Маршруты счастья - Ирина Коняхина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Девушки подошли к дому, где жила парикмахерша. Рассказ об итальянце пришлось прервать. Эмма оказалась невысокого роста худенькой девушкой с очень выразительными глазами. Парикмахерша уговорила Марину сделать короткую модную стрижку "сэссун" и безжалостно отрезала раскинутые по спине косички. Стрижка очень изменила Марину, в зеркале она увидела современную, уверенную в себе стильную девушку. Эмма выполнила свою работу виртуозно, и потому отрезанные косы было совсем не жалко. Цокнув языком, что, видимо, означало, что она и сама довольна проделанной работой, Эмма подсказала, какой макияж Марине следует делать и тут же предложила купить у нее дорогую французскую тушь в голубом тюбике.
– О, это обалденная вещь! – подтвердила Элен. – Я такую уже покупала. Это чистая Франция, "Луи Филип", она махровая и делает ресницы просто огромными.
– Чтобы ресницы не слипались, – посоветовала Эмма, – разделяйте их после окрашивания обычной иголкой. Эффект потрясающий: будет ресничка к ресничке. И еще у меня есть очень хороший французский крем, кожа после него матовая и такая нежная. "Бонд". Слышали про него? – поинтересовалась Эмма.
– Нет. Но у меня с собой нет больше денег. Хватит только, чтобы заплатить за стрижку и за тушь, – призналась Марина.
– Я тебе могу добавить, – выручила подругу Элен. – Эммочка, я тоже хочу "Бонд". У тебя есть еще?
– Найду. А на следующей неделе у меня будет очень красивая помада. Перламутровая. Я заказала, должны привезти. Будете брать? По пять рублей тюбик.
– Я губы не крашу, – соврала Марина, – очень редко пользуюсь помадой.
– Эммочка, помаду купим обязательно, – пообещала Элен. – Мне только потемнее, как я люблю. Я же жгучая брюнетка. Мне яркая помада очень идет. Звони мне, когда будет помада, мы приедем.
Но свой самый главный товар Эмма приберегла напоследок. Она достала откуда-то из глубины шкафа красную глянцевую пластмассовую коробку с надписью Pupa. Парикмахерша жестом фокусника открыла свою таинственную коробку, и перед девушками, у которых от восторга перехватило дыхание, предстала палитра, в которой крепились семь разноцветных теней для век, компактная пудра и мохнатая кисточка, чтобы наносить на себя все это великолепие.
– 15 рублей, – назвала цену Эмма.
– Я беру, – не отрывая взгляда от разноцветного сокровища, прошептала Марина, – вместо туши и вместо крема. Элен, у тебя есть еще деньги?
– Найду, – поддержала подругу Элен.
Марина проводила Элен до метро "Автово", а сама пошла в общежитие. В ее сумочке лежала палитра Pupa. Не терпелось скорее прийти в комнату, достать эту коробочку и как следует все разглядеть. Было не слишком холодно, и шапку она не надела. Жалко было помять красоту, которую соорудила на ее голове Эмма. Проходя мимо вахтерши, она нос к носу столкнулась с Рафаэлем, который куда-то выходил из общежития. Рафаэль увидел Марину и изумился:
– Марина, это ты? Потрясающе выглядишь! Ты уже приехала?
– Я-то давно уже приехала, – улыбнулась Марина, – а вот ты что-то задержался на каникулах.
– Представляешь, из Германии к родителям приехали сестра с племяшкой, мне уезжать уже было пора, но ради них я билет поменял. Давно их не видел. В кои-то веки собрались всей семьей. Я на самом деле еще вчера приехал!
– Что же не зашел ко мне?
– Да чего-то так устал с дороги, сразу спать завалился. В восемь вечера. И проспал до самого утра. Ты сейчас откуда? – спросил Рафаэль и взял Марину руку. Они остановились у вахты и не замечали присутствия любопытной вахтерши.
– Элен провожала до метро! – про визит к парикмахерше рассказывать было ни к чему.
– Пойдем кофе куда-нибудь попьем! Я с деньгами… – Рафаэль положил руку на плечи Марины, развернул ее в сторону выхода из общежития, и они пошли в кафе-мороженое на Краснопутиловскую улицу. Там купили бутылку шампанского, шоколадку, мороженое и кофе. В помещении "Мороженицы" было зябко, верхнюю одежду снимать не стали. Марина расстегнула пуговицы пальто, чтобы было удобно сидеть за столом. Рафаэль сел рядышком с Мариной и шептал ей нежно на ушко, как она прекрасно выглядит, как похорошела после каникул, как он соскучился.
Марина тоже очень скучала эти дни, и особенно желание встречи обострилось, когда она вернулась в Ленинград и не обнаружила в общежитии Рафаэля. Она с каждой минутой наполнялась любовью и нежностью, поэтому не удивительно, что чуть позже, вечером, она оказалась в комнате Рафаэля, в его постели.
– А где твои соседи? – немного придя в себя, спросила Марина. – Дверь закрыта на ключ?
– Не бойся, глупенькая, – нежно ответил ей Рафаэль и поцеловал в нос, – все закрыто. Ребята на сборах, они спортсмены-лыжники. Приедут в лучшем случае через неделю.
– А вдруг они раньше приедут?
– Не приедут! Они учатся по индивидуальной программе.
– А ты не спортсмен? – спросила Марина.
– Нет. Так, занимаюсь всем понемножку. Летом в футбол играю, зимой на лыжах катаюсь. Но без фанатизма. А ты? Ты такая тоненькая, такая изящная, – заметил Рафаэль, целуя Маринино тело, – наверняка или танцами занималась, или гимнастикой?
– Угадал! – улыбнулась Марина. – Танцами. Но тоже, как ты говоришь, без фанатизма.
– Я про то, что ты занималась танцами, подумал еще тогда, когда первый раз тебя встретил, помнишь там внизу, в "Там-Таме"? Мне очень понравилось, как ты двигаешься, очень красиво. А у тебя точно с Русланом ничего не было?
– Клянусь, ничего! – усмехнулась Марина. – Ты разве не заметил, что у меня только с тобой и было?
– Я решил, что мне показалось…
– Нет, тебе не показалось. Да и не будем об этом!
– Мне было очень хорошо с тобой, – признался Рафаэль.
– Мне тоже. Так хорошо, что я с удовольствием выпила бы шампанского!
– Сейчас будет! – Рафаэль вскочил с кровати и быстро стал одеваться.
– Нет, только никуда не уходи, пожалуйста, я боюсь здесь оставаться одна! Я передумала, я пошутила, – Марина вцепилась в рукав рубашки Рафаэля, но не сильно. Он отстранил ее, оделся и куда-то убежал.
Марина испугалась. Ей было неловко находиться одной в такой поздний час в комнате, где живут мужчины. Она встала, оделась и пошла к двери, чтобы запереться изнутри. Прошло несколько минут, после того как она закрыла дверь. В комнате был выключен верхний свет, горела только маленькая настольная лампа на тумбочке. Она ругала себя за то, что отпустила Рафаэля неизвестно куда. В дверь тихонько постучали.
– Рафаэль, ты дома? – раздался за дверью незнакомый женский голос.
Марина затаилась и боялась даже дышать. "Ничего себе! – подумала Марина. – Хорошенькое дело. По ночам какие-то женщины к нему ходят". Марину переполняло
