Томный дух болотного зверя - Роман Яньшин

— К чему все это?

— А ты разве не понимаешь?

— Ну, если ты с ней была, то, возможно, тебе что-то передалось от нее. Кстати, как давно ты с ней… это… того?

— Три месяца назад.

— Три месяца! — Виктор обхватил голову руками. — Если бы у тебя что-то было, давно бы проявилось. Я достаточно много знаю о таких штуках. В институте, по медицинским основам здоровья мы проходили целый раздел, посвященный этому. Ведь, если подобное случилось с человеком впервые, у него может начаться паника и, зачастую, первой инстанцией, куда он обращается, бывает либо психолог, либо телефон доверия.

— Тогда ты должен знать, что многие из этих болезней, если ими заразишься, и не почувствуешь. Например, хламидиоз, микоплазму, — пока локти и, вообще, суставы не начинают распухать, или выкидыш не случится… Я их так боюсь! И обидно, из-за того, что эта сука в спину ударила. И не только меня, а и тебя. Ведь, если у меня что-то есть, у тебя теперь, наверняка, тоже будет.

— Да не переживай ты так.

— Как не переживать-то? — Ира опять готова была заплакать. — Самое скверное, пожалуй, что я и тебя заразила, — ее губы задрожали. — Ты меня теперь бросишь, да?

Виктор вздохнул:

— Нет. Ведь это, если даже оно есть, лечится, не так ли?

— Надо пройти обследование, — ужала губы Ира. — И тебе и мне, хотя тебе рано, ты у нас, пойдешь, недели через полторы, после того, как инкубационный период закончится, и бактерии размножатся, а мне надо идти завтра же…, в кож-вен-диспансер, в НКВД, как его Наташка называет. Прямо с утра. Сходишь со мной? А то мне грустно.

Виктор еще раз погладил ее по голове.

Ира, словно кошка, закрыла глаза и изогнулась от этого поглаживания.

Так они провели какое-то время.

— Мне нужно на пару минут в ванную, — объявила Ира.

Виктор помог ей встать. Она надела тапочки, кстати, тоже розового цвета, в форме двух мышат и, сделав несколько шагов, исчезла из его поля зрения.

Виктор устроился, поудобнее, на диване и начал осматриваться. Прямо перед ним были дверь на балкон и широкое окно. На подоконнике стояли цветы. Один цветок он узнал, — кактус, остальные видел впервые. Слева стоял старый сервант и два шкафа, забитых всякой всячиной. Справа приютились два кресла; между ними располагался журнальный столик. Из-под журнального столика виднелись лапы, брюшко и морда Чуша, который вскочил, было, на ноги, когда хозяйка встала, но теперь снова успокоился. Тюлевые занавески на окне. Пол — линолеум, без ковра или ковровой дорожки, не очень уютно, но с собакой, имеющей такую шерсть — к лучшему. Около двери в другую, не освещенную комнату, примостился старенький телевизор. Все вроде бы было обычно, но Виктора эта квартира почему-то угнетала. Он бывал в гостях, то есть в других квартирах и знал, насколько чужими кажутся стены и мебель не своего жилища. Но здесь у него появилось особое ощущение, — что он лишний. Оно возникло и усиливалось с каждой секундой.

Что это у нее за дядя, который дал ей пожить в своей квартире? Почему он, до сих пор, ничего про него не знает? Почему этот дядя сам тут не живет? Наверняка, у него есть еще одна хата. Богатенький Буратино!

Из ванной послышался шум льющейся воды. Так же быстро, как и ушла, в дверях появилась Ира.

— Все, Ирочка, мне пора, — Виктору было как-то не по себе в этой квартире, что-то неуютное присутствовало здесь.

Ира посмотрела на него большими, испуганными глазами.

— Не уезжай! — взмолилась она.

— Ирочка, мне завтра на работу, — начал, было, Виктор, сам понимая, что ищет отговорки, лишь бы уйти отсюда.

— Я постелю тебе здесь, — Ира подошла к нему вплотную, и уцепилась пальчиками за его футболку, как за последнюю надежду. — Мы будем спать вместе.

— Ага, с твоими венерическими заболеваниями, — вставил Виктор и тут же сам прикусил язык.

От этих слов личико Иры исказилось, превращаясь в плаксивую гримасу, но плакать она не стала.

— Что ты будешь делать сейчас? — задал Виктор вопрос извиняющимся тоном.

— Попью чаю, — ответила Ира, — Потом, конечно, пореву еще немного, всю ночь буду реветь…

— Не надо, Ира, не плачь, — обнял ее Виктор. — Если бы это была твоя квартира или твоих родителей или даже студенческая общага, я бы остался, а вот здесь почему-то не могу. Давай договоримся так. Сейчас уже почти час ночи. Я уеду всего на шесть часов и в семь утра буду снова здесь. На работу мне аж в восемь, поэтому мы вместе можем отправиться в кож-вен-диспансер, или в НКВД, как ты его обозначила. Договорились?

Ира отстранилась от Виктора. Нет, не оттолкнула его, а именно отстранилась. Ее физиономия теперь не выражала чувств, прежняя плаксивость тоже исчезла; на лице отразилось лишь безразличие и апатия.

— Договорились, — ответила она, провожая Виктора до двери.

— До утра, милая!

— До утра, спокойной ночи, — бесцветным голосом попрощалась девушка.

— Ну что мне сделать, чтобы ты поверила в меня, кроме как остаться тут? — воздел руки к потолку Виктор. — Знаю!

Он достал из кармана связку ключей и, отсоединив два, протянул девушке.

— Чего это? — не поняла та.

— Дубликаты ключей от моей квартиры, — объяснил он. — И от моего сердца. Приходи ко мне когда угодно, у тебя нет своего дома в этом городе, надеюсь, мой дом станет родным и для тебя.

— Спасибо, — произнесла Ира.

— И, вот, еще, — Виктор взял свою записную книжку, нацарапал в ней что-то и, вырвав страничку, тоже, как и ключи, отдал ее в руки девушки. — Это мой домашний телефон. Буквально вчера поставили, не успел еще тебе номер сообщить. Внизу — сотовый. Ты его, конечно, знаешь, но пусть и он будет здесь же — на всякий случай…

— Хорошо, — вяло отреагировала она.

Ни тот ни другой трюк не сработал. Ира даже не улыбнулась. Единственной ее реакцией стало тактичное беспокойство по поводу его персоны, которое вылилось во фразу:

— А у тебя-то самого ключи остались?

— Да. Когда я в квартиру въезжал, и новые замки в дверь ставил, их целыми наборами этой ерунды комплектовали. Лишние я, на всякий случай, в гараже да в машине припрятал, — мало ли потеряю свою связку. Так что за меня не волнуйся, — парень открыл дверь, и переступил порог, выходя на лестничную площадку.

На душе у Виктора словно скребли кошки — тысячи, десятки тысяч кровожадных кошек вонзали свои коготки в самую глубину его доброй и наивной сущности. Тем не менее, другая сущность, более жесткая и умудренная хоть каким-то опытом, заставила Виктора сжать челюсти и начать спускаться по лестнице вниз. Затем он обернулся и, улыбнувшись, крикнул:

— Завтра утром я буду здесь!

Ира вяло помахала ему в ответ рукой и закрыла дверь.

«Черт»! — подумал Виктор, заводя машину и выезжая со двора на дорогу. — «Ничего себе девственница… с венерическими заболеваниями…»

Это была не последняя его мысль насчет Иры за эту ночь. Может, он попался? Может, она не то, что не девственница (была, естественно), а самая последняя шлюха во всей округе? Опытная шлюха, знающая, как охмурить очередного мужика, явившись к нему эдакой непорочной девочкой. Он не знал, как ей удалось подстроить кровотечение, а вот насчет затрудненного проникновения во влагалище кое-что начал домысливать. Наверняка, купила в секс-шопе гель-смазку, сужающую вагину. На языке вертелось название. Почувствуй себя девственницей! Точно! Так она и называлась. Почувствуй себя девственницей, и пусть ОНИ — мужички, почувствуют, что ты, якобы, девственница. Пусть почувствует этот, этот, потом еще третий, пятый, десятый. В секс шопе… куда они ходили с подружкой, которая носит мужские трусы по колено, и использует барсетку вместо сумочки. Купили фаллоимитатор на кожаных трусиках! А может, он уже был в чьих-то трусиках… трусищах. И, может, это был и не фаллоимитатор вовсе, а самый настоящий член, здоровенный, такой, красный и волосатый. Виктор представил вдруг, как Ира сосет этот самый, здоровенный, член, сосет, сосет, до тех пор, пока на том не выступают синие вены, и член не кончает ей в рот. Сперма стекает по ее губам, она то выплевывает ее на головку члена, то слизывает вновь. Ужас! Виктор отогнал от себя всю эту паранойю, а то понял, что проехал изрядную часть пути, как говорится, на автопилоте, только благодаря навыкам, а сам не помнит, как он ехал и какая была обстановка на дороге. Так не долго и сбить кого-нибудь.

Спалось ему хорошо, но хорошо — не значит, что приятно. Виктор просто провалился на несколько часов в небытие без сновидений и оторвал голову от подушки, только когда прозвенел будильник.

Вообще-то он обычно заводил на своем мобильном телефоне два будильника: один назывался «Alarm»[6], другой — «Overload»[7]. Однако, сегодня ему хватило и одного «Алама». Алам, алам, алам! Тревога, тревога, тревога! И в самом деле, на душе было тревожно. Вставать не хотелось, поэтому Виктор с раздражением пнул одеяло и, злясь на себя и на все вокруг, рывком поднялся на ноги. Продрав глаза, он подошел к окну и посмотрел вниз, во двор, как там поживает его старая верная «девятка», — ставить ее в гараж ночью не имело смысла, если через четыре-пять часов снова идти за ней. Конечно, риск был, что украдут дворники или колеса, или ночное хулиганье запустит камнем в лобовое стекло ради прикола, а может и захочет покататься. Правда, ничего не произошло, надежды Виктора оправдались; машина стояла в обычном своем виде и на своем месте.