Последняя любовь гипнотизера - Лиана Мориарти

— Так, значит, она отменит свадьбу? Из-за тебя?

— Ну, я не знаю на самом деле, как она собирается поступить. Это только от нее самой зависит. Наверное, я просто помогла ей понять, что она чувствует на самом деле.

— Но представь, как должен чувствовать себя тот несчастный парень! Ты уверена, что это не случай обыкновенной трусости? Или, может быть, она просто ищет оправданий тому, что не в силах бросить курить?

Элен почувствовала раздражение. Она ведь ожидала удивления, даже изумления при виде того, чего способна достигнуть гипнотерапия. Она почесала запястье. Когда Элен раздражалась, это мгновенно проявлялось в зуде в правом запястье, точно в том месте, где в детстве у нее был дерматит.

— Я не заставляю своих клиентов делать что-либо, — возразила она. — Я помогаю им обойти критические голоса и напрямую проникнуть в собственное подсознание. Мои клиенты достигают того, что называется «сатори», «малое просветление». Это термин дзен-буддизма.

Элен мысленно вернулась к концу ее встречи с Рози. После того как было сделано открытие насчет ее замужества, Элен дала Рози постгипнотическое внушение: «Когда ты выйдешь из транса, ты будешь чувствовать себя спокойной и владеющей собой, принимая решение насчет того, что ты хочешь сделать далее».

И когда Рози очнулась, она моргнула, тут же подняла руку и уставилась на свое обручальное кольцо. Сняв кольцо, взяла его кончиками пальцев и повернула к свету, рассматривая с удивлением, словно это был некий странный и неприятный научный образец. Потом улыбнулась Элен и сказала:

— А знаете что? Мне и кольцо-то это не нравится!

— Извини. Я совсем не собирался что-то критиковать, — покаялся Патрик. — Наверное, я просто уж слишком почувствовал себя на месте того парня.

— Все в порядке, — ответила Элен.

Это был первый раз, когда между ними возникло нечто похожее на напряжение. Но подобное и должно было рано или поздно случиться. Нет никаких причин для тревоги.

— Я видел один раз такое шоу, — вновь заговорил Патрик. — Знаешь, когда из зала вызывают желающих подвергнуться гипнозу. Должен признаться… Надеюсь, тебя это не обидит… В общем, я считаю, что эстрадные гипнотизеры весьма отличаются от… правильных гипнотерапевтов вроде тебя, но суть-то в том, что мне это все равно очень не нравится.

Элен улыбнулась при виде его виноватого лица.

— Все в порядке, — успокоила она. — Шоу — это совершенно не похоже на то, что делаю я.

— Мне противно было видеть глупое выражение на их лицах. — Патрик изобразил картину, расслабленно откинувшись на спинку стула и уронив голову на грудь. А потом выпрямился и отпил немного вина. — Они выглядели так жалко. Как будто он их одурманил и мог сделать с ними все, что ему вздумается.

— Нет, на самом деле не мог. Они все равно сохраняли самоконтроль. Он просто помог им отбросить их собственные внутренние запреты, — пояснила Элен.

— Мне нравится владеть собой. Именно поэтому я никогда не увлекался спиртным, никогда не пробовал наркотики. Я хочу сам сидеть за рулем, образно говоря. — Патрик немного помолчал, взял еще одну оливку и тут же аккуратно положил ее на тарелку перед собой. И сосредоточил взгляд на этой оливке. — Как раз поэтому мне отвратительно то, что делает моя бывшая. Она владеет ситуацией. Саския влияет на мою жизнь, а я не могу ничего изменить. Так что извини, если я иногда выгляжу малость странным, когда речь заходит о ней. Мне сразу кажется, что она здесь, в одной комнате с нами.

Он посмотрел на Элен с тем же самым умоляющим, отчаянным выражением, с каким глядели многие клиенты, приходившие к ней в поисках решения своих проблем, пусть они и не верили по-настоящему, что она в силах помочь. Элен внезапно прониклась сочувствием. В тот вечер, когда Патрик впервые рассказал о своей преследовательнице, его поведение было фальшивой бравадой. Конечно же, ему это причиняло боль: он ведь оказался в роли жертвы преследования! Как она могла не подумать об этом прежде? Невероятная черствость. Элен так заинтересовалась Саскией, так хотела понять ее мотивы, что и не учла по-настоящему, как это может влиять на Патрика. Она вела себя так, словно только женщины обладают настоящими эмоциями, как будто мужчины — нечто вроде низшей формы жизни.

— Извини. Когда я задавала тебе вопросы о Саскии, то просто не подумала, что она, пожалуй, последний человек, о котором тебе хочется говорить. Я имею в виду то, как она должна действовать на тебя… Ну, вероятно, это… Вообще-то, на самом деле я даже не представляю, на что это похоже.

Патрик продолжал смотреть прямо в глаза Элен. Он явно пытался передать ей какие-то весьма сложные, запутанные чувства. А может быть, переживал собственное малое просветление.

Потом наклонился к ней. И Элен подалась навстречу. Хорошо. Он собирался чем-то поделиться. Это переведет их отношения на новый, более глубокий духовный и проникновенный уровень.

— Не хочешь подняться наверх на несколько минут? — спросил Патрик.

— Я-то думала, он хочет сказать мне нечто важное и значительное, а оказывается, ему просто приспичило перепихнуться! Притом что его сын сидит в гостиной! Вот уж что мне не могло прийти на ум, так это секс!

— У них на уме всегда в первую очередь только это, — ответила Маделайн.

Они разговаривали по телефону. Элен заполняла документы в своем кабинете, а по звукам шипения и звяканья без труда могла догадаться: Маделайн что-то готовит. Возможно, нечто изысканное и органическое. Она, наверное, в фартуке в цветочек, охватывающем ее раздавшуюся талию. Маделайн радостно ожидала второго ребенка. Они с Элен вместе снимали квартиру, когда им было по двадцать, и тогда подруга умерла бы со смеху, если бы ей сказали, что она когда-нибудь наденет фартук в цветочек.

Элен могла бы позвонить Джулии, но она заметила, что интерес той к разговорам о Патрике понемногу остывал по мере того, как развивались эти отношения. Даже и до развода Джулия всегда принадлежала к той категории подруг, которым звонят, когда дела идут плохо, а не тогда, когда они идут хорошо. Теперь Патрик официально стал бойфрендом Элен, и в голосе подруги слышался легкий оттенок презрения, стоило Элен заговорить о нем. Разумеется, если только речь не шла о его безумной бывшей подруге. Джулия обожала слушать рассказы о Саскии. Это вовсе не значило, что она не желала Элен счастья, просто думала, что о счастье незачем говорить.

Маделайн же была как раз такой подругой, которая искренне заботилась о других, но становилась совершенно неспособной к общению, если дела принимали дурной оборот. Она сразу начинала паниковать и мгновенно меняла тему, если улавливала в голосе собеседника дрожь эмоций.