Коварство, или Тайна дома с мезонином - Вера Колочкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Господи, Мисюсь, ну вот скажи: откуда, откуда в тебе это?
– От верблюда! – весело огрызнулась Мисюсь.
– Да ладно, Тин-Тин, отстань от нее… – беспечно махнул рукой Антон, поднимаясь с дивана и потягиваясь. – Повзрослеет, поумнеет… Пойдем лучше спать, колокольчик…
– А я и так уже умная! – так же весело огрызнулась Мисюсь в Антонову спину. – И взрослая! И сама знаю, чего хочу!
– …А не поумнеет, так обратно в Белоречье ее отправим! Раз не хочет учиться, то что ж… – будто не слыша ее, продолжал разговаривать с Тиной Антон. Потом, обернувшись к Мисюсь и незаметно подмигнув Тине, уточнил деловито: – Хочешь обратно в Белоречье, Мисюсь?
– Нет! Нет, я не хочу обратно! Я это… Я лучше в техникум какой-нибудь поступлю! А? Можно? А еще лучше – в училище… В педагогическое, или на модельера еще можно… Только на следующий уже год, ладно? Я же устала после школы! И потом, надо же подготовиться…
– Ну, что будем делать, Тиночка? – уже не смеясь спросил Антон, обращаясь к жене. – Пусть и правда отдохнет, что ли? Не станем мучить ребенка науками?
– Ну хорошо… Пусть… Но только на следующий год – обязательно учиться! Слышишь, Мисюсь? Чтоб без глупостей!
– Ага! На будущий год – просто обязательно! – весело подтвердила Мисюсь. – Слово даю…
На том и порешили. К тому же унылые троечки в школьном аттестате Мисюсь такое решение проблемы сами собой подсказывали – все равно этим летом ей никуда не поступить, по всем предметам репетиторов нанимать придется… Так Мисюсь и осталась в доме дневной хозяйкой, пока Тина с Антоном пропадали в своем университете. Спала до обеда, еду готовила, по городу гуляла… А в конце августа они взяли ее с собой в отпуск, в хороший крымский санаторий, – девчонка аж обмерла от счастья, когда в приятную курортную жизнь окунулась, и поначалу принимала все ее прелести с восторженным смешным благоговением. А потом как-то незаметно благоговение это перелилось в спокойное и горделивое достоинство, и Тина только диву давалась – откуда что взялось… Слишком уж быстро сестренка научилась не распахивать красивые свои глаза навстречу необычным курортным изыскам, слишком уж быстро появилось на ее лице выражение благодушно-капризной лени избалованной хорошей жизнью приличной воспитанной барышни…
В сентябре вернулись домой. Жизнь снова потекла по прежнему своему руслу – вечером Мисюсь встречала их дома красиво накрытым столом, веселым беспричинным смехом да сверкающими от довольства новой своей жизнью глазами.
Антон попытался было снова проявить педагогическую инициативу да заинтересовать-таки свояченицу своей раритетной библиотекой, вкус к хорошему чтению привить, но не тут-то было. Не хотела Мисюсь книжек читать, и все тут. Так со смехом ему как-то и объявила:
– Ой, да ну вас, Антон Палыч, не приставайте вы ко мне со своими Гоголями да Чеховыми! Не люблю! Да и не понимаю я…
– Чего ты не понимаешь, Мисюсь? О чем они пишут?
– Да нет! Не понимаю, как это можно в городе жить и все свое время на какие-то там книжки тратить! У вас же тут столько всего интересного! У вас здесь жизнь настоящая, а вы – книжки… Книжки можно и в Белоречье читать! А здесь жить, жить надо! Наслаждаться жизнью, а не бумажную пыль глотать… Нет, не буду я читать, отстаньте! Вы бы лучше и впрямь меня с кем-нибудь познакомили, а? А то я торчу все время дома одна… Обидно же! И скучно…
– Ну, скоро, я думаю, тебе скучать некогда будет. Скоро на подготовительные курсы тебя определим… А про идею эту с профессорским замужеством забудь, я тебя умоляю! Иначе и в самом деле в Белоречье обратно отправим, поняла?
– Все, все, забыла… Ей-богу, забыла… – испуганно махала маленькими ладошками Мисюсь. – Я же просто так сказала, к слову…
К слову не к слову, но в яростном своем стремлении зацепиться за хорошую жизнь Мисюсь удалось-таки не только самой красиво оскандалиться, но и протащить по одной нехорошей истории и Тину с Антоном Палычем. Они и сами не поняли, как все это произошло…
Объектом для своего нахального охмурения Мисюсь выбрала, как это ни смешно, и впрямь настоящего профессора, Виноградского Илью Александровича с кафедры иностранной литературы, хорошего приятеля Антона Палыча. Вообще, за Ильей этим Александровичем давно уже полз по факультету нехороший такой шлейфик из разных пикантных историй. Поговаривали, что некоторым симпатичным студенткам дорога к вожделенной положительной оценке в зачетке была им заранее определена и заказана, то есть дорога эта вовсе не зависела ни от знаний его предмета, ни от наличия интеллекта, ни от других каких девчачьих сверхспособностей. Сам Антон Палыч, однако, слухам этим нисколько не верил и дружил с Ильей Александровичем с большим удовольствием, то есть хаживал в его дом запросто. Дружил он многие годы и с его женой, моложавой смешливой дамой, профессором-историком Владленой Вячеславовной. Простота эта в общении с семьей Виноградских сложилась у него еще до женитьбы на Тине, но и молодая жена его профессорской парой была впоследствии хорошо принята и обласкана. В общем, можно сказать, дружили Званцевы и Виноградские семьями. Потому и не пришло ни в одну умную голову заподозрить неладное, когда на семейном празднике по случаю Тининого дня ангела Мисюсь повела себя очень уж странно – взяла и зацепилась сразу глазами за бедного Илью Александровича и не отпускала его из поля зрения весь вечер. А глаза у девчонки, надо сказать, и впрямь были необычными, так и жгли прозрачно-ядовитой юной зеленью. Это уж потом Тина с Антоном спохватились и ругали себя последними словами, что не отнеслись должным и серьезным образом к коварным устремлениям своей молодой родственницы. Думали, так, болтает девчонка попусту, строя планы насчет профессорского замужества. А получилось и впрямь так, как Мисюсь и задумала, – голову Илье Александровичу сразу и напрочь снесло. До такой степени снесло, что пришел он как-то к Антону Павловичу за советом, о разводе заговорил. Тот только за голову схватился, ужаснувшись…
В общем, скандал назревал еще тот. А самое нехорошее – грозил перетечь своим аморальным, страстно осуждаемым обществом в те годы адюльтером уже и на кафедру, и мог очень плохо кончиться для них всех. Потому что, как ни крути, а Мисюсь была членом семьи уважаемого Антона Павловича Званцева, и он тоже был за эту так называемую «аморалку» в большом ответе. Да и Тине достался бы от этой истории свой хороший кусок неприятностей – погнали бы из университета молодого преподавателя Званцеву, как и положено, по какой-нибудь очень уважительной причине, которая для таких случаев обычно всегда заранее и бережно заготовлена.