Меня никто не знает - Кристина Выборнова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Постепенно я, конечно, привыкла. Ведь прошло уже полгода! Тень страха сделалась почти незаметной, и я вроде бы опять спокойно ездила вдвоем с Владимиром… Ну, может быть, звонить ему стала чуть пореже, но, когда он звонил, всегда отвечала… До тех пор пока не оказалась в Липецке. Странно на меня повлияла эта поездка.
— Ва-арь, — вырывает меня из воспоминаний голос Ильи. — Ну Ва-арь. Ну ты чего встала?
Я прихожу в себя и вижу, что действительно остановилась, аккуратно прижавшись к обочине, сижу и молча тереблю в руке мобильник, а в горле у меня пересохло от частого дыхания.
— Секундочку, — говорю я родственникам почти нормальным голосом и выхожу из машины. Стоя в легкой желтой пыли обочины, я аккуратно и обстоятельно заношу номер Владимира в черный список и удаляю все СМС от него. Может быть, — и даже точно — я уже через пять минут об этом пожалею, но сейчас моя разумная часть скрылась за горизонтом, а часть неразумная если и жалеет, то только об одном: что нельзя ко всему прочему разбить об асфальт сам мобильник. Я кое-как убеждаю себя, что это уж точно будет нерационально, залезаю в Ласточку и весело говорю:
— Ну все, поехали! …Ветер какой-то появился, вы заметили? Легче дышать даже стало.
— Варьк, а у баушкиного соседа во дворе козу молнией убило, — сообщает Илья ни к селу ни к городу, причем весьма жалобным тоном.
— Чего?! — изумляюсь я. Он молча показывает влево.
Из-за поля и далекого размытого леса на нас надвигается кромешно-черная туча.
Глава 11
Вид у тучи такой неестественный и не «облачный», как будто вместо неба на горизонте поднялась гора. Склоны этой горы чуть-чуть перемещаются, и между ними просверкивают слабые молнии.
— С Ростова идет, — вздыхает тетя Лена. — Ой, как сверкает-то. А мы тут в поле…
Я снова смотрю на тучу в сомнениях. Как ни странно, гроза не относится к числу моих страхов, но, конечно, разумно было бы ее и переждать… Только где? И когда она начнется? Я говорю:
— Знаете что… поехали. Вернемся на трассу, по крайней мере. А там, если что, переждем на какой-нибудь заправке. Ведь дождь может до ночи не начаться, а времени и так уже много.
— Ладно, Варьк, ты лучше разбираешься, как скажешь, так и будет, — покорно трясет тетя Лена звенящими серьгами. Илья забился в угол сиденья и беспрерывно говорит:
— Действительно, я считаю, что грозы не будет. Потому что когда такая туча — это она, знаете, только погремит и уйдет. Мне папа рассказывал. А когда вот туча незаметная, тогда она вдруг приезжает и раз! — на полнеба разворачивается… А молнией нас ударить не может! Мы же ехать будем, она не успеет прицелиться!
Я понимаю, что он ужасно боится, и, трогаясь с места, стараюсь его успокоить:
— Да, конечно, дорога хорошая, мы сейчас так помчимся, что нас не догонят никакие молнии…
— Нельзя мчаться, — уныло говорит Илья. — Тут шестьдесят.
— Ну, я поеду восемьдесят. На двадцать километров превысить можно, не оштрафуют.
Илья вздыхает и, кажется, становится менее зеленым, а может, это просто сменяется освещение. Я действительно еду под восемьдесят, но не только для того, чтобы развлечь родственников: мне и самой хочется побыстрее добраться до шоссе. Кажется, что в плотном потоке и правда будет безопаснее…
Вокруг постепенно темнеет, к нам врываются холодные сквозняки, и мы впервые закрываем окна. В Ласточке сразу становится зловеще тихо, только кусты и редкие деревья по обочинам беззвучно гнутся от порывов ветра, как в немом кино.
Наконец показывается съезд на шоссе, при виде которого мы все облегченно вздыхаем. Пробки нет, но поток довольно плотный, машины едут небыстро.
Туча тем временем разворачивается и занимает почти все небо. Темнеет, как будто сейчас глубокий вечер, дует все сильнее, но дождя по-прежнему нет. Илья сжимается в комок, подтянув коленки к подбородку, и говорит, что это, видимо, «туча простая, бездождевая, а не настоящая гроза».
Тут над нами грохает так, что это слышно сквозь закрытые окна: стекла дребезжат. Я обнаруживаю, что еду прямо в непонятно откуда взявшуюся посреди дороги серую стену, которая загораживает от меня другие машины, и быстро жму на тормоз. Господи, да это не стена — это дождь!
По крыше и стеклу с грохотом ударяют струи, задние фонари машин размазываются у меня в глазах, и видимость становится нулевой. Впереди сверкает и одновременно бьет громом, еще более оглушительно. Я поворачиваю ручку дворников на максимум и почти отпускаю газ, но все-таки пока не останавливаюсь — мне плохо видно обочину. Дворники безуспешно пытаются смахивать воду, молнии сверкают каждую секунду, нас продолжает бешено обливать. Краем уха я слышу, что тетя Лена причитает и, кажется, даже молится, а Илья кричит: «Не хочу молнию-у-у! Я же не коза!»
Порыв ветра вдруг так резко бьет нам в бок, что я чудом успеваю выровнять машину. Как же это должно дуть?! Ласточка же весит больше тонны! Тут и меня начинает одолевать страх. Какая-то жуткая гроза, никогда такой не видела, а если и видела, то сидела при этом дома, в безопасности… И туча цвета ненормального, и огромная… Вдруг мы попали в настоящий катаклизм?! И дождь будет лить еще неделю, или появятся шаровые молнии, или нас убьет упавшим рекламным щитом?! Если даже мои глуповатые и вечно радостные родственники забеспокоились, значит, причина уж точно есть! Снова я не предусмотрела всего — даже не попыталась продумать, как буду вести себя во время возможной грозы, хотя очевидно же, что грозы летом то и дело бывают, и очень сильные! И что будет, если в нас действительно попадет молния? Что сделать, чтобы она не попала? Остановиться? Тут негде! Ехать дальше? А вдруг это опасно? Не продумала, вот и выпутывайся теперь, как знаешь! Самостоятельная нашлась!
От таких мыслей у меня коченеют руки на руле, пальцы сводит. И в это время слева проносится какая-то низкая черная машина, едва не чиркая меня бортом.
Я машинально притормаживаю,
