Два полицейских. Дело о надувном матрасе - Серж Фабр

– Добьется?

– Да ты что? Это тогда надо жандармов привлекать. Смеха будет на весь департамент Лазурный берег – Приморские Альпы. Нет уж пусть сам выбирается из…

Тут в участок прибыл шеф и потребовал, чтобы я через три минуты зашел в его кабинет.

Я вспомнил, что на мне, помимо неразберихи с надувным матрасом и трупа в бассейне, еще и дело Чипи. Быстро набрал номер мадам Анн Шарбонель, свидетельницы бандитского нападения Чипи на мсье Гая Моги. Или жестокого обращения подозреваемого Гая Моги с невинным псом. Это, пока что, как посмотреть. Но домашний телефон мадам Шарбонель старался впустую, на его сигналы никто не реагировал. Мадам Шарбонель не было дома. Или она глуховата, что в семьдесят три года не новость. Или предпочитает поспать после обеда… В общем, что докладывать шефу, по этому делу, непонятно.

14. 10. Там же.

Но и не пришлось. В системе координат лейтенанта Карира, мне опять повезло. В смысле – появился новый труп. Только я собирался рассказать шефу о беседе с Ириной (в надежде что о Чипи он не вспомнит), как тот, прервав меня на первом же слове (что у него, я думаю, в привычке), заявил, что выслушает меня позже, а лучше – прочитает мои записи. Мы возвращаемся к делу о надувном матрасе. Дело в том, что час назад в море, в районе Кань Сюр Мер, в трех, примерно, милях от берега обнаружен надувной матрас.

– Кем обнаружен?

– Вертолетчиками. При облете акватории, по нашему запросу. Вызвали катер, чтобы доставить матрас на берег. Спасатели подплыли, а там сюрприз. Для нас с тобой су-лейтенант. Рядом с матрасом – труп в костюме для подводного плавания. Похоже у нас из маленькой рыбки вырастает большая щука29.

– Вы думаете шеф…

– Не я один. Сейчас заедешь за Ириной Андрейчиков. Она предупреждена. Заберешь ее. Доставишь в управление полиции Ниццы. И сразу двигай в порт, куда доставят тело. Там будет первичный осмотр, вдруг успеешь.

– А Ле Гун, он…

– А что Ле Гун? Если это тело Владимира, значит, мы в должны быть в курсе расследования. Чтобы оказывать содействие, разумеется. Что это было: убийство, несчастный случай или что другое, разберемся потом. Пока нам надо установить, чье это тело. Оно сильно повреждено, как сообщили спасатели. Поэтому им нужна Ирина. Она должна опознать тело, если это вообще возможно.

– Что, так плохо?

– Так или не так, разбирайся на месте. И реагируй. Быстро, быстро, су-лейтенант, отправляйся…

Быстро или нет, это на самом деле, не шефу решать. Я позвонил Ирине, она попросила заехать за ней через десять минут, так что как раз пять минут, для того чтобы записать этот разговор, у меня было. А вот сейчас уже все – улетел.

15.17. Порт Ниццы.

Капитан Ле Гун, носится по порту, как заведенный и, сохраняя свое фирменное деревянное выражение лица, выпускает изо рта табачный дым и фразы, состоящие из только двух слов; «не сейчас», «скоро буду» (это в телефон), «стойте здесь», и, на крайней случай, «потом, потом». Большинство фраз адресовано трем журналистам местных газет, которые бросаются за вслед, как собачки, только что не скулят. Ле Гун уже три раза пробежал мимо меня, не удостоив взглядом. Хотя, я подозреваю, что слова «скоро буду», могли относиться и ко мне. Если он и дальше собирается бегать на такие дистанции, то ему надо бросать курить. Спорт и курение, как известно, несовместимы. Я вот, не курю. Но, правда и не бегаю.

А дело в том, что тело (и матрас, конечно) доставили в порт уже полчаса как, но спасатели его не отдают, дожидаясь распоряжения начальства. А начальство, где-то здесь в порту проводит плановый инструктаж для группы подростков, отправляющихся учиться подводному спорту. Но где проходит инструктаж никто не знает, дозвониться не могут по причине того же инструктажа, при проведении которого, полагается выключать мобильные телефоны. Чтобы не прерывали. Сколько будет продолжаться инструктаж, никто не знает, потому что это дело индивидуальное. К тому же дети требуют особого внимания.

И в результате Ле Гун уже начинает шипеть. У него кончается запас толерантности. А может быть он просто устал бегать. Я же пока могу продолжить свой журнал.

Кейс. Жанна.

Нет, это чуть позже, а то собьюсь.

Я забрал Ирину у ворот виллы. Она была совсем другая, чем утром. То ли она так умеет меняться, то ли известие о возможной смерти отца на нее так повлияло, но ни живости в ней не было в этот раз, ни быстроты движений. Она переоделась во все темное: брюки, блузка, шарф, повязанный, как платок. Очки, от «Версаче» тоже темные, но это вряд ли из-за траура. Я попытался сказать, что еще ничего не известно и может быть это какой-то совсем другой человек… Но она лишь спросила, пропадал кто-либо еще в эти дни. Я ответил, что нет, таких сообщений не было. И остальную часть пути до Ниццы (двадцать пять минут) мы провели в молчании. Хорошо, что я поставил полицейскую мигалку на крышу своего «Пежо», и мы могли двигаться с самой высокой скоростью.

Я оставил Ирину в полицейском управлении Ниццы, понимая, что процедуру опознания в порту проводить не будут и метнулся сюда, где уже более получаса сижу на лавочке в тени платанов на площади «Острова Красоты», строго посередине короткой стороны того четырехугольника, который представляет собой порт Ниццы. Вижу, капитан Ле Гун, возвращается с пробежки по левой длинной стороне, на которой находятся набережная До Эммануэль, набережная Док и набережная Антрекасто. Он буквально тащит за собой пожилого толстого господина в форме. Полагаю, что это либо начальник порта, либо начальник группы спасателей. Либо Ле Гун взял кого-то в заложники, чтобы выменять его впоследствии на кого-то из этих двух.

15.21. Там же.

Начальник службы спасателей (а это его приволок Ле Гун под сень платанов) согласен вернуть мне матрас, поскольку у меня есть заявление о его пропаже. Но Ле Гун заявляет, что это, возможно одно из вещественных доказательств и передаче не подлежит.

15. 27. Там же.

Ле Гун настаивает на немедленном досмотре тела, но внезапно материализовавшийся, к концу обеденного времени, начальник порта возражает: это может вызвать нездоровый ажиотаж среди посетителей порта (а среди них много туристов, женщин и собак). Он требует составления акта передачи, последующим перемещением тела в морг (жарко все-таки). Он так и сказал: «с последующим»!

15. 33. Там же.

Капитан Ле Гун, отказывается составлять, а тем более подписывать акт о передаче тела (и матраса) без предварительного досмотра, заявляя, что не собирается покупать кота в кармане.30 А предлагаю составить акт о передаче матраса и готов его подписать, на что Ле Гун, достает мобильный телефон и объявляет, что собирается звонить моему начальнику с жалобой на то, что я вмешиваюсь в ход расследования.

15. 35. Там же.

Я снимаю свое предложение о передаче матраса управлению полиции Капдая, если это поможет в дальнейших переговорах и удаляюсь под соседний платан. Хорошо, все же, что не нам поручено договариваться о мире в секторе «Газа».

15 48. Там же.

Мы все же едем в морг. Мы это Ле Гун, я, начальник службы спасателей и тело. Мне поручено оказать содействие следствию, то есть забрать Ирину Андрейчиков из полицейского управления Ниццы и доставить в морг для опознания. С удовольствием берусь за это дело. Десять минут отдыха от капитана Ле Гуна – уже хорошо.

16.37. Ницца. Полицейское управление.

Опознание состоялось. Ирина вызвала такси, чтобы вернуться на виллу. Я остался, чтобы оформить бумаги для нашего управления. Заодно, по горячим следам, запишу свои впечатления. А лучше не впечатления, а факты (педантизм и точность!), поскольку впечатления самая, что ни на есть, ненадежная штука. Особенно, когда сталкиваешься с телом, лишенным половины головы.

Итак. Тело, доставленное спасателями, принадлежит мужчине среднего возраста, точнее: пятидесяти – пятидесяти пяти лет. На теле – костюм для подводного плавания, на ногах ласт нет. Соскочили наверное. Акваланга нет. Маски и трубки – тоже, что неудивительно, если учесть, что вся лицевая часть головы срезана острым металлическим предметом, предположительно – мотором какого-либо маломерного судна: надувной лодки, шлюпки, катера или небольшой яхты. Кроме того, отсутствует кисть левой руки. Края ран рваные, обгрызены рыбами. Края прорезиненного костюма, в местах ранений, сильно изрезаны. Нет сомнений, что он погиб в море, в этом самом костюме. Предположительно, тело находилось в воде от двух до трех суток, будучи пристегнутым длинным (около семи метров) тонким тросом к надувному матрасу. Предварительная датировка смерти почти совпадает с рассказом Жанны о том, что Владимир пропал в ночь с понедельника на вторник.