Мир без солнца - Жак-Ив Кусто

Несомненно, Большой дом – комфортабельное жилище. Здесь тепло, но но жарко. Обитатели дышат кондиционированным воздухом, всюду разостлан ковровый трип. Питание более чем хорошее, удобные койки, постоянно работает душ. Океанавты ежедневно по десять минут принимают ультрафиолетовые ванны. Одни делают это в чисто профилактических целях, по совету врача, из-за отсутствия солнца, другие не забывают о своей внешности и просто поддерживают загар.

К концу работы или во время нее аквалангисты вспомогательного отряда одетые в черные гидрокостюмы, подплывали к иллюминаторам, чтобы посмотреть на нас. Казалось, чего проще проплыть под домом и войти через «гидродверь», а нам встретить их, поболтать и оставить на ужин. Но они знали, что ритм нашей жизни постепенно замедляется и излишнее возбуждение нас утомит. Приходилось довольствоваться тем, что они приветствовали нас снаружи и тут же отплывали.

Некоторых товарищей мы ждали с большим нетерпением. Например Антуана Лопеса. В один прекрасный день маленький Антуан, выйдя из-за «гидродвери», откинул на лоб свою маску, как забрало, и начал хохотать. Все с любопытством уставились на контейнер, который он нес перед собой, как барабан. Но никто так и не догадался, что в нем находились... парикмахерские инструменты! Первым получил право подстричься у нашего мастера на все руки Андре Фолько (фото 32). Парикмахеры района Канебьер, Аллеи англичан, любого казино Монако и даже Елисейских полей не смогли бы подстричь океанавтов лучше, чем наш Антуан здесь, на глубине 10 метров, на дне Красного моря.

После пяти-шести часов работы непосредственно под водой остается время и на отдых. Профессор Весьер и Пьер Ванони проводят настоящий шахматный турнир. Они погрузились в хитроумную комбинаторику ходов под пристальным взором рыб, как будто заинтересовавшихся их игрой.

К концу второй недели пребывания под водой океанавты довольно плохо стали переносить не только какие-либо вторжения в их жизнь извне, но и лишние телефонные звонки с поверхности. Здесь, в Большом доме, океанавты приспособились к среде с необычными физико-химическими и биологическими свойствами, они привыкли к особому образу жизни, у них сложились своеобразные привычки. Более плотный воздух в доме тормозит вентиляторы и вызывает их перегрев, сигареты здесь курятся в два раза быстрее, чем на поверхности, поскольку сжатый воздух, которым дышат океанавты, содержит в два раза больше кислорода. Царапины и ранки, которые у нас появляются, когда мы задеваем кораллы, заживают мгновенно, в то время как у аквалангистов, поднимающихся на поверхность, они затягиваются крайне медленно. А вот бороды здесь, наоборот, растут медленнее, чем на борту «Калипсо».

— Гарде, — спокойно объявляет Ванони.

Кроме визитов парикмахера, мы все с нетерпением ждем и аквалангистов, которые приносят нам замечательные маленькие контейнеры, так хорошо противостоящие давлению воды извне. Дело в том, что из этих контейнеров появлялись не только машинка и ножницы, но и наша почта, сигареты, табак или провизия, посылаемые нам с «Калипсо». Хотя нас и окружают рыбы, для еды мы их не отлавливаем. Предпочитаем употреблять в пищу свежее мясо, не говоря уж об овощах, фруктах, сахаре, молочных продуктах и всяких напитках.

На «Калипсо» все предметы вокруг нас под лучами солнца казались ослепительно яркими. Индиго, бирюзовый и фиолетовый цвета становились ярче обычного; на кораллы, блестящий песок и желтые дома больно было смотреть. В воде все было голубым или зеленым. Теперь же, когда мы наблюдали по телевизору за тем, что происходит наверху, все представлялось нам в спокойных темно- и светло-серых тонах.

В одной из расселин рифа Шаб-Руми жил большой спинорог (рыба, которую иначе называют баллистой, потому что ее спинной плавник похож на древнеримскую метательную машину). Пьеро Гильбер приручил его, угощая содержимым раковин, которое эти рыбы обожают. Наш спинорог быстро научился распознавать Пьеро даже среди океанавтов, одетых в такие же гидрокостюмы. Когда Пьеро, находясь в доме, стучал в стекло иллюминатора, тут же появлялся спинорог. Узнав своего кормильца, он бросался к выходу и ожидал его до тех пор, пока тот не выносил лакомство (фото 33). Этот необычайный цирковой номер, довольно часто забавлявший нас, не мешал нам ежедневно отправляться с ловушками и сетями на отлов представителей несметного подводного племени, постоянно посещающих район рифа.

Наши океанавты, точно рыбы, степенно проплывают меж скальных уступов и утесов и закрепляют свои сети в столь укромных местах, что ни один рыбак с лодки никогда не смог бы обнаружить их (фото 34).

Шаб-Руми весь в глубоких пещерах, гротах, на подступах к которым растут губки, веерообразные горгонарии, состоящие в действительности из колоний мельчайших организмов, альционарий и всякого рода полиповых...[5] Кажется, что ты в таинственных подводных джунглях.

Вечером у входов в подводные пещеры мы прикрепляем ажурные нейлоновые сети к кораллам, образующим своеобразный навес над входом. В местах, где чаще всего плавает наша подводная «дичь», устанавливаем верши. Через два или три часа возвращаемся домой. На рассвете выплываем к месту лова и вытягиваем наши сети, как если бы мы находились в двух шагах от берега, в заводи неглубокой реки. Сети переполнены рыбой самых разных видов, среди них часто попадаются никогда нам не встречавшиеся экземпляры.

Отлавливать рыбу для еды около нашего дома противоречило нашим принципам. Обычно Лопес занимался рыболовством вдали от Шаб-Руми. У нас же, океанавтов, существовал неписаный закон: отлавливать только живых рыб. В общем, это была нетрудная задача За несколько часов полиэтиленовые верши набивались столь разнообразной живностью, что это невольно интриговало нас. Но пожалуй, еще больше они привлекали внимание крупных обитателей подводного мира, в частности хищных рыб; пластик вызывал у них недоумение. Эти рыбины никак не могли взять в толк, что их что-то отделяет от пленниц. Они кружились вокруг полиэтиленовых мешков, натыкаясь на них (фото 35). Поскольку мы, как рыбы, свободно плавали в водах Красного моря, они потеряли к нам всякий интерес.

Обычно мы поддували полиэтиленовые мешки сжатым воздухом и плавали с ними, как с детскими шарами. Добычу мы оставляли в подводном складе инструментов, где были «на приколе» и наши скутера. Часто профессор Весьер приплывал сюда проверить улов и отбирал то, что ему нужно было для биолаборатории в большом доме. Аквалангисты из вспомогательного отряде в черных гидрокостюмах спускались за излишками нашего улова и возвращались с ними на борт «Калипсо». Отсюда пойманные рыбы отправлялись в резервуарах с морской водой, обогащенной кислородом, сперва в Порт-Судан, а затем перевозились самолетом в Монако.