Изгнание в Индию - Арам Тер-Газарян

Оставив Анну в светлом пятикомнатном номере со стенами, инкрустированными слоновой костью и золотом, роскошной мебелью и сахарными фруктами и цветами, которые, только дотронувшись до них, можно было отличить от настоящих, лежавших в той же вазе, она подошла к столику трюмо. На нем лежал конверт с положенным сверху него бархатным футляром.

Анна открыла футляр и увидела то самое кольцо, которое Майкл Гроуф продал в Сандакане.

«Надеюсь, этот маленький подарок скрасит вам путешествие. Дж. Ф. Кларк», – было написано в записке, вложенной в конверт.

Анна села на диван и осмотрелось.

«Корабль, – подумала она. – Корабль».

Только пройдя через столько испытаний, она вдруг начала понимать, что с ней произошло, и осознавать все новое, что услышала про свою жизнь. До этого ее мозг отказывался анализировать услышанное от Кларка. Она просто верила ему, не пытаясь ничего обдумать.

«Как же так? Матушка – мне не матушка? – удивилась она. – И отец, получается, тоже?».

Она начала вспоминать черты лица отца. На него Анна точно не была похожа. Хотя с матерью у нее тоже было мало схожего – высокие, почти азиатские скулы Евы Лансер не шли ни в какое сравнение в Анниным аккуратным овалом лица. Маленькие и глубокие темно-карие глаза матери – и большие, немного миндалевидные саксонские глаза ее дочери. Некрасивый прикус со слегка выпирающими вперед зубами, прикрывавшимися толстыми губами, и делавшими Еву похожей на какое-то животное – и красивые, хотя и немного тонкие губы Анны. Отец же вообще не был похож на нее – типичный деревенский кузнец с огромным широким лицом, толстым носом и небольшим лбом – точно такой же, как и его отец, фотографию которого Анна видела в альбоме.

«Вполне возможно», – подумала она и почувствовала сильное облегчение.

«Раз так, значит, мне очень повезло! Да, это было тяжело, но, выходит, что все эти годы я проживала чужую беззаботную жизнь, а сейчас получила солидную компенсацию за пережитое», – рассудила она, пытаясь забыть о пережитом унижении и отвлечь себя от неприятных мыслей.

Чтобы не впадать в тяжкие размышления, она подошла к столику, на котором рядом с фруктами и сладостями стояла широкая хрустальная ваза со льдом, и бутылкой шампанского.

Она вызвала лакея – тот открыл ей бутылку и удалился.

«О! Как вкусно», – она налила себе еще один бокал.

Потом последовал еще один бокал, и еще. Лишь только, когда бутылка была выпита наполовину, Анна решила оставить шампанское в покое.

Она села в кресло и тут же уснула.

В каюте звонил телефон. Анна открыла глаза, все еще находясь под действием шампанского.

Пошатываясь, она подошла к столику, на котором стоял аппарат.

– Да, – сказала она, приложив трубку к уху.

– Мисс Лансер, вас ждут на нижней палубе, – услышала она в трубке голос управляющего.

Секунду Анна осознавала смысл сказанных ей слов.

– Кто?

– Не могу знать, мисс Лансер, – ответили ей. – Вас проводить, мэм?

– Да. Будьте любезны, – сказала она.

Через несколько секунд в каюту постучали, и она вышла.

Страшная жара, стоявшая в Бомбее в этот дневной час, еще сильнее разморила Анну.

– Мы еще не отплыли? – удивилась она, увидев за бортом порт и город.

– Нет, мисс, – ответил лакей. – Отплытие через десять минут.

Они сели в лифт и спустились на ярус первой палубы. После этого, они вышли из холла, и, подведя ее к перилам борта, лакей удалился.

Анна оглянулась – вокруг никого не было. Тогда она посмотрела на поднимающихся по трапам пассажиров, увешанных чемоданами, коробками и тюками. На портовых служащих, сновавших в разные стороны, переругивавшихся торговцев в разноцветных чалмах, белое одноэтажное здание пункта таможенного досмотра, ворота, через которые ее провезли и на ярко красный лакированный экипаж, проезжавший эти ворота.

Экипаж подъехал к самому концу пирса – в нескольких метрах от Анны. Его дверь открылась, и из нее, аккуратно наступая на бетонные плиты, вышла женщина средних лет. Ее лицо было закрыто вуалью, а она сама была одета в невероятно яркое желтое платье.

Женщина, обойдя ограждения, прошла мимо замолчавших, изумленных ее внешним видом торговцев, и встала между группой офицеров и несколькими женщинами, сторожившими нагромождение каких-то серых мешков – прямо в четырех метрах под тем местом, где, облокотившись на перила, стояла Анна.

Простояв там неподвижно около двух минут, женщина повернулась к Анне и откинула вуаль.

Это была Ева Лансер.

– Матушка? – удивленно произнесла потерявшая чувство реальности Анна. – Матушка! Матушка!

Ева пару секунд удивленно смотрела на Анну, будто пытаясь убедиться, что кричат ей. Затем с опаской отошла от края пирса и закрыла лицо вуалью.

Все находившиеся внизу удивленно смотрели на взволнованную Анну, которая в этот момент почувствовала, как кто-то мягко взял ее под локоть.

– Мисс Лансер, прошу вас, – сказал тихий мужской голос. – Успокойтесь, мисс Лансер.

Анна посмотрела, на заговорившего с ней мужчину – это был низкорослый толстяк с добрым лицом.

– Я – доктор Сандерс, корабельный врач. – Успокойтесь, мисс. Вы не в себе и вам требуется курс лечения.

– Какое еще лечение? – воскликнула Анна.

– Пойдемте, мисс, – настойчиво сказал Сандерс.

– Отпустите меня! – грозно крикнула Анна.

Собравшиеся внизу и поднимавшиеся пассажиры застыли в ожидании того, что еще выкинет странная молодая женщина, назвавшая незнакомку своей матерью.

Доктор сделал знак матросам, стоявшим наготове. Те подбежали, схватили Анну за руки и ноги, и понесли к трапу.

Расталкивая недовольных пассажиров, поднимавшихся наверх с багажом, они вынесли Анну на пирс.

– Доктора ей! – уже кричали внизу.

Анна продолжала сопротивляться, слыша, как пассажиры называли ее несчастной, безумной, одновременно оценивая ее внешность и платье.

Матросы поставили Анну на ноги, но после того, как она изо всех сил ударила одного из них в колено ногой, и после характерного хруста, который, похоже был услышан всеми пассажирами и персоналом корабля, ее связали по рукам и ногам, и закрыли рот какой-то тряпкой.

Пароход издал тонкий свист. И последние пассажиры, все еще поднимавшиеся по трапу, поспешили наверх.

– Быстрей! Быстрей! – кричали на палубе.

Матросы перепоручили Анну таможенникам и жандарму, следившему за порядком на пирсе, и понесли своего травмированного товарища на корабль.

– Чертова стерва! Сломала колено! – причитал матрос.

Анна с ненавистью смотрела им вслед.

Неожиданно быстро, буквально через три минуты, на пирсе появился высокий подтянутый мужчина в хорошем костюме. За ним шли двое крупных мужчин в белых халатах. Он представился доктором, расспросил таможенников о произошедшем, и подошел к Анне.

– Миссис Лансер, вы больны! – не церемонясь, сказал он ей. – Я увожу вас в лечебницу.

После этого он дал команду санитарам отнести ее в больничную карету.

Послышался плеск воды – заработали винты корабля, и Анна услышала, как лайнер с шумом стал отчаливать от пирса.

Она посмотрела на пирс – красного экипажа там уже не было.

Ее вынесли через переполненный пассажирами таможенный пункт, пронесли через портовую площадь, где почти все уже знали о произошедшем, и, дотащив до противоположной стороны, бросили на пол большой белой кареты, запряженной четверкой лошадей.

Анна больно ударилась головой об пол.

Начав рассматривать карету, она вдруг наткнулась взглядом на мужские ботинки, находившиеся справа от ее лица. Посмотрев наверх, она увидела разочарованное лицо Кларка.

– Я думал, вы благоразумней, – сказал он и, заметив ее растерянный взгляд, с отвращением добавил: – Последнее испытание провалено и вас ждет забвение.

Он поднялся и вышел из кареты.

Анна повернула голову ему вслед.

Кларк оставил дверь открытой, как показалось Анне, чтобы вовнутрь сели санитары. Но в проеме появилась Ева. Уже переодевшаяся в скромное коричневое платье, она насмешливо смотрела на Анну, буравя ее своими маленькими глазками, блестевшими из-под полов шляпы. Она долго рассматривала Анну, видимо, желая насладиться последней встречей, и потом показала ей свою хорошо знакомую Анне с детства широкую лошадиную улыбку.

Так ничего и не сказав, Ева захлопнула дверь кареты.

Спустя секунду прохожие, оказавшиеся неподалеку, услышали из кареты страшный душераздирающий приглушенный кляпом визг, больше напоминавший рычание.

– Безумную сняли с корабля, – поучительно объясняли торговцы любопытным покупателям.

Еще долго, до самого вечера, площадь судачила о богатой молодой женщине, покалечившей матроса на корабле, и увезенной в лечебницу для душевнобольных.

Через два часа карета въехала в огороженный больничный двор далеко за городом.