Очи бога - Джон Марко

— Ты ушел до того, как мы закончили наш разговор.

Арала охватила паника. Он развернулся, чтобы пуститься наутек, но путь ему преградил громадный верзила. Чудовище тянуло к нему ручищи. Арал отступил назад. Женщина стояла напротив. Решив, что сможет отодвинуть ее, он сделал шаг вперед, но тут она распахнула плащ.

Амулет засверкал у нее на груди. Ноги Арала буквально приросли к месту, он стоял, как вкопанный. Его одолел ужас. Он пытался закричать, и не мог, и вскоре громила настиг его, обхватил за туловище и поднял. Арал сопротивлялся, но нападающий был сильнее, и в его железных объятиях можно было задохнуться. Он без усилий поднял Арала и потащил к бочке с водой. Женщина бежала за ним, глядя, как извивается Арал в руках великана.

— Ты не должен был так поступать, — говорила она, и лицо ее было искажено гневом и печалью. — Нельзя убивать детей.

Арал, наконец, обрел дар речи.

— Я должен был! — простонал он. — Пожалуйста, отпустите!

— Должен убить ребенка?

— Да! Она была слепая! Ей никогда было никем не стать!

Они остановились возле одной из бочек. Арал лежал на плече у гиганта, и высвободиться было невозможно. Ужас достиг предела.

— Не делайте этого! Не надо! — вопил Арал.

Маленькая женщина обреченно вздохнула.

— С такими, как ты, очень тяжело выполнять свою работу. Теперь ты получишь урок, Арал Вейл. Мы все чисты в глазах Господа.

Кивнув хозяйке, гигант перевернул Арала и засунул его головой в бочку. Холодная вода хлынула ему в горло; темнота обрушилась со всех сторон. Он закричал, отчего по воде побежали пузыри. Великан держал его ноги, окуная все глубже в бочку. Арал чувствовал, как разрываются легкие, а потом увидел жену, качавшую их новорожденную дочь.

Это последнее, что он видел.

6

После недельного путешествия, без всяких происшествий, Акила возвратился в Кот.

Встречающая его столица Лиирии сияла, словно чистой воды бриллиант, освещаемая лучами утреннего солнца. Все обошлось для юного короля удачно, если не считать объезда разлившейся реки Крисс. Уединение дало Акиле возможность поразмыслить обо всем — о мире, заключенном с Рииком, и о прекрасной супруге. Впервые, сколько он помнил себя, жизнь его текла безупречно. Он скучал по отцу, но пустота в его сердце быстро заполнилась, когда на плечи легли тяготы новых обязанностей. Теперь он полностью сроднился со своим новым титулом и мечтал о преобразованиях. На протяжении всего похода он предавался размышлениям и мечтам, насвистывал, сидя в седле рядом с верным Бреком, а ночью, глядя на звезды, представлял лицо Кассандры. Но ни одна из звезд не могла сравниться с ней, так хороша была его нареченная. Он влюбился без памяти и знал об этом. Несмотря на предостережения Лукьена, он собирался щедро одаривать жену своей любовью.

Когда Акила достиг городских ворот Кота, его герольды выехали вперед, чтобы сообщить в замке о прибытии короля. У него был огромный штат прислуги в Лайонкипе, как и у его отца, потому что Лиирия сильно разрослась, и всегда нужны были работники, дабы соблюсти все мелочи. Акила выпрямился в седле и гордо въехал в город. За его спиной лицо Брека сияло гордостью, да и остальные смотрели с восхищением.

— Вы герой, милорд, — сказал Брек. — Вашего отца далеко не сразу назвали так, а вы заслужили это звание всего за несколько месяцев. — Кавалерист поднял лицо к солнцу, ныне почти спрятавшемуся за белоснежными зданиями Кота. — Как хорошо дома.

— Дома всегда лучше, — согласился Акила.

Кот еще не проснулся полностью. Прошел всего час с рассвета, и город едва продирал сонные глаза. Владельцы лавок начали отпирать дома, и весенний ветерок гулял по постоялым дворам и тавернам вдоль Главной улицы. Рано поднимающиеся банкиры катили в колясках от своих шикарных домов на западной стороне по направлению к югу, где находились конторы ростовщиков и кипела торговля. Именно банкиры выделили львиную долю золота для подарка королю Риика. Стремясь к открытию новых торговых рядов, они постарались отличиться щедростью. Как только Акила и его сопровождающие въехали в город, они увидели богато украшенные коляски и сидящих в них ездоков, приветственно махавших руками. Как и все в Лиирии, они слышали новости об успехе короля в Хесе и поэтому бурно выражали радость. Акила улыбался и кивал, стараясь не выглядеть по-мальчишечьи. Отец предупреждал его, что банкиры не испытывают доверия к тому, кто зря тратит их деньги.

В стороне от торговцев Главная улица казалась совершенно пустынной, так что у Акилы и его компании было достаточно места для маневров. Улица простиралась на запад, в район изобилия, и в нищенские северные районы, а еще вела к площади Канцелярии, где, в самом центре города, высилась резиденция Акилы — Лайонкип. Вокруг королевского замка, словно грифы вокруг львиного логова, сосредоточились Канцелярии. В них заседали многочисленные министры и чиновники, делая жизнь лиирийцев «проще», ставя им бесчисленные препоны. Военная Канцелярия располагалась в массивном здании из кирпича и черного металла. А Канцелярия Казны возвышалась почти до уровня самого Лайонкипа, щедро украшенная золотыми листьями и мраморными горгульями. Рядом с Казной стоял Дом Герцогов, пятиэтажная крепость из крупных булыжников — резиденция барона Торина Гласса, премьер-министра. Здесь, за столами из полированного дуба, землевладельцы Лиирии распивали дорогие вина и, между делом, принимали важные решения. Вид Дома Герцогов испортил настроение Акиле. Барон Гласс являлся главным его оппонентом. С тех пор, как Акила занял трон, он вечно сопротивлялся всем предлагаемым королем переменам.

Но сегодня наглый барон не интересовал Акилу. Он не сводил глаз с Лайонкипа. Королевская резиденция была домом для его семьи больше ста лет, ее выстроили, когда Лиирия была молодым государством, отрезанным от континента войнами и конвенциями. Кот, столица новой нации, была выстроена немного позже. Для народа Лиирии, поклонявшегося многим богам и не имевшего специальных храмов, Лайонкип был чем-то вроде собора, священным местом для поклонения. В отличие от Риика, Марна или других соседей, в Лиирии проживало весьма смешанное население. Когда нация была совсем молодой, она привлекала торговцев и пилигримов со всего континента, обещая хорошую жизнь вдали от войн, ведущихся на континенте. В мечтах основателей Лиирия фигурировала как счастливое место мира и неограниченных возможностей.

При мысли об этом настроение Акилы ухудшилось. Его предки не помогли мечтам основателей осуществиться. Короткие дни мирной передышки сменялись кровавыми войнами. Постоянные приграничные перестрелки и нарушенные договоры превратили Лиирию в подобие соседей — еще одну страну, живущую по военным законам. При этой мысли Акила заскрипел зубами.