Среди дикарей и пиратов - Уильям Кингстон

Я был уже вблизи мыса и надеялся обогнуть его через какие-нибудь полчаса, когда ветер упал так же внезапно, как поднялся, и лодка стала качаться на волнах, не двигаясь вперед. Я употребил все усилия, чтобы привести Дика в чувство. Я брызгал ему в лицо водой, влил ему в рот кокосового молока, но ничто не помогало. Он был без сознания и только по тяжелому дыханию и стонам, становившимся все слабее, видно было, что он еще жив.

Погода не изменялась. Солнце заходило над островом, и я знал, что с наступлением темноты мое положение станет еще более затруднительным. К тому же тотчас же по заходе солнца снова поднялся ветер, еще более сильный, чем прежде.

Лодка летела среди пенящихся валов, подымавшихся по обе стороны. Мне показалось, что белая линия прибоя слева обозначает место, где находился риф, тянувшийся на протяжении одной-двух миль. Если бы я держал руль круто по ветру, мы налетели бы на риф. Единственное спасение было удерживать лодку в том же направлении в надежде, что шквал стихнет так же быстро, как он налетел. Я знал, что все более и более удаляюсь от земли. Напрасно я в тревоге призывал Дика на помощь. Иногда мне приходила ужасная мысль, что он умер: всплески воды и вой ветра заглушали его дыхание. От тревоги и, по правде сказать, от страха я чувствовал себя очень дурно и думал, что, пожалуй, и я отравился рыбой или дичью.

Не знаю, сколько прошло часов до тех пор, пока ветер внезапно начал стихать. Я сейчас же поставил парус, надеясь к рассвету добраться до острова; но через четверть часа ветер совершенно спал, и лодка спокойно качалась на волнах. Пришлось снова убрать парус; я сел, обняв рукой мачту, с намерением не засыпать и ждать, когда снова подымется ветер. Я от души помолился, чтобы ветер подул с той стороны, которая помогла бы мне добраться до острова. Я слышал дыхание Дика, но он не отвечал мне и, казалось, был без сознания. Я чувствовал себя очень усталым, но делал все, чтобы не заснуть. Однако все мои усилия оказались бесполезными, и я уснул.

Вдруг я проснулся, вскочил и тревожно стал вглядываться вдаль. Сердце у меня замерло: вокруг меня, до самого горизонта, было безбрежное море. Я продолжал смотреть по направлению, к которому был обращен нос лодки. Показался яркий свет, и солнце — громадный огненный шар — поднялось со своего ложа — океана, окрашивая в красный цвет края туч, продолжавших покрывать небо. С востока поднялся легкий ветерок, и по положению солнца я узнал, куда мне следовало править. Множество летавших вокруг лодки птиц указывало на близость острова.

Я снова попробовал заставить Дика выйти из бессознательного состояния, это мне не удалось. Но он дышал спокойнее, и у меня явилась надежда на его выздоровление. Я поставил парус, сел на руль и выправил лодку к югу.

ГЛАВА V

Рассвет. — Вижу землю. — Дик поправляется. — Взяты в плен туземной лодкой. — Высажены на берег. — Принуждены работать, как невольники. — Теряем надежду на бегство. — Новая болезнь Дика. — Его смерть. — Я хороню Дика. — Приготовления к войне. — Гарри присоединяется ко мне. — Мы присутствуем при единоборстве. — Поражение нашего чемпиона. — Взяты в плен неприятелем. — Дурное обращение. — Гарри исчезает. — Я бегу к берегу. — Вижу лодку. — Дикари преследуют меня. — Спасен Меджем.

Я с тревогой вглядывался вдаль, не зная, насколько нас унесло к западу и с какой стороны может показаться земля. Может быть, я уже прошел на запад так далеко, что остров остался позади.

Сидя на корме, я наблюдал за Тилльярдом. По-видимому, он крепко спал, и я надеялся, что после сна он почувствует себя гораздо лучше. Я проделал дыру в кокосовом орехе и приготовил рыбу, чтобы накормить его, как только он проснется. Но он продолжал спать, и на меня напал страх, что этот сон предшествует смерти. Будь я в другом положении, я не подумал бы этого, но я устал и был в полном упадке духа.

По временам я вставал, чтобы посмотреть, не видно ли желанной земли. Наконец легкий туман, висевший над водой, рассеялся благодаря горячим лучам солнца, и, к большой моей радости, я увидел величественный мыс, обогнуть который я надеялся накануне. Он подымался из синих вод океана ближе, чем я ожидал. Я воспрянул духом и начал надеяться, что Дик поправится и все мои тревоги и беспокойства окончатся. Я невольно крикнул:

— Земля! Земля! — Звук моего голоса разбудил Дика.

— Земля, мистер Рэйнер! — также воскликнул он. — Я думал, что мы входим в гавань, чтобы встретиться с мистером Меджем и остальными.

Я пробовал объяснить ему, что случилось, но он несколько времени не мог прийти в себя.

— Как! Неужели вы всю ночь просидели на руле? Вы, должно быть, совершенно измучились, сэр, — сказал он. — Пустите меня на руль, а сами ложитесь. Вам нужно отдохнуть.

По тому, как он говорил, я видел, что он еще не вполне пришел в себя. Я сказал ему, что уже спал и отлично могу править теперь рулем.

Дал ему молока и немного рыбы. Он поел очень охотно, и, казалось, ему стало лучше. Он сел и заговорил разумно.

Рассчитав время, употребленное нами на то, чтобы добраться до мыса, Дик решил, что мы будем в гавани никак не раньше захода солнца. Он советовал быть экономным с пищей на случай, если нас задержит штиль.

Наконец мы стали приближаться к острову. С западной стороны его тянулся ряд высоких утесов. По мере того как приближался вечер, ветер свежел, и мы быстро шли по воде. Мы прошли около мили вдоль берега, когда я заметил парус.

— Ура! — крикнул я. — Может быть, это корабль и экипаж может взять на борт нас и наших товарищей.

— Это туземный челнок, — заметил Дик. — И большой вопрос, кто сидит в нем — друзья или враги. Если враги, то наше путешествие может окончиться самым неожиданным образом.

Судно, на которое мы смотрели, было большой двойной лодкой, встречающейся в этих водах, с треугольным парусом из белой циновки. Она шла таким ходом, что бесполезно было стараться уйти от нее. Две лодки, составлявшие нижнюю часть судна, были очень длинны и узки. Наверху была большая, довольно высокая платформа — палуба.

На палубе, насколько мы могли разглядеть, было только трое людей. Будь Дик здоров, мы могли бы противиться им, в случае если бы они обнаружили враждебные намерения. Но он был слишком слаб, чтобы бороться, и поэтому мы решили принять отважный, спокойный вид и продолжать свой путь, предоставляя им делать что угодно. Однако, когда мы приблизились, в нижней части судна показалось еще трое людей с луками и копьями в руках.

Копья они положили на палубу, а в луки вложили стрелы. При виде этого я спустил парус и, подняв руки, старался дать понять, что сдаюсь. Они вынули стрелы, и судно приблизилось к нашей лодке. Я показал на Дика, желая объяснить, что он болен. Дикари не обратили внимания на мои знаки; двое или трое из них вскочили в лодку, которую привязали канатом к своему судну, и втащили Дика и меня к себе на палубу. Сначала я думал, что они сейчас же убьют нас. Дик был слишком слаб, чтобы сопротивляться, а сам я ничего не мог сделать. Однако я постарался не выказывать страха, взял руку одного из дикарей, потряс ее и улыбнулся, желая показать, что хочу быть в дружеских отношениях.