Наше вам с кисточкой, босс (СИ) - Броницкая Илона

— Я тоже, — напомнила ему. — Послушайте. Я не уверена, что вы сможете найти врача. Кто рискнëт репутацией и вопреки здравому смыслу возьмётся за наш случай? А если и найдёте безумца, то нет никаких гарантий, что вылечить маму получится. Так стоит ли терять время, которое вы можете провести вместе? 

— Я знаю одну кондитерскую, — ответил дядя. — Надеюсь, сладкое сделает твою маму дружелюбнее. 

— Не надейтесь, — честно предупредила я и улыбнулась. 

Маму смертельная болезнь не сделала мягче, так что торт с этой задачей точно не справится.

 ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

До дома ехали молча. Дядя Тоша нервничал, а я пыталась продумать, как заставить маму хотя бы выслушать его. Её упрямство не знало границ и пределов, особенно если дело касалось старых обид. 

— Приехали, — выдохнул один из богатейших людей нашей страны, испуганно оглядываясь на наш старенький подъезд. Опять кто-то наклеил объявления. — Может, в другой раз? 

— Другого раза может и не быть, — честно ответила ему я и дернула ручку двери. 

Бросила взгляд на наше окно, свет горел. Хорошо, мама ещё не ложилась. Чувствовала себя сносно, а значит, мы могли рассчитывать на разговор. Лифт работал с перебоями, поэтому мы пошли пешком. Дядя вздыхал тяжело, но не жаловался. Кажется, предстоящее общение с сестрой всерьёз его напрягло. 

Замок щёлкнул, дверь открылась. Я пропустила гостя вперёд и приготовилась к бою. Дома пахло курицей, запечённой в духовке. 

— Мам, я дома, — крикнула из прихожей и потянула носом аппетитный запах. 

— Мой руки и за стол! — скомандовала она. — Ужин как раз готов. 

Я кивнула дяде на дверь в ванную, а сама пошла к маме. Она нарезала салат и даже напевала под нос какую-то песенку. 

— А у нас гости, — попробовала зайти издалека я, доставая из шкафчика дополнительную тарелку. 

— Анечка? 

— Нет, — я качнула головой и поставила на стол третий стакан. — С Аней мы на выходных договорились встретиться. 

— А кто тогда? — она обернулась, взмахнув ножом. — Тот молодой человек, с которым ты вчера ужинала? 

Я закатила глаза. 

— Нет. И не нужно так на меня смотреть! Это был деловой ужин. И всё. 

— Тогда я сдаюсь, — мама добавила в салат масла и посмотрела на дверной проём. Улыбка померкла в одно мгновение. — Антон. 

— Даша, — кивнул он и спрятал руки за спину. — У вас уютно. 

— В прошлый раз ты говорил иначе, — она поджала губы. — Зачем пришёл? 

Я выдвинула для мамы стул. Знала, что от волнения накатит слабость. 

— Он приехал извиниться. 

— Поздно, — отрезала самая упёртая женщина в мире. — Мне неинтересны его извинения. Выход найдёшь? У нас вроде не дворец, заблудиться трудно. 

— Мам, так нельзя, — я вздохнула. — Дядя Антон раскаялся, изменился и хочет наладить с тобой отношения. 

— Люди не меняются, — она отвернулась.

Разговор с порога зашёл в тупик. Да, много лет назад, когда мама пришла к брату просить деньги на жизнь. На еду, на учебники и портфель для меня к школе, на коммуналку, в конце концов, он презрительно оглядел её простенькое платье и посоветовал найти работу. “Знаешь, почему ты бедная, Дарья? Потому что ленивая. Привыкла сидеть на шее у мужиков, вот и не научилась жить своими мозгами. От меня ты не рубля не получишь, уходи”.  

Я представляла, как хорошо она запомнила его слова. Как горели они сейчас в сердце. Но мы же семья. Дядя был на всё готов ради моей матери, искренне переживал. Так зачем его отталкивать?  

— Дарья, — он практически шептал, но в тишине кухни его голос звучал удивительно громко и отчётливо. — Я — моральный урод. Хочешь, разбей мне рожу или огрей стулом по хребту, как в детстве, но не молчи. Пожалуйста.   

Он хотел ещё что-то добавить. Открывал и закрывал рот, но больше не выдохнул ни одного слова. Больно было даже мне. 

— Тогда хотела, — вполголоса ответила мама. — Рожу тебе расцарапать, вазы твои антикварные разбить. А сейчас… Иди с миром. Если тебе нужно моё прощение, чтобы дальше спокойно жить, я тебя прощаю. Можешь возвращаться в свою дорогую машину и в свой уютный мир…

— Где нельзя купить за деньги самого главного, — перебил её дядя. — Тёплых объятий нашей матери по утрам. Твоего заливистого смеха, раскиданных игрушек. Мне понадобилось полжизни, чтобы это понять. Не туда я шёл, Дарья. Считал, что ещё успею. Вот сейчас проект закончу, бизнес запущу и о семье подумать можно. Дом построить, где меня ждут. Построил. Не ждут. Денег хотят и связей. Я ж не от хорошей жизни тогда на тебя набросился. Разочаровался в людях, никого видеть не хотел. Жил и то ли мстил кому-то, то ли снова что-то доказывал. Устал. Прости, вы с Алиной самое дорогое, что у меня есть. Ты можешь не верить, но я должен сказать. Прости. Я люблю тебя, сестра.  

Мама молчала, разглядывая пушистые помпончики на домашних тапочках. Уверенность в том, что брат — эгоистичная сволочь, дала трещину. Но признать многолетнюю обиду бессмысленной было слишком тяжело. 

— Останешься на ужин? —- спросила она.  

Он подошёл к ней и обнял. Молча, порывисто, до слёз, брызнувших из моих глаз. Я минуту не видела их, только слышала тихий шорох, с каким дядя гладил маму по спине.

— Алечка, — судорожно вздохнула она. — Достань, пожалуйста, курицу из духовки и третью тарелку. Я чай поставлю. 

 ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 13. Девичник

Запаса маминой сговорчивости хватило на вполне приличный ужин и чаепитие. Торт из любимой кондитерской дяди Тоши её настолько покорил, что она даже попросила меня достать с антресоли старый фотоальбом. Пухлый, потому что фотографий там сохранилось много. И пыльный. 

— Давно не открывала, — пробормотала мама, стёрла с коричневой обложки пыль и стала показывать нам фотографии. 

Я нарадоваться не могла. Дядя Антон смеялся, вспоминая истории из детства, и обнимал сестру за плечи. Она его не отталкивала, улыбалась и поправляла: “Ты всё перепутал, это не меня тогда в угол поставили, а тебя!”.

Жаль, с утра у дяди была назначена встреча, а от нас ехать слишком далеко. Так что он ушёл, тепло попрощавшись с нами. 

Но за всю неделю обнадёживающих новостей больше не было. Я работала над проектом Царедворского, дядя обзванивал знакомых медиков. И чем меньше фамилий оставалось в его списке, тем отчётливей я понимала. Всё, что мы сможем сделать для мамы — отправить её в Париж.    

Субботнее утро наступило внезапно. Я уснула вечером пятницы без задних копыт от усталости, а потом открыла глаза. Солнце ровным пятном нагревало палас в комнате, на кухне тихо шептал телевизор. Я повернулась на бок и тут зазвонил телефон.

— Алло? — сонно спросила я, не глядя принимая вызов. 

— Открыва-а-ай, — нетерпеливо потребовала Анюта. — Я не стала тарабанить, вдруг теть Даша спит. Ну? 

— А что я сплю, тебя не волнует? 

— Суббота, — напомнила подруга. — Ты, я и тонна мороженого. А будешь телиться, оно превратится в коктейль. 

— Иду я, иду, — я со стоном села и потянулась. — Мы же всегда вечером встречаемся? 

— У меня ЧП, — тихо ответила Аня. 

Мама действительно ещё дремала, хоть и включила телевизор, так что в прихожей я почти кралась. Повернула ключ в замке и впустила подругу. 

— Что у тебя за ЧП? — спросила я, забирая у Анюты ведро мороженого. — Опять Васька что-то выкинул? 

— Меня он выкинул, — буркнула однокурсница и с ногами забралась на кровать в моей комнате. — Загулял, сволочь. Я к нему пришла, хотела ужин приготовить, чтобы после работы поел. А у него отпуск. Ну и как в плохом анекдоте. Он, она сверху, шмотки по квартире. Кра-со-та! 

— Вот же сволочь! — я села рядом и обняла подругу. — Надеюсь, ты его швабру за космы оттаскала? 

— Хотела, — вздохнула она. — Правда, уже примерялась, как удобнее ухватиться. Знаешь, что меня остановило? Я вспомнила все эти фильмы, где мужики визжат: “Это не то, что ты подумала!”. А он молча одежду свою искал. Потом штаны натянул и заявил, что я сама виновата. Мол, нечего было его динамить.