На милость победителя (СИ) - Волкова Виктория Борисовна

– Вот видите, очнулся ваш Рома. Спокойствие, только спокойствие. Скорая уже подъезжает.

Он забрался вместе с Демьяновским в машину и, слегка сжав ладонь изумленному больному, прошептал:

– Спасибо, что спас их. Мы тебя живо на ноги поставим…

Уже в приемном покое Роман, одурманенный какими-то лекарствами, слышал, как командует новый знакомый. Будто со стороны наблюдал, как в обход всякой очереди его самого  как важную персону завозят в травмопункт на каталке, делают рентген.

– Вколоченный перелом плечевой кости и сотрясение мозга, – объявил врач. Новый знакомец кивнул соглашаясь и велел:

– Гипсуй, Иваныч, и я его к нам в клинику заберу.

– Вот ты деловой, Макаров, – рассмеялся огромный доктор, больше похожий на палача.

«Макаров, – хмыкнул про себя Демьяновский, пытаясь собрать мысли в кучу. – С такой фамилией знаю только создателя пистолета», – поморщился он, ощущая, как холодная масса оседает на коже, как опытные пальцы врача-палача фиксируют плечевой сустав и руку.

– Травма на производстве? – насупленно поинтересовалась медсестра, заполняя историю болезни.

– Нет, – мотнул башкой Демьяновский, понимая, что вслед за веселой буквой «Е» к Агафонову прилетят всевозможные проверки. – По улице шел, споткнулся, упал, – скривился он, баюкая руку.

Он попытался встать, но в глазах снова потемнело.

– Хватит подвигов на сегодня, – предупредил его Макаров. – Сейчас поедем тихонечко. Башку полечим. Ложись на каталочку, Ромашка.

Никто и никогда не звал Романа Демьяновского Ромашкой. Демоном, Ромычем и даже Ромуальдо. Но вот Ромашкой никогда… Он всмотрелся в лицо  нового знакомого и собрался спросить, чем заслужил цветочное прозвище. Но голубоглазый доктор махнул рукой и весело предупредил:

– Не боись, Дема, я – брат Мишиной жены.

– Евы или Нины? – сдуру поинтересовался Демьяновский и внезапно подумал, что добрый доктор может обидеться.

– Еве – брат, Нине – муж, – хмыкнул он и добавил: – Илья Макаров меня зовут. – И тут же глянул на входную дверь, куда влетели Агафонов и Ева.

– Ну как ты, бро? – прошептал Михаил, пожимая холодную Ромкину ладонь.

– Доктор сказал, что будем голову лечить, – хмыкнул радостно Дема. – Ты не представляешь, как же я рад вас видеть…  – Он перевел взгляд с обеспокоенного Мишкиного лица на настороженную мордашку Евы.

«Все хорошо, – подумал успокаиваясь. – Ага жив и здоров».

– Вы тут с ним постойте, – велел сестре и ее мужу Макаров. – А я сейчас документы подпишу, и поедем.

– Вас быстро на ноги поставят, – пролепетала Ева. – Спасибо вам, что спасли нас с Мишей, – добавила запинаясь.

– Это мне ответочка прилетела, – слабо улыбнулся Демьяновский. – Вы из-за меня руку сломали, а вот теперь я…

– Только Зака не кусай, пожалуйста, – хмыкнул Агафонов. – Он не поймет и цапнет от души…

– Мне Таня  недавно призналась, – прошептал Роман. – Я бы ни за что не позволил усыпить твоего пса.

– Я так и понял, – успокаивающе заверил Агафонов. – Ты, главное, лежи спокойно. Я Таньке позвонил, а она сказала, что приехать не сможет.

– Она за сырьем в Италию едет. Никому не доверяет, – хмыкнул Демьяновский.

– Зануда, – смеясь согласился Агафонов. – Так что ты полностью под моим контролем. Будешь баловаться, попрошу тестя клизму прописать, – хохотнул он.

Уже многим позже, проваливаясь в сон от уколов и капельниц, Роман попробовал лечь поудобней. И примостив больную руку, задремал.

– Даже не знаю, как благодарить твоего друга, – услышал он звонкий голос Евдокии. – Он спас нас, Мишечка, – всхлипнула она. – Я так испугалась… Папа его быстро поднимет на ноги. Рука за месяц заживет, сотрясение тоже пройдет за это время…

– Ты бы могла сообщить Ромке кое-что… Помоги человеку… – сипло попросил Агафонов.

– Нет, – прошипела Ева. – Я Миле слово дала, Миш. Пусть она ему сама признается…

«И все-таки это Камилла увела деньги, – подумал Роман и почувствовал, как все ухнуло внутри. – Вот же сучка», – негодующе хмыкнул он про себя и попробовал позвать Мишку.

– Вы на море давно были? – весело осведомилась медсестра, смазывая спиртом руку в изгибе локтя и осторожно вводя иглу.

– В октябре на Канары ездил, – простодушно признался Дема и сразу увидел черные скалы и бьющиеся о них волны. Заметил кактусы вдоль дороги и пальмы.

– Море – это хорошо, – проворковала медсестра, похлопав по здоровой руке. – Спите-спите… Вадим Ильич велел отдыхать…

Море билось о скалы, рядом в одних трусиках загорала Кира.Или нет. Это была Камилла. В закрытом купальнике с огромными рюшами. И Демьяну больше всего хотелось стащить с нее эту дурацкую тряпку. Уткнуться носом в ложбинку ключицы, провести языком по шее и спуститься ниже к животу. Роман почувствовал, как его накрывает волна нежности и страсти.

- Милочка, - пробормотал он. – Девочка моя хорошая…

Камилла льнула к нему и шептала всякие глупости. Хотелось подмять ее под себя, разложив на коричневом пляжном шезлонге, и без лишней спешки заняться любовью.  Но сотворить такое на общественном пляже Роман не осмелился. Он чувствовал, как в груди и ниже нарастает напряжение, как сердце останавливается лишь от одной мысли, что вот именно эта женщина принадлежит ему. Нутром понимал, что даже легкое прикосновение к ней, простое и совершенно ребяческое, будоражит кровь и расцвечивает мир яркими красками. Он только и мог, что уткнуться носом ей в ключицу, оставить на губах легкий поцелуй и, чтобы не сойти с ума, смотреть невидящим взглядом на синюю гладь океана. А когда повернулся снова, Камилла исчезла, а вместо нее на шезлонге лежала Кира в одних трусиках, подставляя всю себя жаркому солнцу. Роману показалось, что мир поблек, словно кто-то поменял настройки. И на смену ярким ощущениям пришли уныние и скука. Кира призывно посмотрела на него, повела вечно накрашенными глазами и прошептала заговорщицки голосом Мишкиной жены:

– Останься с ним, Милка. Скажи ему…

– Нет, – отрезал до боли знакомый голос. – Рома выбрал деньги. Он отрекся от меня…

– Черта лысого! – вскрикнул он, очнувшись. Но в полумраке палаты увидел лишь тени на потолке. Кто-то парковался рядом с клиникой или выезжал на проспект. Никого в пустой палате не наблюдалось.

– Показалось, – сам себя успокоил Роман. – От этих препаратов что угодно привидится…

Выйдя из клиники, Камилла быстро прошла через парк и, войдя в собственную квартиру, разрыдалась.

Бледный как смерть Демьяновский с загипсованной рукой пребывал в царстве Морфея. Пришлось даже посидеть в кабинете у Алины, подождать, когда бывший любовник крепко уснет. Камилла заглянула к нему всего лишь на секундочку. Вгляделась в измученное болью лицо и внезапно ощутила порыв броситься к Ромке. Обнять и зацеловать. Остаться рядом и ухаживать за ним. Быть вместе в любви и в горести.

– Уходим, – прошептала стоявшая неподалеку Ева. – Кажется, пришел кто-то из Деминых родственников. Внизу документы оформляют. Миша эсэмэску прислал.

– Прощай, – прошептала Камилла в последний раз, глянув на спящего Ромку. – Может, свидимся когда-нибудь…

Она быстро вышла из палаты вслед за Дуськой. Свернула за ней в небольшой узкий коридор и тут же оказалась в кабинете Алины. Надела пуховичок и, сопровождаемая Евой Макаровой, спустилась по служебной лестнице вниз. Какие-то пожилые люди сдавали в гардероб вещи. Рядом спокойно стоял Агафонов и что-то увлеченно рассказывал. Успокаивал. Дородная женщина с короткой стрижкой седых волос и высокий кряжистый мужчина слушали его внимательно.

– Мать Демы и мой свекор, – заговорщицки пробубнила Евдокия, схватив Милку за руку и таща к выходу. – Они поженились, представляешь. И Мише ничего не сказали, партизаны хреновы…

– Дуся, – пробормотала Камилла, наблюдая, как старики спешат за Агафоновым к лифту, – я тебя очень прошу. Не говори  никому о моем ребенке…

– Не скажу, – улыбнулась Ева. – Вы помиритесь, и ты сама все расскажешь. Из вас с Романом получится страстная парочка…