Протекторат - Олег Авраменко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Для взрослых, осужденных по этой статье, первые два года «отсидки» обязательны. Но поскольку Алена несовершеннолетняя, она будет помещена в специнтернат с возможностью раз или дважды в месяц проводить выходные с родными.
— Большего мне и не надо, — оживился Конноли. — Только бы вы добились этого, а все остальное… — Он вовремя осекся и виновато взглянул на меня. — И как вы расцениваете наши шансы?
— Как очень хорошие. Более определенно сказать не могу, ведь я только в пятницу вечером стал адвокатом вашей дочери и еще не успел глубоко вникнуть в дело. Но в общих чертах уже представляю, какую тактику защиты следует избрать. В ходе процесса я постараюсь расшатать аргументацию обвинения где только возможно и заставить его изменить формулировку «предумышленное убийство с отягчающими обстоятельствами» на «убийство в состоянии аффекта» или даже на «непредумышленное убийство». Но для этого я должен представить суду убедительную мотивировку ее поступка. Скажем, если в случае с Аленой доктор Довгань нарушил общепринятые нормы отношений между врачом и пациентом — ну, вы понимаете, что я имею в виду, — то присяжные признают ее виновной лишь в неумышленном убийстве в результате превышения необходимой меры самообороны. Завтра я намерен встретиться с вашей дочерью и объяснить ей, как обстоят дела. Надеюсь, мне удастся убедить ее, что скрывать правду в ее положении не просто бессмысленно, а губительно.
Конноли сел.
— Боюсь, ничего не получится, — сказал он мрачно. — Алена упорно отрицает свою вину и слышать не хочет ни о каком признании. Петр и Марина, то есть господин и госпожа Габровы, не единожды пытались уговорить ее сделать признание, но она даже слышать об этом не хочет. Обычно Алена рассудительная и здравомыслящая девочка и знает, когда нужно подчиниться обстоятельствам, но сейчас на нее что-то нашло… что-то непонятное.
— А вы сами пробовали поговорить с ней?
— Лично — нет. Это слишком опасно. Тюремный персонал от скуки любит смотреть телевизор, и меня могли узнать по выпускам международных новостей. Но я рискнул передать Алене послание, в котором убеждал ее признаться в убийстве. Я даже покривил душой и заверил, что не сомневаюсь в ее невиновности, но прошу солгать ради своего спасения. Она уже знает о… о некоторых моих планах — и все равно стоит на своем.
— М-да… — протянул я. — А вот со слов господина Габрова я понял, что все не так безнадежно.
— Это было сделано по моей просьбе, — признался Конноли. — Я опасался, что вы не захотите защищать Алену, если с самого начала будете знать о ее упрямстве. А мне нужны именно вы.
Я удивленно пожал плечами.
— Не буду лукавить, я польщен, что вы такого высокого мнения обо мне. Но все же уверяю вас, что я далеко не лучший специалист по уголовным делам.
— Зато вы везучий. — Конноли немного помедлил, доставая из внутреннего кармана бумажник. — Все адвокаты работают за деньги, и обычно работают хорошо. Вы тоже работаете за деньги — но не просто хорошо, а блестяще. Я специально наводил о вас справки и убедился, что, в отличие от многих других адвокатов, вы не создаете себе репутацию, берясь лишь за заведомо выигрышные дела, ваша удачливость — результат несомненной талантливости и высокого профессионализма. Кроме того, о вас отзываются как о честном и порядочном человеке, который превыше всего ставит интересы своих клиентов. Вы именно тот, кто может спасти мою дочь. — С этими словами он вынул из бумажника сложенный вдвое листок и протянул его мне. — Петр Габров будет от своего имени оплачивать все ваши расходы по делу Алены. Но если вы добьетесь для нее условного освобождения на поруки или хотя бы отсроченного приговора, то получите от меня эту сумму в качестве дополнительного вознаграждения.
Я посмотрел на листок — и не поверил своим глазам. А когда убедился, что зрение не подводит меня, поднял на Конноли ошалелый взгляд.
Он слабо улыбнулся:
— Богатые люди обычно скупы, советник, иначе они не были бы богатыми. И я здесь не исключение. Однако в жизни бывают случаи, когда все богатства мира теряют свою ценность по сравнению с судьбой одного-единственного человеческого существа. Алена для меня все, альфа и омега, она — смысл всей моей жизни, даже свою борьбу с нынешним режимом на Арране я вел не ради каких-то абстрактных идеалов, а ради того, чтобы вернуть дочери родину. Я готов на все, чтобы спасти Алену. Буквально на все — я не преувеличиваю.
Я снова посмотрел на листок и после некоторых колебаний произнес:
— За такие деньги вы могли бы освободить ее и без помощи адвоката. Он кивнул:
— Да, я рассматривал и такой вариант. Предложенная вам сумма взята не с потолка, это результат тщательной калькуляции всех связанных с организацией побега расходов — как видите, ваша система правосудия умеет за себя постоять. — Конноли сдержанно улыбнулся. — Ну а я, когда у меня есть выбор, предпочитаю держаться поближе к закону.
Когда я, проводив Конноли до лифта, вернулся в квартиру, Юля встретила меня в дверях гостиной, одетая в длинное голубое платье с блестками, которое изумительно шло к ее вьющимся светлым волосам и ласковым васильковым глазам. В первый момент я с удивлением уставился на дочь, недоумевая, с какой стати она вырядилась на ночь глядя, и лишь с некоторым опозданием вспомнил, что весь сегодняшний день Юля готовилась к вечеринке по случаю шестнадцатилетия своей подруги Марыси.
— Папа, — произнесла она укоризненно. — Ведь дядя Ричи предупреждал тебя насчет этого человека. И ты обещал ни во что не впутываться.
Я обнял ее за плечи и со всей возможной беззаботностью сказал:
— Все в порядке, зайка. Конноли приходил ко мне не с делом, а за частной консультацией. Кто-то очень расхваливал меня в его присутствии, и он решил спросить моего совета по одному вопросу.
— Все твои клиенты обычно начинают с частных консультаций, — заметила Юля.
— Только не в этом случае, — твердо пообещал я. — Конноли был не прочь нанять меня, но я отказался под тем предлогом, что и без того завален делами. Он все понял и больше не настаивал.
— Однако проконсультировать его ты согласился.
— Раз он пришел, то почему бы и нет. Мне было неловко отказывать.
— Тем более что он хорошо заплатил. Ведь так?
— Ну… да.
Юля сокрушенно покачала головой:
— Ах, папочка! Неужели ты думаешь, что я меньше любила бы тебя, если бы мы жили скромнее, чем сейчас? Мне не нужны твои деньги, мне нужен ты — мой отец.
— А мне нужна ты, доченька. Я хочу, чтобы ты была счастлива и ни в чем не нуждалась…
— Я и так ни в чем не нуждаюсь. Я самая счастливая девочка на свете, потому что у меня самый лучший в мире папа. Вот только бы ты поменьше работал и чуть больше времени уделял мне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});