дней пути на восток.

— Вы едете туда?

— Самым коротким путем. Мы хотим сдать там капканы и шкурки бобров. Капканы! Капканы! Трудно только понять, кто в эти капканы попадает, бобры или мы. Ты что-то хочешь сказать, парень?

— И бобры и вы

— В самую точку! И мы и они. Все сидим в ловушке. И хитрые бобры и мы оба, так называемая компания «Те энд те» Ну, все, хватит с нас этих капканов. А ты не хочешь поехать с нами на факторию, вождь Топотаупа?

— Я поеду с вами.

— А твой сын? Может быть, нам повезет — и мы найдем ему хорошее ружье?

— Пожалуй. С нами поедет еще и Мудрый Змей. С ним Харка вернется назад. Я поеду мстить Тачунке Витко и привезу свою дочь в эту палатку. Так я договорился с вождем Горящая Вода. Хау.

— Мы хотим отправиться утром.

— Это и мое желание.

— Итак, Гарри поедет на факторию. Правильно, кто умеет обращаться с ружьем, должен сам его выбрать.

С наступлением вечера в палатке Матотаупы собралось много гостей вождь Горящая Вода, Мудрый Змей, Хромой Волк и Темный Дым, сломанная нога которого отлично зажила, и, наконец, жрец. Но о предстоящей поездке уже не говорили. Все необходимое было сказано. Мужчины рассказывали охотничьи истории и много смеялись. Харке казалось, будто он снова в своей родной палатке на Лошадином ручье, где отец был великим вождем и великим охотником, где еще год тому назад в палатке Матотаупы чуть не каждый день собирались гости.

Потом к Харке пришел его друг — Сильный Как Олень, и они сидели в глубине палатки, слушая воинов. Добродушные шутки Томаса еще больше оживляли беседу. Сильному Как Олень было немного жаль, что он не может ехать на факторию вместе с Харкой, но он был рад и тому, что, вернувшись, Харка расскажет много интересного.

Угощение длилось недолго. Сытые и довольные гости скоро разошлись, и мальчики рано смогли лечь спать Сильный Как Олень в эту ночь, перед поездкой Матотаупы, снова остался ночевать у Харки в палатке. Оба завернулись в одеяло и легли рядом.

Харка закрыл глаза. Светлые надежды овладели им. После удачной охоты отца на бизонов они были хорошо обеспечены едой. Отец, хоть и считался только гостем сиксиков, показал, что его умение и смелость совсем не лишние для оказавших гостеприимство. Во всем поселке царило согласие и взаимное доверие. И к жрецу, вылечившему Темного Дыма и сейчас лечащему четырех раненных Тачункой Витко воинов, Харка испытывал истинное расположение. Таких раздоров, какие возникли в палатках рода Большой Медведицы после первой встречи с белыми, у сиксиков не было.

Полными хозяевами были черноногие в их родной глуши. Здесь не строилась железная дорога, здесь еще не были нарушены пути бизоньих стад. Здесь оставалось все таким, каким было при отцах, при отцах отцов, во времена предков. И потому все было определенно и понятно. И тайны были только древними тайнами, и никто не ломал себе голову над новыми тайнами. Возможно, что и в первобытные прерии сиксиков нагрянет новое, неизведанное, ведь белых становится все больше и больше и они неспокойны, как ветер, который веет повсюду и проникает куда ему заблагорассудится. Но до этого было еще далеко Сильный Как Олень даже считал, что белые так и не доберутся до них. Харке тоже хотелось бы верить в это. Он провел среди белых целую зиму и не нашел там для себя ничего хорошего.