Прекрасная колдунья - Джулиана Гарнетт

Бросив взгляд на соблазнительные контуры ее гибкого тела, проступающие сквозь тонкий шелк, Рон вдруг потянулся и обхватил рукой ее маленький подбородок, впившись глазами в красивое лицо. Потом провел большим пальцем по ее губам в мягкой возбуждающей ласке. Он чувствовал, что жар внутри нарастает, разливаясь по всему телу пламенем, которому все труднее было противостоять. Горло его сжалось, и он медленно отставил в сторону кубок.

В этот момент раздался громкий нестройный аккорд. Вздрогнув, Рон поднял взгляд на Бьяджо.

— Извините, — по-итальянски пробормотал тот. — Боюсь, моей лютне нужна настройка.

Джина тоже слегка вздрогнула и повернулась, строго глядя на слугу. Рон ожидал, что она тотчас же отошлет его из шатра, но она вдруг улыбнулась, проговорив весело:

— А вот и Элспет, наконец! Попробуй это блюдо, и ты поймешь, как тебе повезло сегодня, благородный рыцарь. Бьяджо, помоги Элспет с подносом, прежде чем уйдешь.

Откинув полог, вошла служанка, и изысканные ароматы наполнили шатер. Рон сразу понял, до чего он голоден. Просто зверски голоден! Отвлекаемый то тем, то другим, он ел сегодня очень мало: кусок вареной говядины да печеную репу в трактире. А тут на подносе, поставленном на низенький столик из тикового дерева, красовалось резное блюдо с овальной крышкой в форме петушиной головы. Когда Элспет подняла ее, дразнящие ароматы вырвались оттуда вместе с клубами пара. Втянув их в себя, Рон едва не застонал.

— Мясо по-сирийски! — объявила Джина, указывая на поднос. — Вообще-то у нас готовит Элспет. А это — единственное блюдо, которое готовлю я. Надеюсь, оно понравится тебе.

— А из чего оно?

— Это барашек в соусе из миндаля и белого вина, приправленного гранатом. Попробуй. Или ты, как все англичане, не ешь ничего, кроме говядины?

— Когда голоден, я ем все, что придется, — сказал Рон, припомнив голодное время в Уэльсе. — Но я ценю изысканно приготовленную пищу.

— Превосходно. И я тоже.

Джина улыбнулась ему через столик, который слуга поставил между ними, и, пока они ели, весело рассказывала о блюдах, которые ей доводилось пробовать в разных краях. Рон был удивлен, осознав вдруг, что разговор с ней его увлекает, что ему интересно проводить с ней время. Странно: еще несколько минут назад он досадовал на эту задержку, боялся, что не сможет скрыть своего нетерпения, а теперь с удовольствием отдался беседе, словно и не помышляя ни о чем ином… Впрочем, все остальное было предрешено, так почему бы и не поболтать, если это выходит у нее так мило и забавно?

Джина, как заправская актриса, то понижала, то повышала голос, кидала ему выразительные взгляды из-под густых ресниц, дарила обещающие улыбки, а руки ее тем временем быстрыми нервными движениями управлялись с чашами, кубками и блюдами на столе. Если бы Рон был внимательным, чересчур поспешные движения этих рук могли бы насторожить его…

— Еще вина, благородный рыцарь?

Старая служанка, увидев, что кубок Рона пуст, наклонилась, чтобы его наполнить. Выражение лица у нее было не слишком приветливое. Похоже, что слуги этой леди не одобряли ее гостя, хотя Рон не мог понять почему. Ради этого вечера он достал из багажа свою лучшую куртку, а его сапоги, хотя и поношенные, были очень хорошего качества — как и широкий кожаный пояс, покрытый медными бляхами с силуэтами грифонов. Конечно, это была походная одежда, но Рон и находился в походе; у него не было возможности возить с собой слишком много вещей. Большая часть его добра была сложена в одной из многочисленных кладовых Виндзора: перед тем, как присоединиться к Ричарду в крестовом походе, они с Брайеном жили там.

— Вино хорошее, — сказал он, чтобы продолжить беседу. — Хотя что-то в нем… непривычное. Признаться, я предпочитаю менее пряное.

— Это мой собственный рецепт, — поспешно проговорила Джина и с удивлением взглянула на служанку. — Может быть, Элспет переложила пряностей? Я всегда вожу их с собой и использую, когда оказываюсь на английских постоялых дворах. Там такое отвратительное вино!

Рон засмеялся. Какая-то непонятная теплота растекалась по телу — приятная и расслабляющая.

— Если ты много путешествуешь, то что же привело тебя в наши края, где слишком много говядины и отвратительное вино?

Джина заколебалась, неуверенным жестом убирая волосы назад. Водопад ее густых черных волос переместился за спину, открыв под тонким щелком выпуклость груди. Глаза Рона невольно устремились в эту точку — ему показалось, что материал стал тоньше и прозрачнее, а вырез платья ниже, чем полчаса назад. В шатре вдруг стало тепло. Очень тепло. Отвлекшись, он едва услышал ее ответ.

— Семья моей матери родом из Англии, хоть я никогда не встречалась ни с кем из них. Так что это своего рода паломничество.

— Паломничество? Его обычно совершают ради какой-то цели. Кто-то путешествует в поисках Святого Грааля, кто-то — просто из религиозного рвения. А что думаешь ты найти в Англии?

Джина пожала плечами, и шелковистый каскад ее волос колыхнулся за спиной.

— Паломничество бывает таким, каким сам паломник пожелает сделать его, благородный рыцарь. Существует множество побуждений, но не все они благородные…

— А твои? Благородные?

Джина взглянула на него задумчиво и серьезно.

— Думаю, что да, милорд.

Она так низко опустила голову, что волосы ее снова упали вперед, закрыв лицо и грудь до самого пола. Ему захотелось взять в руки эти благоуханные пряди и намотать их на пальцы, как он сделал в тот день, на поляне. Захотелось притянуть ее к себе, поцеловать мягкий изгиб ее шеи и эти дразнящие влажные губы, словно нарочно раскрытые для его языка… От этой мысли ему стало еще жарче.

— Еще вина, сэр? — проговорил кто-то за его спиной, и он не сразу понял, что это Элспет держит наготове бутыль, чтобы снова наполнить кубок.

Рональду не хотелось больше питья: у него слегка кружилась голова от этого странного напитка. Он покачал головой, но Элспет уже наливала вино в его кубок. Подняв глаза, он заметил, что Джина наблюдает за ним, слегка нахмурившись.

— Милорд, ты хорошо себя чувствуешь?

Вино в кубке искрилось отраженным светом, искажая все, что падало на его зеркальную поверхность. Рон чувствовал, что тело его наливается свинцом, будто он надел тяжелые доспехи. Сонливая томность разливалась по всему телу, веки отяжелели…

— Милорд! — услышал он голос, зовущий его уже откуда-то издалека. Потом раздался странный звон бубенчиков, шум ветра, и сладкий запах жасмина вдруг пахнул на него. Больше он ничего не помнил…

Закрыв глаза и глубоко дыша, Рональд медленно расслабил руку. Кубок с вином накренился, и Джина едва успела подхватить его. Вино потекло по ее руке — густое и прохладное, — и что-то в его запахе не понравилось ей. Джина подняла кубок и понюхала оставшееся в нем вино.