Белые тапочки от Версаче - Татьяна Луганцева

– Тебе смешно… – надулась Катя, – а я уже успела привязаться к Ивану Федоровичу, и вдруг такое… Я – плохой врач, если не поняла сразу, что он невротик и настолько внушаемый. Просто списывала его ворчание на возраст.

– Твоя директриса опытная мошенница, умеет убеждать стариков и присваивать их квартиры, – сказала Тина.

– Знаешь, а я ведь тоже об этом подумала и даже намекнула ей… наверное, нельзя было так огульно…

– Сказала, и баста! Тебе тоже много чего сказали, что не соответствует действительности. Забудь! – решительно тряхнула головой Кристина.

– Не могу, а вдруг эта улыбающаяся змея Инна Владленовна и правда причинит зло Ивану Федоровичу?

– Он тебе кто? Родственник? Нет. Выгнал тебя вон, и все, забудь!

– Как у тебя все просто! Я не могу. Он старый, больной человек, его легко обмануть.

– А ты у нас – мать Тереза! Тебе-то что? Хочешь нарваться на неприятности? Твой Иван Федорович имеет право принимать любые решения и подписывать юридические документы, а вот ты лезть к нему в душу не имеешь права. Конечно, твои «Ангелы с поднебесья» неплохо устроились. Набирают больных людей, можно сказать, на издыхании, с хорошими квартирами… – начала рассуждать Кристина.

– Странный бизнес, вроде делают доброе дело, но чувствуется какой-то подвох, – подтвердила Катя.

– Ага! А сама влезла туда!

– Но это хороший приработок, просто некоторые вещи мне показались странными. Я об этом честно и сказала. Может, в милицию обратиться? – заикнулась Катя.

– И что ты им скажешь? Что фирма колет свои лекарства? Наверняка они имеют на это полное право. И надо думать, что лекарства, которые будет проверять милиция, окажутся совершенно нормальными, понятно?

– Понятно, да и мне там лучше не светиться лишний раз…

– Опять ты об этом! Забудь! Вычеркни из памяти, как страшный сон. Что намерена делать дальше?

– Как обычно, выйду на работу.

– Ну конечно, не прошло и трех дней. Не можешь неделю спокойно поболеть. Выглядишь, кстати, не ахти, да и кашляешь все время.

– Кашель – это надолго, а температуры у меня уже нет, – ответила Катя, – не смогла подработать, хоть на свою основную работу вернусь, к своим пациентам, к своей медсестре.

– Эх ты, трудоголик, – улыбнулась Тина, – но впереди два выходных, и мы проведем их вместе.

Глава 7

Как ни старалась Кристина взбодрить подругу в выходные дни, ничего у нее не получалось. Катя все равно пребывала в задумчивости. Подруги сходили в зоопарк, картинную галерею и погуляли в парке им. Горького, даже покатались на карусели, словно дети.

– Интересно, что подумает о нас молодежь? – спросила Тина, одетая в ярко-розовый короткий плащ и голубые джинсы.

– Что две тетки решили вспомнить молодость, – ответила Катя. Она была в светлом вельветовом костюме, который висел на ее худой фигуре, как на вешалке.

– Такое впечатление, что тебе шестьдесят лет.

– А я иногда себя на столько и ощущаю.

– Очень жаль это слышать, – оглянулась по сторонам Тина, – я, например, задержалась надолго в двадцатилетнем возрасте. А тебе не хватает любви, я это всегда говорила, и твоя нога тут совершенно ни при чем. В постели…

– Тина, хватит!

– Вот опять! Проще надо быть, проще. Ведь безумной любви можно и не дождаться, а годы пройдут. Будешь бабкой, подумаешь, вот дура-то я была!

– Я не знаю, что со мной будет, когда я буду бабкой, но сейчас я уверена, что размениваться не смогу.

– Это так бывает приятно… – Тина задумалась. – Я имею в виду размениваться, – и засмеялась.

– Я знаю, ты специально меня доводишь, – улыбнулась Катя, опираясь на трость, которую они купили с Тиной в аптеке, так как Катя наотрез отказалась идти к Ивану Федоровичу за своей вещью.

В понедельник Кристина, выкурив три сигареты и выпив чашку крепкого кофе, поехала на учебу ко второй паре, так как к первой уже просто не успевала.

Вторая пара – лекция по истории искусств – проходила в главном, самом старом корпусе. Кристина вошла в вестибюль и поднялась по широкой мраморной лестнице на второй этаж: здесь располагались служебные помещения.

Прямо на нее с портрета смотрел Казимир Натанович в черном костюме и белой рубашке. Портрет был вывешен на самом видном месте.

«Юбилей, что ли?» – подумала Кристина и подошла поближе.

Почему-то ей стало неуютно и слегка подкосились ноги, скорее всего, ее смутила черная лента в правом углу портрета. Она прочитала:

Уважаемые преподаватели и студенты!

С прискорбием сообщаем вам, что вчера скоропостижно скончался наш любимый преподаватель, заслуженный деятель искусств России, профессор, великолепный художник Бергер Казимир Натанович. Выражаем всем, кто любил Казимира Натановича, соболезнование. Вечная ему память. Панихида состоится завтра в 12 часов дня у морга больницы № 17.

Кристина забыла, где она находится и зачем сюда пришла. Она неотрывно смотрела на белый лист бумаги и напрягала зрение, чтобы черные буквы не расползались перед глазами.

«Это глупый розыгрыш?» – сначала спрашивала себя Кристина, а потом пыталась убедить себя в этой мысли.

– Ну что, больше некому будет за тебя заступаться на художественных и педагогических советах? – спросил Кристину противный женский голос.

Юлианна Снегирева не упустила возможности уколоть Кристину, заметив ее у некролога Казимира Натановича.

Кристина была настолько потрясена, что даже не нашлась что ответить.

«Как же это так? Как же это произошло? Я же видела его в пятницу, ничто не предвещало такого страшного развития событий. Я ведь сегодня собиралась идти к Казимиру Натановичу, чтобы закончить работу… Собиралась… Какой ужас! Я все равно пойду к нему домой… Для чего? Ну конечно, чтобы узнать, как все это произошло. Мне необходимо узнать, иначе я никогда не поверю в то, что Казимир Натанович вот так вот просто ушел…»

Кристина была готова расплакаться, когда кто-то полуобнял ее за плечи.

– Жуткая весть, – вздохнула секретарь факультета Ольга Алексеевна, женщина очень впечатлительная и эмоциональная, к тому же первая сплетница.

– Ужасное событие. Мы с утра все в шоке. Хоть Казимир Натанович и был уже в солидном возрасте, все равно его кончина оказалась для всех полной неожиданностью. Я тут навела кое-какие справки, – Ольга Алексеевна отодрала Кристину от пола, то есть сдвинула с места, и повела вдоль коридора. – Казимир Натанович жил очень уединенно и никому не распространялся о себе и своих проблемах. Оказывается, в последнее время профессор плохо себя чувствовал, у него было больное сердце. А мы и не знали, – продолжала говорить Ольга Алексеевна.

– Я не могу поверить… – прошептала Кристина, которая наконец-таки смогла заплакать, чтобы облегчить душу.

– Почему он был такой скрытный в коллективе и нелюдимый? Нашел какую-то коммерческую фирму, каких-то ангелов, чтобы они ухаживали за ним, делали уколы, а он отписал им свою квартиру по договору. Бред какой-то! – махнула рукой Ольга Алексеевна.

– «Ангелы с поднебесья!» – выдохнула Кристина, заметно побледнев.

– Что? Точно! Именно так и называется эта фирма. Вы, Кристиночка, что-то знали про это? Вы ведь были любимицей покойного. Ох, сколько раз он заступался за вас, я была свидетельницей!

– Мне что-то нехорошо, – попыталась отстраниться от Ольги Алексеевны Кристина. – Можно я пойду?

– Что ты, Тина! Я же не просто так тебя веду в секретариат. У меня к тебе дело.

Ольга Алексеевна буквально втащила Кристину к себе в приемную, усадила на стул и налила в пластиковый стакан воды.

– Выпей и успокойся! Дело в том, что сегодня утром ко мне, ну то есть к нам, приехал представитель фирмы «Ангелы с поднебесья» и сообщил, что нашего профессора больше нет. Молодой человек был очень любезен, ведь у Казимира Натановича нет родственников, и мы бы не сразу узнали, что он умер, а когда бы узнали, уже не успели бы похоронить. А так успеем, вот, пожалуйста, завтра все желающие… Да все в некрологе написано. А представители этой фирмы ходили, оказывается, к нему домой каждый день уже на протяжении двух месяцев без выходных и праздников и первыми обнаружили его мертвого. Умер Казимир Натанович в субботу вечером, обнаружили его вчера утром. Вот! Кажется, все сказала! – Ольга Алексеевна перевела дух и налила себе воды. – Молодой человек принес нам сверток, сказал, что Казимир Натанович, видимо, почувствовав себя плохо, написал предсмертную записку, где просил передать любимой ученице свой портрет на добрую память. Вот! – Секретарша торжественно извлекла из-под стола завернутую в бумагу картину и положила на стол перед Кристиной.

Покосившись на дверь с табличкой «Директор», Ольга Алексеевна, понизив голос, произнесла:

– Очень шустрая фирма эти, как ты говоришь, «Ангелы с поднебесья». Подцепили одинокого, больного старика, земля ему пухом, два месяца походили, поделали уколы и… Его квартира, все имущество, представляешь? Я не была у Казимира Натановича дома, но говорят, что у него было много антикварных вещей, и квартира со всем содержимым отходит этим людям. Хорошо, что хоть выполнили его последнюю просьбу, отдали тебе его портрет. Странный, конечно, подарок, – стрельнула глазами в сторону Кристины Ольга Алексеевна и тут же добавила: – Только не обижайся, Тина, но если бы этот портрет представлял какую-то ценность, то вряд ли бы эти ушлые людишки тебе его отдали. Так что бери, – сказала Ольга Алексеевна и вздохнула, выполнив ответственную миссию.