Танец с саблями - Никита Филатов

- А у организованной преступности есть и проблемы? - поднял брови Френкель.

- Нет, это у Европы проблемы! - поддержал шутку Виноградов.

- И вы их будете здесь решать?

- Я же сказал - мероприятие для галочки. Много всяких слов, деклараций, программ по сотрудничеству и искоренению... А сегодня ваш "Викинг" даже целое шоу для прессы устроили!

- А ты-то каким боком? Раньше все больше по таким симпозиумам генералы катались, или племянники чьи-нибудь...

- Случайно! - повторил Владимир Александрович. Собеседник никак не отреагировал на запущенное им в последней фразе словечко "ваш" - или не расслышал, или не захотел расслышать. - Я же теперь в Главке что-то вроде референта по связям с общественностью... А всего - семь мест на Россию выделили! Из Москвы, конечно, четверо. Два места на Питер и одно - парню из Пскова, потому что пограничный город.

- Менты?

- Всякой твари... - пожал плечами майор. Лично он в данный момент представлял российскую милицию, а за остальных ручаться не следовало.

- Загружен? Работы много?

- Не-ет! Готовлю шефу разные справки для "круглых столов", кое-какую статистику... Доклад, который я ему набросал, вроде нормально восприняли теперь пытаюсь организовать ещё парочку интервью.

- Ну-ка, давай - за встречу!

- Будь здоров, Вася!

Под коньячок Виноградов поведал собеседнику краткую каноническую версию последних лет своей жизни: про случайный арест, про медали и увольнение, про квартирку в уютном Стокгольме и возвращение домой... Рассказал, как вынужден был заниматься коммерческим шпионажем и частным сыском. Как восстановился опять в рядах доблестных органов внутренних дел и что из этого вышло.

Рассказал - в красках, но придерживаясь, принципа разумной достаточности.

- А ты-то как? Ни слуху, ни духу... - кое-что о Френкеле Владимир Александрович, конечно, слышал, но в данной ситуации предпочтительнее было изобразить полную неинформированность. - Расскажи!

Зачастую по тому, о чем врет или просто умалчивает собеседник, намного проще докопаться до реального положения вещей.

Человек напротив со вкусом, не торопясь, отломил себе кусок черного, горького шоколада. Поднял рюмку, поморщился:

- Странное дело. Если бы не тот твой приезд... Может, я бы до сих пор был при погонах. Карьеру бы делал!

- Тебя что... ты уволился? - натурально изобразил неведение Виноградов.

- Уволили.

- Из-за этой истории?

- Нет! Позже... - Френкель опрокинул в рот коньяк и секунду посидел с закрытыми глазами. Потом продолжил:

- Понимаешь, я ведь такой был правильный мент... А тут, помогая тебе, все законы нарушил. Стал, понимаешь, пособником иностранной спецслужбы...Но в то же время, что это за законы дерьмовые!

Он усмехнулся:

- Не очень оригинально, да? Проблема выбора - или закон, или справедливость... А я ведь ещё пытался какое-то время так работать, чтобы и то, и другое! "Глухари" поднимал, докопался до самых верхов - даже на нашего президента материалы полезли. И в итоге? С начальством только переругался, да врагов нажил кучу. Пока шеф не умер - боялись тронуть. А потом он прямо в кабинете, от инфаркта...

- Это я слышал. Земля ему пухом! - Виноградов представил себе легендарного начальника республиканской транспортной "уголовки", так до самой смерти принципиально и не надевшего нововведенную форму со львами и серебряными погончиками. Его, говорят, и похоронили в милицейском полковничьем кителе при советских ещё орденах...

Выпили. Собеседник продолжил:

- Тут ведь ещё какое дело? Понравилось мне! Понравилось, что козлы из больших кабинетов остались дерьмо хлебать. Ты Линдера этого увез у них из-под носа - а они остались...

- С твоей помощью!

- Вот именно... Значит, подумал я, все эти крысы канцелярские, все бездельники и хапуги только считают себя хозяевами жизни? А если надо - то все будет так, как решаем мы!

- Тогда ты решил вести свою сольную партию? - в голосе Виноградова не было ни иронии, ни издевки.

И человек напротив это почувствовал:

- При погонах я многое мог! Мог и делал - не для денег, а из элементарного чувства обиды. Жаль, недолго... Они меня очень скоро выгнали.

- И куда ты подался?

- Да всякое было...

Собеседник выдержал паузу, и Владимир Александрович понял, что ответа не последует. Во всяком случае, не сейчас.

- А теперь чем занимаешься?

- Коньяк с тобой пью, Саныч.

Это граничило с хамством, но Виноградов даже не успел подготовить достойный ответ - Василий отставил рюмку и придвинувшись близко-близко спросил:

- Ты счастлив?

- В каком смысле?

- У тебя завидное положение? Друзья? Жена, дети?

- Ты ещё про зарплату спроси. И про машину с дачей! - Владимир Александрович даже не знал, как отреагировать.

- Хорошо... Считай, что спросил.

Виноградов почему-то не обиделся:

- Ну, мне уже под сорок... Было время понять, что счастье не в том, чтобы иметь все. А в том, чтобы хватало того, что имеешь.

- Это не ново. Нечто подобное я уже слышал.

- Пожалуй! В русском языке всего несколько букв и довольно ограниченный запас слов... Многие до меня переставляли их, как хотели - и запас неиспользованных комбинаций со временем истощился.

- Не злись. Я понял. Знаешь, поколение наше - это поколение системы. Мы все жили в ней: офицеры, пионеры, члены Союза писателей... Кто бы ты ни был - ты в первую очередь всего лишь составная часть чего-то целого и огромного.

- Ну, сейчас другое время. Нет?

- Ерунда! Все осталось по-прежнему. Государство, организованная преступность, церковь... Все это, в сущности, однородные системы - отличия только в деталях.

- Это ты, пожалуй, загнул! - беседа уходила куда-то в область высоких материй, а тут Владимир Александрович не был силен. - Тем более, что все равно - раз уж так сложилось...

- Система слаба. - Неожиданно твердо отчеканил Френкель. - Любая система слаба... и уязвима. Ее очень легко вывести из равновесия.

- И ты именно этим теперь занимаешься... - стремясь перевести все в шутку подмигнул майор.

- Не я - мы!

- Вы? - честно говоря, слолвоблудие утомило. Тем более, что в логике собеседника зиял приметный провал. - Если больше одного элемента - это ведь тоже система?

- Нет. Мы - не система... Мы - просто сообщество, вольное сообщество одиночек. Как у Киплинга, знаешь?

- Закон стаи... - внимательно посмотрев в глаза человеку напротив, он вдруг сообразил, что если у них там все такие, как Френкель, то это более чем серьезно.

Один сибиряк написал про волков, что - да, они опасны. Храбрые, сильные, злые... Но в генах каждого серого хищника таится древний, родовой страх перед человеком - странно пахнущим существом с непонятными обитателю леса повадками и множеством грохочущих смертоносных приспособлений.

А вот собаки! Не те, конечно, что верно служат за миску похлебки и теплую конуру, а другие, сорвавшиеся с цепи - то ли от голода, то ли от сытости, то ли от вечной тоски по свободе... Волки их ненавидят, и рвут, раздирают в кровавые клочья.

Однако, случается, отступник выживает в стае - если только клыки его остры, и когти не знают пощады. И тогда рано или поздно он становится вожаком... Гончие, натасканные на природную дичь, дипломированные сторожевые псы, - эти "друзья человека" великолепно знают повадки своих бывших повелителей, все их слабости и недостатки.

Собаки понимают, чего следует опасаться - и привычной оградой из красных флажков их не испугаешь... Знания, полученные от недавнего хозяина, обращаются теперь против него.

- Каждый сам выбирает свой путь...

- За некоторых это делают другие люди, - пожал плечами собеседник.

Владимир Александрович пожал плечами:

- Или обстоятельства.

- Да... Осуждаешь?

- По какому праву? Нет... Но и в ладошки хлопать тоже не стану.

- Почему?

- Я и в далеком детстве не верил в добрых разбойников. Так не бывает! Или-или...

Виноградов вытер губы крахмальной салфеткой. Бутылка уже опустела, но опьянение так и не пришло - вместо него томило душу ни разу ещё не обманувшее предчувствие надвигающейся беды.

Причем, страха не было... За последние годы вокруг Владимира Александровича погибло столько друзей и недругов, что собственная смерть уже воспринималась им не как пугающая абстракция - а в качестве вполне естественного и неизбежного завершения земного пути. В конце концов, для того, чтобы считать себя мужчиной вовсе не достаточно только ходить в туалет с соответствующей буковкой на двери.

Есть и другие критерии...

- Заказать еще?

- Нет, спасибо. Я сколько-то должен? - Виноградов показал на стол и на внутренний карман куртки, где обычно хранят бумажник.

- Обижаешь... - собеседник положил несколько купюр на поданный официантом счет. Подождал, пока спина в традиционном сюртуке удалиться на достаточное расстояние:

- А ведь ты - такой же, как мы.

- А я разве говорю, что лучше?

- Не в том дело! Лучше, хуже... Просто ты - такой же.