Крысиная охота - Кирилл Казанцев

— Как вы смотрите на то, чтобы выпить, батюшка? — полюбопытствовал сенатор Баркасов.

— С интересом, знаешь ли, сын мой, с интересом…

— Так вмажьте, Ваше… как вас там, не помню, — Глобарь плеснул в пустую стопку и сунул священнику. — А мы уже не будем. Если догоняться с каждым опоздавшим, то скоро забудем, зачем сюда приехали.

— Воистину, сын мой… — батюшка крякнул и с наслаждением влил в себя живительную влагу. Закусывать не стал, самостоятельно добрался до бутылки и плеснул еще.

— У вас проблемы, батюшка? — проницательно заметила Островская.

— Ага, проблемы, — презрительно фыркнул генерал. — Как избавиться от алкоголизма, не переставая пить.

Священник залпом выдул вторую и с ласковым укором воззрился на мрачного генерала.

— А вы его палицей по челу, отец Лаврентий, — подсказал губернатор. — Должно помочь. Почему опаздываете, батюшка? Не связано ли это с тем, что вы до сих пор, по невыясненным божественным обстоятельствам, ездите на чуде спасенного российского автопрома? Напомните, какая у вас марка — «Лада Проблема»? «Лада Дэнс»?

— «Лада-Калина», Василий Иванович, — священник выпил третью и перешел на нормальную человеческую речь. — Нормальная машина, прекращайте придираться. Президенту можно, а мне нельзя?

— Она не желтая, — покосился за окно Коровин.

— Я знаю, — согласился священник. — Отличная машина, — он благодушно засмеялся. — Едешь по трассе, чуть задремал — вот тебе подушечка. Не поверите, господа, но в Первопрестольной, Белокаменной и Златоглавой, куда я недавно ездил по делам и имел честь отстоять в Великой московской пробке, очень многие пользуются именно подобными чудесами. Без преувеличения скажу, это сейчас модно. А почему я опоздал… — батюшка смущенно кашлянул, — Никодим!

— Да, Ваше Высокопреподобие? — всунулась в гостиную козлиная бородка сопровождающего батюшку в «рабочей» поездке дьякона.

— А ну, перину мне подбей! И посмотри, чтобы в келье все в порядке было!

— Повинуюсь, Ваше Высокопреподобие! — Козлиная бородка судорожно дернулась, и ее обладатель убрался.

— Ну, хватит, — поднялся генерал Олейник. — Пора за дело, господа, пока мы окончательно не забыли, зачем мы здесь. Надеюсь, вы позволите, Василий Иванович?

— Валяйте, Григорий Алексеевич, — снисходительно кивнул губернатор и тоже поднялся. Глаза его заблестели. — Ну, что, команда, без которой мне не жить, готовы к неувядаемым ратным подвигам? День, к сожалению, не резиновый. Побродим с ружьишками по лесу, потом обсудим несколько насущных вопросов, а если время останется, посетим баньку…

— Без меня, — брезгливо поводила плечами Кира Ильинична. — Знаю я ваши баньки. А что касается охоты — то разве это охота? Дичь не съешь…

— А кто вам не дает? — загоготал Глобарь. — Главное, суметь правильно приготовить, Кира Ильинична.

— Меня сейчас вырвет, — напряглась Островская.

— Василий Иванович, в лесу белые, — подмигнул Глобарь.

— Ох, не до грибов мне сейчас, — подыграл губернатор. — Григорий Алексеевич, все готово?

— Да, — генерал Олейник взял пульт, лежащий на буфете, и подошел к небольшому плазменному телевизору, экран которого при его приближении осветился. — Оружие доставлено, каждый может выбрать, что ему нравится, включая арбалеты. Рации всем раздадут, они настроены на нужную защищенную волну. Напоминаю, что собаки в охоте не участвуют, их держат на исключительный случай. Все сопровождающие во время охоты имеют право на выстрел только с целью спасения наших жизней. Внимание на экран, господа.

Высветилось одно из помещений «конюшни», расположенной на задворках лесничества. Камера висела над потолком загона, ограниченного с трех сторон кирпичной кладкой, а с четвертой — решеткой, которая в случае необходимости могла перегораживаться непроницаемым жестяным экраном. Пол помещения был устлан соломой. Вместо лошадей загон был набит оборванными двуногими существами. Бородатые, в язвах и коростах, в живописных обносках — они сновали по замкнутому помещению, создавая какое-то броуновское движение. Самый любопытный и обеспокоенный вцепился грязными лапами в решетку, пытался высунуться в коридор. Несколько человек ругались — звука не было, но, судя по жестам и мимике, они занимались именно этим. Трое или четверо бродили из угла в угол, временами натыкаясь друг на друга. Впрочем, не все казались обеспокоенными и возбужденными. Кто-то валялся на соломе, бессмысленно лицезрея потолок, кто-то сидел на корточках у стены, догрызая ногти.

— Просто фантастика, Григорий Алексеевич, — разочарованно пробормотал Глобарь. — Вы привезли никчемных, никому не нужных бомжей. Они же убогие, хромые, без мозгов. Дюжина калек, поздравляю, Григорий Алексеевич, вы превзошли самого себя. И что прикажете с ними делать?

— Да уж, об адреналине речь не идет, — подал голос сити-менеджер Коровин. Впрочем, он не выглядел сильно расстроенным. — Действительно, господин генерал, как-то это неинтересно. Мы понимаем, что с отбором дичи существуют объективные трудности, но разве вас когда-нибудь они пугали? Мы от скуки умрем с этой публикой.

— Да будет воля Его… — с деланой печалью вымолвил отец Лаврентий. — Хотя я тоже не совсем понимаю, Григорий Алексеевич. В прошлый раз вы взяли за горло вороватого полковника из УФСИНа, и мы имели удовольствие провести время в компании закоренелых рецидивистов…

— Не было там рецидивистов, отец Лаврентий, — усмехнулся Глобарь. — Всего лишь мелкие сявки, списанные в утиль. Насильники, воришки, парочка мошенников. Но жить эта живность хотела, не отнять. Порезвились так, что до сих пор приятно вспомнить. И на скалы они карабкались — думали, наивные, что просто спрыгнут с обратной стороны; и на деревья лазили, как обезьяны. Один вон и вовсе удивил — у Владимира Митрофановича чуть ружьишко не отнял, хорошо, что охрана подоспела. Торкнуло вас тогда, Владимир Митрофанович? Взыграла кровь?

— Вовек не забуду, — усмехнулся сенатор, немного побледнев.

— А еще парочка наркоманов была, — вспомнил губернатор. — Студенты из архитектурного. Один из них как увидел Киру Ильиничну, так на колени и давай мямлить: ах, Кира Ильинична, я вас узнал, а вы меня узнали? Это же я, Павлуша такой-то. С вашим сыном вместе в школе учились, помните, я даже домой к вам однажды приходил, вы нас покупными пирожками кормили, все интересовались моими оценками… Как он взывал, с какой страстью! Ну, прямо послание от Павла. А вы смутились, Кира Ильинична, помните? Ба, да вы и сейчас смутились…

— Давайте замнем, — немного покраснев, пробормотала женщина. Так уж вышло, что на первом курсе института Кире Ильиничне посчастливилось забеременеть и даже выносить и родить ребенка. Тот счастливчик и стал ее мужем, несет свой крест по сегодняшний день. Не сказать, что Кира Ильинична с душой погрузилась в материнство. Она работала и делала карьеру. А семья была на втором плане. Зачем утруждаться воспитанием ребенка, если под боком есть две бабушки, которые прекрасно знают, как это делать?

— Да ладно, все свои, не смущайтесь, — сделал широкий жест губернатор. — Конченый парень, в отличие от вашего сыночка. Безнадежный нарик, ему в любом случае жить оставалось считаные месяцы. Вы лично его пристрелили, когда он отказался убегать в лес, а все плакался, убивался, умолял. Да, собственно, и правильно сделали. Не жалейте о содеянном, Кира Ильинична. Послушайте, Григорий Алексеевич, люди правы, доставленный вами материал выглядит несерьезно. С таким не развернешься. Посолиднее ничего не добыли?

И тут Григорий Алексеевич свысока посмотрел на своих подельников, загадочно ухмыльнулся, что-то перемотал и снова включил. Возник еще один загон. Но этот, под четвертым номером, располагался в противоположном конце «конюшни» и был отделен от первого большим расстоянием и поворотом. Поначалу присутствующие не поняли. Потом всмотрелись и…

В узкой каморке находился один человек. Мужчина, возможно, молодой, но сильно избитый и изнуренный. Избивали его, возможно, не сегодня и не вчера, но когда бы это ни было, это сделали на совесть. Лицо представляло равномерный синяк. Под глазами чернели мешки. Он был бос, одет в какую-то грязно-оранжевую робу, напоминающую пижаму. Мужчина сохранял неподвижность. Он сидел на ворохе соломы, привалившись к углу загона, и безотрывно смотрел в глазок объектива прикрепленной к потолку камеры. Люди стали ежиться — как-то неприятно он смотрел.

— Вот это да… — с нотками невольного пиетета вымолвил губернатор. — Ну, вы отожгли, Григорий Алексеевич. Вы все-таки привезли его сюда…

— Вы сами на это намекали, — огрызнулся генерал.

— Ну, собственно, да, намекал… до того, как ваши костоломы его избили. Вы это серьезно, Григорий Алексеевич? — Василий Иванович оторвался от экрана и пристально уставился на генерала.