Ведьма и вампир - Наталья Авербух

— А первое? — усмехнулась Вейма.

— А вы сами как думаете?

— Вопрос снимается. Хотя доля истины в этом есть. Он же не думал, что можно пробраться в дом к ведьме незамеченным, верно?

— Он думал, что она обрадуется визиту, — расхохотался Лим. — Мне его даже жалко! Если бы он знал, как Магда встречает непрошенных гостей…

— Я просила тебя придерживать язык, — зло сказала ведьма, спускаясь в подвал. Пока вампиры возились со своей жертвой, она успела умыться, одеться и заплести косу. — Вот уж не думала, что психологи такие бесстыжие сплетники!

— Я отправила тебя спать, — нахмурилась Вейма.

— Ты мне не указ, — заартачилась Магда. — И вообще, прекратите этот балаган!

— Ну и дура! — обиделась Вейма. — Для тебя же стараемся! Говорю тебе — уходи отсюда!

— Не прогонишь!

— Лим, усыпи её!

— Не смей!

Практикант замер, вопросительно глядя на Вейму.

— Я тоже хочу послушать.

— Ты помешаешь нам провести допрос. Тебе же он так дорог, так дорог…

— Вейма, неужели нельзя просто спросить?

— Ну, давай, спрашивай. Ты ведь в этом специалистка.

— Кочергу принести? — услужливо предложил Лим.

— Крам, — смутилась ведьма. — Зачем ты пришёл?

— Увидеть тебя.

Магда снова зарделась.

Вампиры переглянулись. Люди от любви окончательно глупеют…

— И… всё? Ты, инквизитор, пришёл ко мне… ведьме?

— Да, — согласился Крам, нагло (как показалось вампирам) глядя девушке в глаза.

— Но… ты же инквизитор!

— Я ушёл от них. Я понял, что то, чему меня учили — несправедливо, если требует от меня ненавидеть… ненавидеть тебя и таких, как ты. Меня отлучили. Мне было некуда больше идти и… — Связанный инквизитор опустил взгляд. — И я пришёл к тебе. Прости, если напугал…

Магда внимала вполне серьёзно, а вампиры разразились аплодисментами.

— Вы ему не верите?!

— Обрати внимание, Лим, — посоветовала Вейма, — какая гениальная работа по манипуляции — и без всякого транса! Инквизиторы умеют играть чувствами не хуже, чем ведьмы.

— О чём они? — спросил Крам, всеми силами пытаясь завладеть вниманием ведьмы.

— Они говорят, что ты врёшь, — с сомнением произнесла Магда. — Крам, ты…

— Кому ты веришь? — напряжённо спросил инквизитор. Какая-то совершенно неподходящая обстановка для нежных признаний. Те двое здесь совершенно лишние… как и верёвки, стягивающие щиколотки. — Магда, тогда… ты сказала мне, что не привораживала меня и я… я понял, что моё чувство было настоящим. Я люблю тебя! И, если в тебе есть…

— И ведь ни капельки не врёт, что самое удивительное, — прокомментировала Вейма. — Кончайте комедию, господин хороший. — Мы знаем о вас всё. Абсолютно всё, понимаете? Не только вашу профессию и имя, но и цель вашего пребывания здесь. Не давите Магде на психику своими признаниями. Для всех нас очевидно, что это просто способ подольститься к ведьме, а потом уговорить её на предательство. Магда, не строй из себя дурочку!

— Неправда! — вскричал разоблачённый инквизитор. — Я пришёл к ней!

— Конечно-конечно, — вежливо, как с сумасшедшим, согласился парень. — К ней — чтобы допросить. Вы её собирались бить этим кастетом? Магда, вы в курсе, что верёвку мы у него взяли?

Ведьма отшатнулась.

Ну, почему самые невинные вещи становятся такими неприглядными, когда о них говорят вслух?

— Я всё объясню, — обещал инквизитор, тщетно пытаясь вернуть пошатнувшееся доверие девушки.

— Обязательно объясните, — снова вмешалась Вейма. — Главное, не тратьте наше время на признания в любви, переходите сразу к вопросу, чем вам мешает наш сеньор.

Крам окаменел, поняв, что они действительно знают про него всё. Почти всё.

— Я ничего не скажу. И если вы меня убьёте, потом придёт другой.

— И отомстит за твою мучительную смерть, — подхватил Лим. — Мы всё понимаем и постараемся обставить твою гибель так, чтобы нас не заподозрили.

— Это всё очень мило, — в задумчивости произнесла Вейма. — Но мы как-то не подумали, что делать, если он будет запираться. Кто-нибудь знает, что делать в таких случаях?

— Я знаю! — обрадовался Лим. — Надо принести кочергу и ухват!

— Зачем ухват? — возразила Вейма. — Я тут подумала, мы вполне можем его зафиксировать на лестнице.

— Одетым? — деловито уточнил Лим.

— Зависит от того, что мы будем с ним делать. Если просто бить — то без разницы, а если кочергу сначала нагреть, то в одежде получится негигиенично…

— Вейма! — не выдержала Магда.

— Кстати, а это мысль, — непонятно с чем согласилась Вейма. — Помнится, я видела у Магды книгу о методах инквизиции. Можно сбегать и действовать по всем правилам допроса.

— Она, что, мазохистка? — вытаращился на ведьму Лим. — Я думал, наоборот…

— Да нет, это у них входит в программу обучения. Ну, чтобы знали, как вести себя на допросе.

— И помогает?

— Не знаю. Никто ведь потом опытом не делился. Так что, идти за книгой?

— Идите, — решил практикант. — А я пока привяжу его к лестнице. Магда, посторонитесь, пожалуйста.

— Вы двое с ума посходили?! — взорвалась ведьма. — Какая книга, какие пытки, вы что, серьёзно?!

— Разумеется, — холодно ответила вампирша.

— Вей, Лим, вы же психологи! Вы должны помогать людям!

— Не таким.

— Но он ничего нам не сделал!

— Просто не успел.

— Вей, перестань шутить. Вы не сможете так поступить с человеком.

— А со мной, значит, можно было? — внезапно обиделся вампир. — Как меня, так кочергой, а как инквизитора — то погладим по головке и отпустим?!

— Ты же вампир, — неуверенно отмахнулась ведьма.

— А вампира, значит, можно?! Да ни один вампир за всю жизнь стольких не убил, сколько рядовой инквизитор!

— Лим, ты преувеличиваешь, — поморщилась Вейма.

— Может быть. Но не замучил — точно!

— А вот это правда. Лим, вам читали лекции про инквизиторов?

— Конечно!

— Не процитируешь для Магды? Чтобы она знала, в кого её угораздило влюбиться.

— Вейма!

— Пожалуйста. Значит, инквизиторы… — принялся вспоминать вампир. — Инквизиторы, они кто? Чем отличаются? Главная составляющая этой профессии — пытки и казни, причём статистика говорит, что большинство жертв — молоденькие девушки, обвиняемые в ведьмовстве или ереси. Исходя из этого, становится очевидно, что люди, выбравшие служение инквизиции, — Лим явно цитировал кого-то из своих преподавателей, — либо ярые фанатики, либо люди, страдающие тяжёлыми извращениями, то есть склонные к получению садистического удовольствия от страданий своих жертв. Либо и то, и другое.