И пришел сгрозой военной... - Константин Калбанов

— Благодарю ваше превосходительство, но я считаю, что мой труд должен быть опубликован под эгидой военно-морского ведомства и никак иначе. Но обещаю вам, что как только получу рукопись, то со всем вниманием и тщанием ознакомлюсь с ней.

Когда новый командующий эскадрой убыл, Алексеев тут же вновь вызвал к себе адъютанта и приказал сегодня же передать рукопись Науменко, Макарову и подготовить распоряжение о немедленном ее напечатании в Мукденской типографии, при этом он прямо таки сиял от удовольствия.

Алексеев не был консерватором, но и о себе был довольно высокого мнения, он считал, что неплохо разбирается в вопросах касающихся флота, а потому Макаров для него был в первую очередь выскочкой, который позабыл свое место. Но этот выскочка пользовался уважением его величества и был назначен командовать эскадрой личным императорским указом, а значит, с ним необходимо было считаться, но кто мешает слегка попортить кровь неуемному адмиралу.

И вот появляется труд который абсолютно тождественен работе Макарова и тот ничего не может противопоставить, так как эта работа полностью перекликается с работой самого Макарова, но в тоже время в отличии от работы самого Степана Осиповича, выйдет в свет. Алексеев был не сказано рад, что подвернулся великолепный случай и против истины не погрешить, и за одно утереть нос этому выскочке.

Что же касается Макарова, то он ушел от Алексеева, действительно сильно расстроенным. Во-первых, он окончательно убедился в том, что его книга не будет напечатана, во-вторых, ему было неприятно, что обошел его человек которого он знал довольно давно. Макаров конечно не питал любви к Науменко, однако должен был признать, что этот человек действительно мог создать подобный труд, так как их взгляды во многом совпадали. А потом, он не был тем человеком, который осмелится на плагиат, это Макаров должен был признать при всей своей к нему неприязни.

Степан Осипович был прав в своих умозаключениях, но отчасти. Дело в том, что Науменко действительно не был способен на плагиат и тем не менее именно это фактически и сделал, хотя надо отдать ему должное и не знал об этом. Дело в том, что Песчанину крайне была необходима консультация от знающего и прогрессивно мыслящего офицера флота. Он собирался вступить в схватку с противником не знакомым ему, в не знакомых условиях. Он мог предполагать действия противника в своей современности, но в это время существовали другие реалии, концепции и взгляды на одни и те же вещи. К примеру, если при стечении определенных обстоятельств его современники были бы вынуждены отступить и это было бы правильно, то нынешние моряки могли вполне предпочесть героическую гибель или безрассудную атаку и наоборот. Нюансов было великое множество. Так уж вышло, что в беседах с Науменко, Песчанин неоднократно оперировал высказываниями из известного труда Макарова, а Петр Афанасьевич, будучи весьма не глупым человеком сумел додумать и сформировать в конечную мысль все разрозненные высказывания Антона, но при этом привнести свое независимое мнение будучи незнакомым с работой прославленного адмирала. Но именно по этой причине его работа только перекликалась с работой Степана Осиповича, но была полностью самостоятельной.

* * *

Светлана была в полном смятении. Она попросту не знала как быть. С одной стороны ее удерживала здесь наконец обретшая взаимность, любовь. С другой стороны ее толкала в дорогу любовь к отцу и желание постоянно находиться с ним рядом. Какое из чувств доминировало она понять не могла как ни старалась.

Она так и провела все утро то, лихорадочно собирая свои вещи, то вдруг замирала на месте в полной нерешительности. Продолжалось это до той поры, пока не пришел Антон и не обнаружил суматошных сборов.

— Что за столпотворение, Вера Ивановна, — поздоровавшись поинтересовался он, не скрывая своего крайнего удивления. Он стал частым гостем семейства, настолько частым, что бывал в их доме каждый день. Еще вчера ничто не указывало на то, что сегодня все семейство будет застигнуто им буквально на чемоданах.

— Переводят нас Антон Сергеевич.

— То есть как это?

— Верочка не нужно путать молодого человека. Здравствуйте, — появившийся в дверях кабинета глава семьи имел весьма недовольный и пришибленный вид. — Вот как видите, угораздило меня на старости лет получить назначение. Отбываю в Порт-Артур для вступления в командование эскадренным миноносцем 'Страшный', который только что встал в строй. А мои домочадцы решили ехать со мной.

— Но помилуйте, ведь там идут настоящие боевые действия, как можно забирать с собой семью, — не скрывая своего волнения, произнес Антон.

Но эта реакция была вызвана не столько ведением боевых действий в районе Порт-Артура, и не тем, что в опасности могла оказаться Светлана. Сколько тем, что ему была прекрасно известна история этого эсминца, который должен был погибнуть в неравной схватке с японскими кораблями. В день гибели 'Страшного' события начали нарастать как снежный ком, вызывая цепную реакцию и раскручиваясь все сильнее, что едва не привело к схватке русской и японской эскадр, Но Макаров решил уклониться от боя. Столкновения с Того в этот день не было, но зато произошло другое событие. Возвращаясь в Артур, русский флагман подорвался на мине, в результате чего затонул, погиб и прославленный адмирал. Известно ему было так же и то обстоятельство, что капитан второго ранга Науменко, никогда не командовал этим кораблем и более того, не было такого командира и на других кораблях, даже на тральщиках. Похоже действия этих прохиндеев, уже начали оказывать свое влияние.

Антон и предположить не мог, что это назначение было вызвано вовсе не вмешательством его друзей, здесь он был виноват сам, подтолкнув Науменко к написанию своей книги. Закончив свою работу, старый моряк не нашел ничего более умного, как направить ее наместнику, которого почитал ярым сторонником флота, которому не чуждо было ничто новое. Так уж сложилось, что его давняя размолвка с Макаровым, а так же неуемный характер последнего, подвигли Алексеева, в пику командующему флотом продвинуть на должность командира эсминца, человека ему неугодного.

— Здесь тоже стреляют, — резонно возразила Вера Ивановна, памятуя ту единственную бомбардировку Владивостока за всю войну, предпринятую в середине февраля адмиралом Камимурой. — Негоже когда семья в разлуке. Двух сынов схоронили и до сего дня нас могло разлучить только море, так что я еду с Петрушей, что бы он не говорил.

— Но Светлана… — До Антона вдруг дошло, что вот и та, кто стал ему дорог, собирается отправиться туда, где в скором времени будут кипеть самые настоящие боевые действия.

— Антон Сергеевич, пройдемте, — Петр Афанасьевич пропустил Песчанина в кабинет и закрыл дверь. — Дело в том, — сразу перешел к сути он, — что я и впрямь никогда не разлучался с семьей. Я уходил в море, нередко на боевые задания, но всегда знал, что меня ждет семья. Так что удержать Веру не имею никакой возможности, однако мне не хотелось бы везти в Артур Свету. А потому у меня к вам есть один весьма важный вопрос. Вы собираетесь делать ей предложение или и дальше будете изображать из себя юного гимназиста.

— Я не предполагал, что все сложится так, — он и вправду не предполагал этого. Вероятно оказываемое влияние на ход исторических событий начало выливаться на тех, кто хотел оказать давление на старушку, или на тех кто оказывался им дорог. Именно это и мел ввиду Антон, но Науменко понял его по своему.

— Тем не менее, все складывается именно так и никак иначе, — вздохнул кавторанг. — Я уже потерял двух сыновей, которые умерли от холеры, и у меня нет никого дороже Светы, удержать мох женщин от поездки у меня не достанет сил. Послезавтра я уезжаю к месту службы, а до того времени хотел бы знать, что у Светланы все в порядке. Вы будете ей хорошим мужем, а все дурное выбросьте из головы.

— Думаю просить у вас руки вашей дочери, будет несколько глупо, вы только что вручили ее мне.

— Это так.

— В таком случае я должен поторопиться. Необходимо уладить все формальности.

— Вот это деловой подход. Да, Антон Сергеевич, я знаю, что вы так и не удосужились обзавестись собственным жильем. Так вот, я прошу вас не торопиться с этим вопросом. Поживите пока в нашем доме, за одно и присмотрите за ним, пока мы не вернемся, а там даст бог, отстроите собственные хоромы. А потом, Светлане здесь будет куда уютнее.

— Благодарю Петр Афанасьевич. Что же, одной проблемой меньше. Побежал решать остальные, — как можно бодрее ответил Песчанин. Он все же надеялся, что изменения которые уже начали иметь место, коснутся и судьбы 'Страшного', в конце концов, Науменко был умудренным опытом и знающим командиром.

— Ну, вот и ладненько, — не скрывая облегчения, заключил Петр Афанасьевич.