Северный полюс. Южный полюс - Руаль Амундсен

И вот теперь, в 1908 году, проплывая мимо острова Дак на пути к мысу Йорк, я вспоминал о находящихся там могилах, и мне и в голову не приходило, что одному из участников нашей экспедиции, всеми нами любимому профессору Россу Марвину, который ел за одним столом со мной и исполнял обязанности моего секретаря, суждено прибавить свое имя к длинному списку жертв Арктики и что его могила в бездонной темной пучине станет самой северной могилой на Земле.

1 августа мы достигли мыса Йорк. Крутой, почти отвесный, он заканчивался полосой Арктического побережья, населенного эскимосами – самыми северными представителями человечества на Земле. Мне не раз доводилось видеть его снежную вершину, возвышающуюся вдали на горизонте в заливе Мелвилл, когда мои корабли проплывали на Север. У основания мыса ютится самое южное из всех эскимосских поселений, и он из года в год служил мне местом встреч с обитающим здесь племенем.

Прибыв на мыс Йорк, мы оказались в преддверии собственно работы в Арктике. У меня на борту было все необходимое снаряжение и материалы, какие мне могла предоставить цивилизация. А здесь я должен был забрать орудия и людей, которых сама Арктика породила для собственного покорения. Мыс Йорк, или залив Мелвилл, – это демаркационная линия между цивилизованным миром, с одной стороны, и арктическим миром – с другой, арктическим миром со всем его вооружением: эскимосами, собаками, моржами, тюленями, меховой одеждой и опытом аборигенов.

Позади лежал цивилизованный мир, теперь для нас абсолютно бесполезный, не могущий дать нам ничего больше. Впереди простиралась неисследованная пустыня, через которую я должен был буквально пробивать путь к цели. Уже само плавание от мыса Йорк до места зимовки на северном побережье Земли Гранта – не «просто плавание»; в сущности говоря, на последних этапах это вовсе не плавание, а сплошные нажимы, наскоки, увертки и таранные удары в схватке со льдом, причем каждую минуту можно ожидать от противника сокрушительного ответного удара. Все это очень напоминает работу искусного боксера-тяжеловеса или работу древнеримского кулачного бойца.

За заливом Мелвилл цивилизованный мир, каким мы его знаем, остается позади. Покидая мыс Йорк, мы меняем разнообразные занятия на два, которым находится место в этих бескрайних пустынях: добывание пищи для человека и собаки и преодоление многомильных расстояний.

Позади лежало все то, что я мог назвать своим, все, что дорого сердцу человека: семья, дом, друзья и те узы, которые связывали меня с мне подобными. Впереди была моя мечта, цель необоримого импульса, побуждавшего меня в течение 23 лет раз за разом восставать против застывшего «нет» Великого Севера.

На вахте у штурвала

Суждено ли мне добиться успеха? Суждено ли вернуться? Успешное достижение 90° северной широты вовсе не предполагает благополучного возвращения. Мы поняли это в 1906 году, пересекая на обратном пути Великую полынью. В Арктике шансы всегда против исследователя. Непроницаемые хранители ее тайны, похоже, обладают неисчерпаемым запасом козырей и пускают их в ход против пришельца, который норовит начать игру Жизнь там – собачья, но работа достойна настоящего человека.

Когда мы 1 августа 1908 года покидали мыс Йорк, я знал, что мне предстоит поистине последняя битва. Все в моей жизни, казалось, вело к этому моменту. И моя долголетняя работа, и все мои предыдущие экспедиции были лишь подготовкой к этому последнему завершающему усилию. Говорят, целенаправленный труд – лучшая молитва о достижении цели. Если это верно, то молитва многие годы была моим уделом. В какую бы полосу разочарований и поражений я ни вступал, я всегда верил, что великая белоснежная загадка Севера в конце концов должна пасть перед напором человеческого опыта и воли. Так и теперь, стоя спиной к миру и лицом к загадке, я верил, что выйду победителем вопреки всем силам тьмы и отчаяния.

Глава пятая

Радушный прием у эскимосов

Когда мы приближались к мысу Йорк, который отстоит от полюса дальше, чем Тампа, штат Флорида, от Нью-Йорка, я с особым удовольствием наблюдал, как первые из наших друзей эскимосов выплывают нам навстречу в своих крохотных каяках – сделанных из шкур лодках. Хотя на мысе Йорк и находится самое южное поселение эскимосов, это отнюдь не означает, что оно постоянное, так как эскимосы – кочевники. В иной год там обитают две семьи, в другой – десять, а бывает, что и ни одной, ибо эскимосы редко живут дольше двух лет на одном месте.

Мыс Йорк, когда мы к нему подошли, был окружен, словно стражами, огромной флотилией плавучих айсбергов, затруднявших «Рузвельту» подход к берегу, но еще задолго до того, как поравняться с ними, мы увидели охотников поселения, плывущих нам навстречу. Вид этих людей, легко скользящих по воде в своих хрупких каяках, был для меня самым желанным зрелищем за все время нашего пути от Сидни.

Здесь следует подробнее остановиться на этом интересном маленьком народе, самом северном на нашей планете, без помощи которого, возможно, Северного полюса никогда не удалось бы достигнуть. Не так давно мне случилось написать об эскимосах несколько строк, и мои слова оказались настолько пророческими, что мне кажется уместным привести их вновь. Вот эти строки.

«Меня часто спрашивают: «Какую пользу приносят эскимосы миру? Они слишком удалены, чтобы представлять ценность для коммерческого предпринимательства, у них совсем нет честолюбия. Они не имеют ни литературы, ни искусства. Их отношение к жизни определяется инстинктом, как у лисицы или медведя». Но не надо забывать, что эти выносливые и заслуживающие доверия люди еще могут доказать, какую ценность для человечества они представляют. С их помощью мир откроет полюс».

Эскимосы на Северном полюсе

Слева направо: Ута, Укеа, Сиглу, Эгингва

И вот теперь я с этой же надеждой смотрел на своих старых друзей, выплывающих нам навстречу в крохотных каяках, и говорил себе, что я опять среди верных сынов Севера, много лет деливших со мной превратности полярных странствий, и из их числа мне опять предстоит отобрать лучших охотников на полосе побережья от мыса Йорк до Эта, чтобы воспользоваться их помощью в моей последней попытке завоевать великий приз.

Начиная с 1891 года мне постоянно приходилось жить и работать с эскимосами. Я завоевал их полное доверие, сделал их своими должниками, даря им различные вещи, и снискал их благодарность тем, что неоднократно спасал жизни их жен и детей, снабжая их продовольствием, когда им угрожала голодная смерть. В течение 18 лет я обучал эскимосов своим методам, иначе говоря, учил развивать и приспосабливать для моих целей их замечательную ледовую технику и выносливость. Я изучил характер каждого из них в отдельности, как исследователь, надеясь с их помощью добиться желаемого результата, и знал совершенно точно, кого из них следует отобрать для быстрого и смелого броска и кто из этих упорных и непреклонных пойдет, если понадобится, в самое пекло ради достижения цели, которую я перед ними поставил.