Река жизни. Тривиальные рассказы - Елена Сперанская

Праздники сменялись буднями, семейные дни рождения мелькали с катастрофической быстротой. Торты на заказ заменяли такими же, но домашнего изготовления бисквитами, сдобренными маслом, орехами и консервированными фруктами или ягодами. Дедушка на свадьбу дочери со вторым зятем-офицером военно-воздушных войск подарил им однокомнатную квартиру, когда Леве было семь лет.

Ровно через год появился второй внук, чему все родственники были безмерно рады. Молодожены, пробыв положенные три года в Германии, наградили своего первенца немецким гражданством. У мальчика стало две родины – Россия и Германия.

Вернувшись домой, папа отправился служить по направлению в Азию – Афганистан, а мама с двумя детьми осталась воспитывать подрастающее поколение. Служба не была отчиму Левы в тягость. Он купил ковер местного изготовления, чтобы отправить матери на Украину в качестве трофея. Жене приобрел несколько платьев в Германии, чтобы было, что носить, в период беременности. Она ему отправляла коробки сигарет для обмена на местные продукты, а сама распродавала вещи, которые успела приобрести за границей, посещая в Польше распродажи.

– Буду выращивать укроп, петрушку на даче, – докладывала она всем своим знакомым, покупая рассаду на базаре.

Торговать травой сама она не решалась, но знала, что в Афганистане существует транзит для желающих подзаработать и тех, кто не боялся риска быть захваченным и посаженным за решетку за провоз наркотиков любым изощренным способом.

Прежнюю обычную двухкомнатную квартиру и полученную однокомнатную квартиру они обменяли на трехкомнатную, улучшенной планировки, в доме с высокими потолками, балконом и видом на сквер. Так называемую – «сталинку». На самом деле, дом был построен вскоре после войны, в конце пятидесятых. Туда заселились высокооплачиваемые сотрудники ведомственных структур, кто получал спецпайки в гастрономах с заднего входа, и мог позволить себе разъезжать на машинах с собственным шофером в любом направлении. Сами строители и архитекторы заселялись в более шикарных местах на набережной. В дома, украшенных лепниной порталов на последнем этаже, с видом на водный простор, но в заурядные квартиры, которые со временем устаревали, не смотря на желание владельцев оставаться всегда на гребне инженерной мысли.

У дедушки развилась мигрень, он лечился, принимал процедуры. Но один раз не заметил, что слишком приналег на спиртное и «сгорел» дома – получил обширный инфаркт, скончавшись до приезда скорой помощи на руках у своей жены. Все очень сожалели о случившемся. Особенно молодые сотрудницы, к кому он питал особые чувства, работая в исполнительном районном комитете, в отделе по распределению жилой площади.

Менять шикарную мебель с темно-коричневой велюровой обивкой, купленную еще при жизни дедушки, не стали. Лишь только изредка приглашали знакомых продемонстрировать свое богатство: широкие деревянные кровати с прикроватными тумбочками и настольными лампами, и вещи, приобретенные в Европе, чтобы сбыть залежалый товар за хорошую сумму, а затем купить что-то по минимуму и реализовать тем же способом.

Лева присматривался к спекуляциям матери и сожалел, что мало общался с биологическим отцом, исчезнувшим на второй день после того, как он узнал о беременности жены.

Так как отец-ученый прилагал максимум усилий к исследованию строения органов человека в морге. Там он проходил практику в качестве аспиранта. Он писал диссертацию, склеивая разные куски отпечатанного на машинке текста, фантазируя на свой собственный лад. Он налегал время от времени на спиртное, посещал бани с компанией любителей погреться в парной, вел разгульный образ жизни.

Он успел «жениться» сразу на двоих, с кем он проживал постоянно: одна квартирантка, а вторая сожительница, которая вскоре забеременела и родила от него ребенка. А с квартиранткой-студенткой театрального вуза он лишь «обедал, завтракал и ужинал», как он сам говорил. Но иногда посещал спектакли с ее участием. Изредка не гнушался мимолетными связями на стороне от трех жен.

До знакомства с тещами он не доводил события, ограничиваясь лишь мимолетными взглядами, чтобы потом его считали состоятельным человеком, что соответствовало действительности. Свекровь воспитывала его брата по тем женским законам, по которым она воспитала старшего отпрыска. Собственный гарем он никому не навязывал, а лишь радовал своих женщин чарующим присутствием в роли «хана Гирея», чья восточная внешность была ему сродни.

Эти же внешние данные и некоторые человеческие качества передались Леве, за исключением целеустремленного характера и чувства меры. Когда умер родной дедушка – «не век же ему куковать», – так говорили соседи после смерти майора запаса, у них в семейной жизни мало что изменилось.

Денег всегда не хватало. Лева поддерживал и маму, и бабушку, чем только мог. Он не пил, не курил, убирался в квартире постоянно, работал на даче, что скажут сделать. Полол траву, собирал яблоки, сажал сливовые деревья, кусты крыжовника. Собирать урожай он предоставлял Васе, чтобы приучать сводного брата к семейной опеке.

Игнорировал Лева увеселительные заведения, так как все время посвящал дорогим его сердцу – бабушке, маме и ее подругам, кому она навязывала свой приличный товар за скромные деньги, устраивая примерочную в роскошной спальне с тремя окнами и балконом. Он давал советы, как лучше надеть то или иное платье, принимая во внимание свои школьные познания и опираясь на внешний облик одноклассниц.

Стопроцентным клоном своего биологического отца назвать его вряд ли кто-либо решился, однако сходство, несомненно, было.

Они с семьей и друзьями посещали зоопарки, театральные постановки со своими будущими – потенциальными покупателями, встречались по праздникам. Тем не менее, мама отфильтровывала незначительных знакомых, оставляя пальму первенства более состоятельным, кому можно было навязать свои старые, видавшие виды, пальто или кофты. Так как бабушка в дни своей ранней молодости тоже съездила с мужем в Германию и накупила там для распродажи по завышенным ценам груду мелких, ненужных ей сувениров, чтобы перепродать по сносной цене и оправдать дорогу, как жена офицера. Тот был рад, что у него такая экономная и предусмотрительная супруга. В ее компетенции, как каждой любящей бабушки, были пироги, дача, есть ли у дочери муж, и кто он по профессии.

– Мое право выбирать себе друзей, – говорила Лера, обращаясь к подругам по работе.

– Конечно, – отвечали они ей хором, – не торопись выходить в третий раз замуж, осмотрись.

– Мы когда со вторым мужем ездили в отпуск в Крым, то посетили ресторан в Ласточкином гнезде. Погудели там здорово! – восхищалась Лера красотами юга.

Знакомые кидались ехать в том же направлении, но денег на посещение ресторанов в заповеднике им никто не выдал после покупки у достопочтимой матери-одиночки с двумя детьми вещей за утроенную цену под впечатлением ее воспоминаний о счастливо проведенных днях медового месяца.

– Лева – очень послушный мальчик, – повторяла она почти ежедневно своим соседям, бывшим одноклассницам и однокурсницам, до тех пор, пока он сам не поверил в эту избитую истину, что матери всегда восхищаются своими наследниками.

Сеть клиентов росла, но деньги на мелкие расходы у Левы сокращались. Стипендию давали не регулярно, поэтому приходилось экономить на посещениях ресторанов и студенческих кафе, где собиралась прогрессивная молодежь, чтобы пообщаться и обсудить свои планы на будущее. Он часто обходился надоевшим обществом лучших знакомых матери, кому была небезразлична его судьба.

– Приходите к нам на чаепитие, – любила приглашать Лера, а бабушка поддерживала ее инициативу.

– Хорошо, – соглашались гости, чтобы как-то поддержать дружбу семьями с непослушными ребятами.

Вот в один из таких дней собрались две семьи с детьми у Леры дома, расселись в кухне на стулья, дожидаясь, пока бабушка испечет пирог с капустой. Ей приходилось так же, как и Леве, экономить на всем.

– Надо подождать минут тридцать, пока пирог остынет, – сетовала бабушка, разливая чай по чашкам и пододвигая розетку с айвовым вареньем, смешанным с крыжовником.

– Мы не торопимся. Сейчас пойдем домой, – отвечали гости. – Пусть дети поедят, как следует.

– Приходите в следующий раз. Мы рады вас всегда видеть. Знаю, что вы дружите с моей дочкой, – настаивала она, обращая внимание, что у гостей не было шанса отказаться от такого нарочитого гостеприимства.

Бабушка любила таких рассудительных и бережливых гостей, специально приглашая посетить их с Лерой, посмотреть, как они обставились, сделали сами ремонт или покрасили двери, разводя белую краску пивом для колоритности.