василевс, учитывая важность города-порта, лично выбил их оттуда и восстановил ее сухопутные связи со столицей. По Ш. Дилю, в 1143 г. в Анталии во время похода на Киликию умер от лихорадки севастократор Андроник Комнин – сын Иоанна Второго и брат василевса Мануила Первого; по иной версии событий там, еще до воцарения Мануила, годом раньше умер другой их брат, Алексей; его братья Андроник и Исаак поехали в Анталию за телом, чтоб отвезти его в Константинополь, и Андроник заболел и умер на обратном пути, в Малой Азии; Диль также говорит о смерти обоих принцев в промежуток в несколько недель, но датирует их обе 1143 г. Несомненно одно: один из царевичей, если не оба, умер в Анталии (по Д. Норвичу, сам император в 1142 г. вместе с 4 сыновьями прибыл в Анталию во время похода на сирийских сарацин; там Алексей умер, Андроник и Исаак были отправлены отцом с телом брата в столицу, и Андроник в походе умер, сам же василевс отправился с Мануилом на войну и вскоре умер от заражения крови); также Анталия по-прежнему славна как центр торговли и одна из главных станций на пути к константинопольским проливам; там в XI веке обустраивается венецианская фактория. Алчные латиняне взяли Анталию на заметку. Кроме того, у них появились личные счеты к этому городу. Во время Второго Крестового похода (1147–1149 гг.), во время блуждания по Таврским горам французского войска под предводительством короля Людовика Седьмого (1120–1180 гг., правил с 1137 г.), латиняне после 12-дневного перехода, страдая от голода, холода и преследования турок, выбрели к Анталии. Местные жители хоть и здорово нажились на продаже разбойным крестоносцам продовольствия, однако просто физически не смогли достать фуража для их лошадей (напомню, что Анталия располагается близ гор на обрывистом скалистом берегу). В результате и без того растрепанное войско французов лишилось лошадей, король со своими баронами и духовенством покинул его (февраль 1148 г.), и отчаявшиеся простолюдины решили пробиваться пешком, в результате чего все пали от эпидемий и рук турок. Тем не менее латинская пропаганда во всем обвинила коварных греков, начиная с их императора, хотя, как пишет историк Крестовых походов Б. Куглер, крестоносцы Людовика погибли вовсе не от византийской алчности, а от собственных ошибок. На эту уловку попался известный русский путешественник, писатель и государственный деятель А.С. Норов, который полуистерично описывал анталийское бедствие в своем труде «Путешествие к семи церквам, упоминаемым в Апокалипсисе»: «На Греках Атталии тяготеет грозный укор истории за их коварныя и безчеловечныя действия противу крестоносцев Лудовика 7-го. После истребления армии Императора Конрада на пути в Иконию, чрез измену Греков Константинополя, Людовик Седьмой, с новою армиею, при которой было чрезвычайное множество поклонников, восторжествовав над Мусульманами на берегах Меандра, претерпел в свою чреду неожиданное поражение в дефилеях горы Кадмуса; его остальная армия, обязанная своим спасением его геройскому мужеству, преодолев неимоверныя препятствия, достигла наконец в совершенном разстройстве и изнеможении до стен Атталии, куда были устремлены все ея надежды. Этот город принадлежал тогда Константинопольскому Императору Мануилу и был населен одними Греками; – Атталийцы, конечно не без ведома Мануила, затворили ворота перед погибающею армиею своих собратий – Христиан. Армия Латинцев и толпы несчастных поклонников, нуждаясь в съестных припасах и в одежде, едва могла приобретать их у Атталийцев за дорогую цену. Одно только чрезвычайное изнеможение сил душевных и телесных Латинцев и недостаток в осадных машинах может несколько объяснить нерешимость Латинцев взять приступом преступную Атталию. Не прежде, как через месяц, Атталийское Правительство, опасаясь наконец последствий отчаяния европейскаго войска, предложило Королю Французскому, за дорогую плату, суда для отправления части его войска в Сирию. Лудовик принял с трудом это предложение, предвидя злосчастную участь, которая ожидала без него ту часть войска, которая должна была следовать берегом. Нельзя читать без ужаса в современных писателях разсказ об этих бедствиях. Большая часть оставшихся Франков погибла или с оружием в руках в Горах Киликийских, или от голода; некоторые из них с отчаянием в душе возвратились к стенам ненавистной Атталии, превзошедшей в жестокости древний Фазелис. – Мусульмане и Греки испили их кровь, но наконец первые сжалились над Христианами, призрели больных и раненых и даже, покупая монету Крестоносцев у Греков, раздавали ее обратно крестоносцам щедрою рукою. – “Наконец”, говорит один современный писатель и очевидец: “Бог проклял Атталию, поразив внезапно ея жителей чумною смертию; почти все дома опустели; а те из жителей, которые остались в живых, пораженные безумием и ужасом, поспешили убежать из города”». Да, типичная деятельная латинская пропаганда, особенно если сравнить поведение византийцев и турок, якобы сердобольно кормящих и лечащих тех, кто пришел их убивать. Шарль Диль в своей «Истории Византийской империи» пишет, что неудачу Второго Крестового похода латиняне «приписывали прежде всего коварству византийцев, чья жадность действительно была возмутительной, и Запад намеревался даже одно время направить Крестовый поход против Византии, чтобы отомстить за крах экспедиции (1150)».
Однако вернемся к итальянской экспансии в Анталии. Когда во время Четвертого Крестового похода крестоносцы берут Константинополь, в том же 1204 г. Анталию захватывают представители тосканского рода Альдобрандино. Параллельно с этим идет экспансия турок-сельджуков, все более приближающихся к Анталии. Еще раз вспомним слова, сказанные накануне падения Константинополя в 1453 г. византийским адмиралом Лукой Нотарой: «Лучше быть под мусульманской чалмой, чем под папской тиарой». Жители Анталии поняли эту «истину» гораздо раньше, ибо отмечено, что, попав под иго латинян, греческое население Анталии предпочло поддержать турок, чем те и воспользовались.
5 марта 1207 г. турки-сельджуки под предводительством султана Гияз-эд-дина (которому в городе поставлен большой конный памятник) взяли город при помощи его же жителей.
Византийское никейское «правительство в изгнании» заявило свои претензии на Анталию, что привело к войне с конийским султанатом сельджуков. В сражении при Хонасе с никейскими войсками за фригийскую малоазийскую область, ныне известную, как Денизли (1210 год), султан Гияз-эд-дин, большой, кстати говоря, любитель поединков, был повержен в единоборстве с императором Феодором Первым Ласкарисом (1174–1221 гг., правил с 1204) и собственноручно обезглавлен василевсом. В 1211 г. Анталия была отбита никейцами, но 10 лет спустя потеряна ими окончательно.
В работе В. Гордлевского «Государство Сельджукидов Малой Азии» приводятся три любопытных сведения, касающихся захвата турками Анталии, – к сожалению, без уточнения, относятся ли они к 1207 г. или к 1210/11. Можно предположить, что, коль скоро в 1207-м греки сами сдали Анталию, описанная резня относится ко второму взятию Анталии, так как обычно, если город сдавался добровольно, население сохраняло свою свободу и жизнь текла практически по-прежнему; однако можно предположить, что латиняне, оказав сопротивление, вызвали гнев турок и спровоцировали избиение. Итак, известно, что: 1) при осаде Анталии турки использовали 100 катапульт, разбивавших ее стены камнями; 2) первым на стены Анталии взошел конийский воин Йолук Арслан Хусам-эд-дин, 3) а раззадоренные турки повели себя так, как описывает В. Гордлевский на основании сочинения Языджи-оглу: «В Анталье… в течение суток шло поголовное избиение – резня, потоки крови текли по равнине и к морю, после воины вложили мечи в ножны и 5 дней грабили жителей и уводили в рабство, и только на шестой день была объявлена пощада: те, кто остался жив, мог вернуться к себе».
При сельджуках важность свою как торгового и военного порта Анталия не потеряла, ибо стала центром средиземноморской торговли Иконийского сельджукского султаната. Кроме того, поскольку в городе еще оставалась значительная часть христианского населения, занимавшаяся ювелирным делом, сами султаны, готовясь к свадьбе, отправляли в Анталию заказы на изготовление
