Тайна мрачной тумбы - Чарли Анелук

— Я так понимаю, лаборатория заброшена, — тихо сказал доктор, спустившись на первый этаж, — Ох, что это за чудище?.. — он с лёгкой улыбкой, удивлением и интересом указал кивком на «рыбку».

— А, это редкая рыба из озера Короро.

— И откуда она здесь?

— Анна её изучает.

— Хм-м-м… Анна… — задумчиво сказал доктор, словно припоминая что-то, — Понятно. Кстати, а что ты делаешь в заброшенной лаборатории, да ещё и в такое позднее время?

— Ну… Я… В общем, Варвара Мирославовна — моя бабушка… Я была у неё на даче, и…

— Варя — твоя бабушка? — с недоверием спросил Герасимов.

— Да, — ответила Лера.

— Неужели она уже бабушка… — доктор грустно улыбнулся, — А, впрочем, ты на неё похожа. Может быть, я даже поверю тебе.

Лера уже подошла к столу, чтобы взять дневник, как вдруг, откуда-то из угла зала послышался знакомый ей голос:

— Не верь ему. Он самозванец, — проговорил нарисовавшийся неизвестно, как и откуда (а вернее, пришедший из соседней тайной комнаты, где оказался при помощи городских катакомб и чёрного хода) Натаниэль.

— Хм-м-м, интересно, — проговорил спокойно Герасимов, — Ещё один человек, считающий, что я это не я. С чего вы решили, что я самозванец?

Натаниэль, недолго думая, ответил:

— Потому что настоящий Герасимов давно уже мёртв.

— Кто такая Анна?.. — спросила ни с того ни с сего Лера у Герасимова.

— Что?.. — переспросил доктор.

— Кто такая Анна? — останавливаясь на каждом слове, задала вопрос девочка.

— А ты сама разве не знаешь? — он усмехнулся.

— Знаю. Но всё равно — скажите.

— Профессор, моя бывшая ассистентка.

— Да, — проговорила Лера с лёгкой улыбкой, — Правильно. Вы назвали Анну профессором. Но между тем, она профессор всего только год. Я видела дату на её аттестате. Кроме того, вы знали, что делал здесь ваш брат во время вашего отсутствия. Но откуда у вас эта информация, если только сегодня вы выбрались из «комнаты вне времени»?

Мнимый Герасимов и Натаниэль как-то странно переглянулись.

— Вот, я ведь говорил, — сказал улыбаясь, юноша, — Теперь ты веришь мне, Лера?

— Нет, — она грустно улыбнулась, — Ты слишком много лгал. Да, впрочем, даже если ты сказал правду, то что это мне даёт?.. Ты всё равно оставишь меня здесь, чтобы избавиться от свидетелей, а дневник заберёшь и уедешь. И всё. Всё!..

— Ну, почему сразу оставлю?.. Мы с тобой вместе уедем.

— Верить тебе крайне опасно, Натаниэль.

— Конечно, это твоё мнение… — он мрачно улыбнулся, — И я бы даже не хотел тебя огорчать, но веришь ты мне, или нет — уйти у тебя уже не получится. И сейчас я констатирую чистые факты: все двери заперты, телефонный кабель перерезан.

— Ты… Как можно быть таким бессовестным? — спросила с волнением Лера. В горле у неё жгло. И даже внутренний успокаивающий голос в этот момент то ли сгорел заживо в убийственном пламени тревоги, а то ли сбежал куда-подальше до лучших времён…

— Я несколько раз просил тебя отдать дневник по-хорошему, — говорил он с каким-то даже злорадством, осторожно подходя к ней, — Если бы ты послушала меня, то уже была бы дома — всё было бы хорошо. Но, нет — ты начала сопротивляться. И, собственно говоря, можешь считать, что это результат твоих противодействий.

— И? Что ты теперь мне сделаешь? — спросила холодно Лера, пытаясь накрыть пламя тревоги полотенцем лживого спокойствия, — Всё по сценарию — отберёшь у меня дневник и слиняешь отсюда? Да?.. Я ведь права, согласись…

— Какая драматичная сцена, — сказал вдруг мнимый Герасимов.

— А-а-а, я ещё у вас забыла кое-что спросить: вы кто такой?

— Считайте, что меня тут нет.

— Раз вас тут нет, — сказала девочка, — Уходите отсюда.

— Благодарю… — он быстро встал из-за стола и вмиг оказался у двери.

— Постойте, — проговорил Натаниэль, — Мы, кажется, договорились, что вы мне поможете.

— Я уже тебе помог. Ты оплатил только двадцать минут, а они прошли.

— Стойте!..

— До свидания… — он быстро открыл дверь, Лера резко поднялась со стула и буквально подлетела к выходу.

— Не уйдёшь!.. — сказал Натаниэль, преградив путь девочке.

— Пусти!.. — крикнула Лера и вырвалась на улицу.

— Остановись!

Лера бежала изо всех сил. Она звала на помощь, но на улице было совсем пусто — только ночь, тёмное небо, сильный дождь и небоскрёбы… Девочка охрипла и устала. Она ощутила отчаяние и усталость. Чувства будто бы притуплялись, хотя на самом деле девочка просто старалась привыкнуть к их натиску… Лера поскользнулась и полетела на мокрый асфальт. Упав, она пыталась прижать к груди дневник, лежащий в нескольких сантиметрах от неё. Эмоции вновь стали острыми, и в сочетании с душевной болью, физическая боль была ещё более тяжела и ощутима… Уже устав от всего, Лера закричала каким-то не своим голосом:

— Не надо! Отстань! Не трогай меня!.. — в этом хриплом возгласе было всё её отчаяние и безысходность. У неё сильно болела нога, из-за чего она не могла встать. Её лосины порвались на коленках. Руки поранились и из ран текла кровь.

— Тише, тише, тише, — проговорил Натаниэль, помогая Лере встать, — Спокойно. Я ничего тебе не сделаю.

— Где дневник? — спросила девочка.

— Это сейчас абсолютно неважно, — сказал юноша. Он уже успел поднять тетрадь и положить её в свой ранец.

— Ты… Ты всё-таки его украл… — проговорила с искренней грустью Лера, — Как только… — Её голос дрожал, она поджала губы, — как только можно… — девочка глазами, полными слёз посмотрела на небо, но не удержалась, спрятала голову в ладони и тихо заплакала.

— Ну, не расстраивайся… — сказал ласково Натаниэль, аккуратно её приобняв, — это ведь всего лишь какая-то глупая книга…

Лера ничего не ответила.

— Успокойся, — проговорил тогда юноша, — Пошли, я помогу тебе обработать коленки, а потом мы вместе вернёмся в наш мир.

Лера отошла от собеседника и посмотрела на него своими холодными заплаканными глазами. В свете уличных фонарей она выглядела такой замученной, такой вымотанной и ненавидящей свою судьбу, что Натаниэлю стало её ужасно жаль. Она тяжело дышала, её волосы растрепал порывистый ветер.

— Я… Я ведь знаю, что ты меня не возьмёшь… — сказала она сиплым шёпотом, — Ты будешь бояться, что это всё предастся огласке… Я же знаю, что ты не будешь так рисковать… Ты мне никто, и моя жизнь ведь ничего не значит для тебя…

Эти слова как-то больно задели юношу. Он смотрел в глаза Лере, будто пытаясь заглянуть в самую глубину её души… Её глаза были цвета индиго. Снаружи совсем тёмные, а внутри какие-то холодные, грустные, затуманенные и в то