В другой раз повезет - Кейт Хилтон

ГЛАВА 9

Беата

Беата выходит из массажного кабинета, закрывает за собой дверь. Рина, администратор, подзывает ее к себе.

— Звонила твоя мать, — сообщает она. — Дважды. Во второй раз заставила меня пообещать, что я тебе это передам.

— Считай, что передала.

Дверь открывается вновь, появляется клиентка. Беата окидывает ее взглядом.

— Хороший результат, — говорит она одобрительно. — Смотрите, как опустилось плечо, и осанка лучше. Как вы себя чувствуете?

— Вы прямо волшебница, — восторгается клиентка. — Слышала про вас, но не очень верила. В чем секрет?

Беата улыбается.

— Никакого секрета. Просто я, наверное, внимательнее других.

— Я сто лет хожу на массажи, и мне никто не сказал, что у меня искривлен позвоночник.

— Искривление несильное, — успокаивает ее Беата, — оно у многих есть. Но чтобы напряжение в плече не вернулось на следующий же день, начинать нужно с позвоночника. Делайте упражнения, которые я вам показала, — сразу почувствуете себя лучше. Рина может вас записать еще раз через неделю.

В вестибюль выходит Кларисса, тоже массажистка.

— Еще одна довольная клиентка?

Беата трясет головой.

— Она два года ходила к физиотерапевту по поводу болей в плече, а тот так и не определил, что у нее сколиоз. Полное отсутствие профессионализма. Один сеанс краниосакральной терапии — и ей уже полегчало. Вот только уважения от официальных медиков мы все равно не дождемся.

— Борьба продолжается, — замечает Кларисса. — Будем и дальше вести ее так же самоотверженно.

— Кстати о борьбе, — говорит Беата. — Ты не думала о том, чтобы завести блог?

Беата пытается уговорить нескольких коллег из Клиники нетрадиционной медицины, тех, у кого есть маленькие дети, взять на себя «Рациональное родительство».

— Я, в принципе, не против. А ты уверена, что больше не хочешь им заниматься? Это ж твое детище.

— Мое детище — огнедышащий тинейджер, — поправляет ее Беата. — А блог — всего лишь хобби.

Звонок матери она откладывает до того момента, когда вернется домой и уютно устроится на постели.

— Ты уже слышала? — осведомляется Лидия.

— О чем я слышала?

— Твоя сестра вышвырнула своего мужа из дома.

— Марианна вышвырнула Девлина? — Беата, которая постоянно наблюдала за тем, как ее сестра с каждым годом делается все угрюмее, считает, что это не такая уж скверная новость. — Бедная Марианна! Она, полагаю, сильно расстроена.

— Что-то непохоже. Я бы даже сказала, она держится неуместно бодро. Я переживаю за Шивану и Иону. Надеюсь, Марианна знает, что делает.

Для феминистки-активистки с пожизненным стажем взгляды Лидии на семью и материнство удивительно непредсказуемы — это Беата выяснила в ранней молодости, при памятных обстоятельствах.

— Мам, Марианне самой решать, что делать. Ты же считаешь, что женщины должны самостоятельно распоряжаться своим браком, верно?

— В данном случае я говорю как встревоженная бабушка, — уточняет Лидия.

— Ну, если тебе тревожно за девочек, может, возьмешь их к себе на выходные? Уверена, что Марианна будет очень признательна.

— Ты хоть раз с ними пробовала посидеть? Они настоящий бедлам в доме устраивают. А у нас с твоим отцом много собственных дел.

— Это я знаю. Но Марианне нужна наша поддержка.

— Я всегда поддерживала своих детей, — заявляет Лидия. — Но поддержка не отменяет моих собственных приоритетов. И вот прямо сейчас мне нужно бежать готовиться к интервью с «Гардиан». Потом поговорим.

Беата открывает в компьютере приложение для медитаций и выбирает двадцать минут любви и доброты. С возрастом она все отчетливее понимает, что ей неподконтрольно почти ничто, кроме собственных намерений, чувств и поступков. В итоге она стала менее амбициозной. По большей части даже просто быть доброй — и то непростая задача. Особенно если речь о матери. Или о сыне. Она слышит, как открывается дверь, раздаются знакомые топот и грохот, возвещающие о прибытии Оскара: Оскар сбрасывает огромные кроссовки и рюкзак и швыряет их в прихожей; Оскар гремит дверцами шкафов на кухне, отыскивая что повкуснее; Оскар скачет через ступеньку вверх по лестнице. Она вытесняет его из сознания, сосредоточивается на Марианне. «Пусть она будет счастлива, пусть она будет здорова, пусть не ведает горя, пусть живет хорошо. Пусть она будет счастлива, пусть она будет здорова, пусть не ведает горя, пусть живет…»

— Мам! — Оскар под дверью ее спальни. — Мам!

— Иду! — Беата закрывает приложение, встает, открывает ему. — Привет, лапуля.

С Рождества в доме так и висит напряжение. Гнев Оскара не стихает, порой не переходя обычных границ для подростка, которому не на кого его выплеснуть, порой вздымаясь до пугающих пределов. Беата пытается проявлять благоразумие. Узнает его заново.

— Можешь на кухню спуститься? Я друга привел, он хочет с тобой познакомиться.

— Замечательно. Я с удовольствием познакомлюсь с твоим другом.

Оскар довольно давно не приводил никаких друзей. По поводу личной жизни он вообще скрытничает. Утверждает — по мнению Беаты, совершенно безосновательно, — что она не уважает его личные границы. Да, в ранние годы существования «Разумного родительства» она черпала материал — порой слишком щедро — из собственного опыта матери-одиночки. В одном она не может себя упрекнуть: она всегда выслушивала обоснованные жалобы Оскара и реагировала на них. Она больше не делится личными зарисовками с его участием — тому уже сколько месяцев. Она с одобрением и даже с восхищением относится к тому, что Оскар научился использовать в противостоянии с ней ее же собственные приемы, — и все равно это перетягивание каната сильно раздражает.

Она заходит на кухню и слышит слова Оскара: Это Уилл.

Ее будто бы обдает холодом. Узнать его нетрудно. Не очень-то он изменился, да и вообще она все эти годы следила за ним в Сети, хотя и украдкой. Странное дело — а она-то думала, что этот день никогда не настанет. Теперь ей ясно: это было неизбежно, и вот она стоит в собственной кухне, глядя на отца своего сына, ощущая, как победоносно сияет Оскар у нее за спиной.

«Ты прочитала статью, которую я тебе послал?» — спросил Оскар примерно за месяц до Рождества. «Какую статью?» — уточнила она, хотя прекрасно знала какую. О правилах пользования банками спермы. «Ту, про доноров спермы и конфиденциальность», — пояснил он. «Я ее, видимо, пропустила, — соврала она. — А там про что?» — «Про то, что ребенок, рожденный от донора, имеет право позвонить в банк и заявить, что хочет с ним связаться. Большинство банков после этого связываются с донорами и узнают, согласны ли они на встречу. Мы можем узнать — твой банк спермы это сделает?» — «Боюсь, он давно закрылся», — сказала Беата. «Все равно их бумаги должны где-то храниться, — не