Отцеубийца - Марина Александрова

Юному князю Александру Ярославичу приходилось нести тяжкий крест вместе с отцом. Так однажды, оставленный в Новгороде вместе со своим братом Федором, Александр был вынужден бежать, поскольку междоусобная война захлестнула город сразу после отъезда великого князя, и у Александра были все основания опасаться за жизнь свою.

Но вскоре Александр уже снова вернулся в Новгород вместе с отцом своим, и на этот раз надолго. Годы юности, проведенные в Великом Новгороде, имели большое влияние на развитие ума Александра и его характера. Деятельная, кипучая жизнь торгового города, постоянное присутствие западных иноземцев и почти непрерывная борьба веча с княжеской властью производили на него большое впечатление и немало способствовали развитию той выдержанности характера и той гибкости, соединенной с твердою волею, которой отличался князь Александр. Внутренним качествам соответствовала и сама наружность Александра, красивая и величественная.

Через шесть лет Ярослав Всеволодович перебрался в Киев, оставив Александра княжить в Новгороде. А еще через два года вольный новгородский народ шумно отпраздновал свадьбу своего молодого князя.

Женился князь Александр на дочери полоцкого князя Брячислава, последнего из рода Рогволодовичей. Венчались в Торопце, а потому и пиров свадебных было два – сперва гуляли в Торопце, а потом уж в Новгороде. Новгородцы зело возрадовались тому, что князь не обошел их своим вниманием.

Оттого еще больнее показалась Александру теперешняя обида, новгородцами нанесенная.

Через несколько дней – не сказать, чтобы так уж скоро, – стал Роман свидетелем того, как Александр разговаривает с новгородскими послами и с самим архиепископом.

Происходило это в большой палате, где стены были расписаны диковинными узорами из переплетенных между собой невиданной красоты цветов с сидящими на них райскими птицами. Палата была не столько богатой, сколько яркой и светлой.

Князь восседал на деревянном, резном, высоком кресле, которое испокон веков служило троном здешним князьям.

Когда доложили о приходе новгородских послов, Роман хотел было выйти из палаты, да Александр остановил его и жестом подозвал к себе.

– Останься, Роман. Послушай, как судьбы российские вершатся!

Через несколько мгновений в палату вошли человек десять богато одетых людей, а с ними немолодой уже человек в ризах.

Приблизившись к трону, новгородцы кланялись Александру в пояс, и только архиепископ не склонил головы – не положено ему было.

– Ну, с чем пожаловали, гости дорогие? – не дожидаясь, когда послы начнут излагать свою просьбу, спросил князь. – Али беда какая приключилась? Али надобность какую ко мне имеете?

Вперед вышел крепкий, кряжистый человек с окладистой бородой.

– Наперед скажи нам, пресветлый князь, добро ли ты себя чувствуешь, отступила ли от тебя лихая немочь?

– Благодаря Господу нашему, полностью излечился я от своего недуга, и более не гнетет меня телесная немочь, – отвечал Александр ровным голосом. – Али вы лекаря какого мне присоветовать решили? Если так, то спасибо за заботу вашу, но более в лекарях я не нуждаюсь.

– Славим мы Божью милость, даровавшую тебе выздоровление, – продолжил все тот же бородатый, – и бьем тебе челом от всего народа Новгородского. Защити нас, батюшка, пресветлый князь! Не дай погибнуть нам от руки супостатов!

– Да кто же обижает вас? – состроил удивленную гримасу Александр. – Что неладно в земле Новгородской?

– Али не знаешь, ты, князь, что творится в пределах земли нашей?

– Откуда мне знать? – вновь удивился Александр. – Я, как видишь, здесь, в Переяславле сижу. Уж сколько времени никуда не выезжал – и не упомню даже!

– Неужто и слухи до тебя, князь, не доходят? – недоверчиво переспросил бородатый.

– Хоть и говорят, что слухами земля полнится, да люди мои знают, что я их не люблю и отношусь с недоверием, потому, наверно, и держат язык за зубами. Так что никаких слухов до меня не доходило, – терпеливо объяснил Александр. – Ты уж не сочти за труд, боярин, как бишь тебя?

– Остроумом звать меня, княже, – буркнул бородатый.

– Так вот, Остроум, – насмешливо повторил Александр, – ты уж не сочти за труд, расскажи, что привело вас в даль далекую в Переяславль Залесский, к моему двору?

– Ну, раз не знаешь ничего, княже, про дела наши, то я расскажу, – неохотно согласился боярин. – С тех пор как покинул ты землю Новгородскую, не стало нам житья от рыцарей Ливонских. Заняли они почитай что все пределы наши и, построив крепость на Копорье, грабят наших купцов, да и простой народишко не щадят.

– Чего же хотите вы? – спросил Александр, не давая Остроуму закончить свой рассказ.

– Просим мы тебя, пресветлый князь Александр Ярославич, вернуться в Новгород и занять место свое на княжеском престоле.

Александр недоуменно поднял брови.

– Али не вы, недавно только, не хотели власти моей? Али не вы гнали меня из родимого Новгорода? Что ж я, скажи мне, купец, забыл там? Зачем возвращаться мне к вам, людям неблагодарным? Ведь забыли вы мигом, что спас я вас от шведов проклятущих, кои вам так же, как ныне рыцари ливонские, житья не давали! – голос Александра сорвался на крик. – Нет, прочь уходите, не вернусь я в Новгород на княженье!

Купец совершенно смутился и отступил в сторону. В глазах его затаился испуг – а ну как прикажет князь за старую обиду послов изничтожить? Кто его остановит, кто поперек повеления княжьего пойдет?

Тут вперед вышел седовласый архиепископ и повел речь мягким, вкрадчивым голосом.

– Не изволь гневаться, княже! Пришли мы с миром и ждем от тебя милости. Сознаем, что нанес тебе народ Новгородский обиду великую, милосердие и сострадание долженствует быть в сердце любого человека, и знаю я, княже, что в твоей душе его предостаточно.

– Что ж не попросите вы князя Андрея, брата моего, на Новгородское княжество сесть? – выслушав архиепископа, спросил Александр, как и прежде делая вид, что ничего ему о делах тамошних не ведомо.

Архиепископ видимо смутился, и глаза его забегали взад-вперед под кустистыми бровями.

– Ты уж не гневайся, княже, да наперед его мы и просили прийти в Новгород княжить, – наконец выдавил из себя слуга Божий.

– Вот оно как! – воскликнул Александр и принял вид суровый. – Так что же тогда от меня хотите?

– От великого стыда прибегли мы к этому, – склонил голову архиепископ. – Сомневались мы шибко в том, что захочешь ты послов Новгородских не только слушать, а видеть пред собою.

– Были вы недалеки от истины, – буркнул Александр. – Так что ж брат мой Андрей? Почто не довольны вы им, сворный народец?

– Нет толку от его княжения. Как изводили нас рыцари ливонские – так и изводят, и никакой управы нет на них, супостатов! Даже хуже стало, чем ранее – опустошают они земли новгородские, уводят скот да лошадей, не дают мирному люду своим трудом заниматься – полей пахать, хлеб жать. Горе поселилось у нас – вечное горе. Видать, Бог отвернулся от новгородцев за вину нашу!

– Ладно, не казнись, владыка Спиридон, – смягчился наконец Александр. – Приеду я на княжение в Новгород, забуду прежние обиды и зла никогда не воспомню. Только и вы впредь по совести живите.

Радостный гул поднялся среди бояр, до сих пор толпящихся чуть поодаль со скорбными лицами.

– Слава тебе, княже Александр Ярославич! – громко воскликнул боярин Остроум, и все остальные хором повторили за ним: – Слава тебе, княже Александр Ярославич! – так, что эхо прокатилось под сводчатыми, расписными потолками, испугав нарисованных птиц, сидящих на нарисованных цветах.

Почти сразу же начались сборы. Князь Александр созвал дружину свою и стал готовиться к походу в Новгород. Роман, конечно, тоже отправлялся в путь с князем.

Тем временем до Переяславля дошли тревожные слухи. Немцы уже собрали большие силы и похвалялись, что покорят народ славянский. Вот уж правда – беда не приходит одна, не татары, так ливонцы!

ГЛАВА 9

Накануне того дня, когда порешил князь Александр выйти в поход, пошел он в церковь. Роман уже давно приметил, что князь благочестив и храмы посещает часто. С ним на моление отправились люди особо приближенные, а среди них и Роман – ни на шаг не отпускал его князь, так привязался к смышленому отроку.

В величественном соборном храме, чудом уцелевшем во время татарского нашествия, пал великий князь на колени и молил Бога о том, чтобы рассудил он его распрю с велеречивым народом немецким. И такой верою сияли глаза Александра, что Роман проникся к нему еще большим уважением, нежели прежде.

Слушая, как шепотом повторяют люди слова молитвы, вспомнил вдруг Роман страшную ночь, когда умирал его отец. И то вспомнил, как молились они с матерью, глядя на потемневшие лики икон.

Сердце защемило от этих воспоминаний. Как там сторона родная? Живы ли, здоровы ли покинутые им уже так давно сестрица да брат? Не бедствуют ли они? Оно конечно, не обидят их – все там свои. Но время такое теперь – никто возиться да цацкаться с ними не станет, а они малышата балованные...