Мэри Вентура и «Девятое королевство» - Силвия Плат

А что, если он использует жену как рекламу? Лора, Татуированная Дама, живой шедевр, шестнадцать лет в деле. Леди и джентльмены, на ней ни одного белого местечка. Смотрите, и вы захотите того же.

– Заглядывайте почаще, – говорит он нам, – она любит компанию.

Карми роется в ящиках картотеки, но ничего из них не достает… Потом вдруг прекращает поиски и застывает, как пойнтер в стойке.

В дверях стоит крепкий парень.

– Чем могу быть полезен? – Карми делает шаг вперед, показывая, кто тут хозяин.

– Я хочу наколоть орла.

Нед, мистер Томолилло и я прижимаемся к боковым стенам, чтобы пропустить парня в середину салона. Даже без формы – бушлата и клетчатой шерстяной рубашки – видно, что он моряк. Его ромбовидная голова с широкой частью между ушами сужалась кверху, где находился островок коротко стриженных волос.

– За девять долларов или за пятнадцать?

– За пятнадцать.

Мистер Томолилло восхищенно вздыхает.

Моряк садится на стул напротив вращающегося кресла Карми, ловким движением плеч стряхивает бушлат, расстегивает левый манжет рубашки и медленно закатывает рукав.

– Вам стоит подойти ближе, – говорит мне Карми тихим, многообещающим голосом. – Отсюда лучше видно. Вы ведь раньше не видели, как наносят татуировки. – Стараясь ужаться и стать меньше, я сажусь на ящик с бумагами слева от Карми в углу, как наседка на яйцах.

Карми вновь роется в картотеке и на этот раз извлекает оттуда квадратный кусок пластика:

– Вот этот?

Моряк смотрит на орла, наколотого на пластике, и возвращает его со словами:

– Да, этот.

– Ммм, – одобрительно мычит Томолилло, уважая выбор моряка.

– Великолепный орел, – подтверждает Нед.

Моряк горделиво выпрямляет спину.

Карми суетится вокруг клиента, кладет ему на колени запачканную мешковину, раскладывает на рабочем столе губку, бритву, разные баночки с грязными наклейками и миску с антисептиком, делая все основательно, как жрец, натачивающий мачете перед принесением в жертву откормленного теленка. Все должно быть в порядке. Наконец Карми садится. Моряк протягивает через стол правую руку. Нед и мистер Томолилло стоят позади его стула: Нед заглядывает за правое плечо моряка, мистер Томолилло – за левое. Мне все отлично видно из-за локтя хозяина.

Быстрым и точным движением бритвы Карми удаляет с предплечья молодого человека черную поросль волос и смахивает ее большим пальцем на пол. Затем смазывает открывшуюся кожу вазелином из маленькой баночки на столе.

– Тебе раньше делали тату?

– Да. – Моряк не болтлив. – Один раз. – Его глаза вновь закрываются, будто только так он может видеть что-то позади Карми, за стенами, в разреженном воздухе, далеко от нас четверых.

Карми сыплет черный порошок на поверхность пластикового квадрата, затем втирает его в проколотые дырки. Проступают темные очертания орла. Резким движением он переворачивает пластик и плотно прижимает его к смазанному вазелином плечу моряка. Когда он легко, как кожуру с лука, снимает пластик, на коже остается контур орла – разметанные крылья, крючковатые, нацеленные на жертву когти, мрачный, хмурый взгляд.

– Ах! – Мистер Томолилло поворачивается на пробковых каблуках и со значением смотрит на Неда.

Нед одобрительно приподнимает брови. Моряк позволяет себе слегка скривить губу. Для него это равносильно улыбке.

– А теперь я покажу вам, – Карми жестом фокусника берет одну из электрических игл, – как можно девятидолларового орла превратить в пятнадцатидолларового. – Карми нажимает кнопку на игле, но ничего не происходит. – Ну, – вздыхает он, – не работает.

– Опять? – стонет мистер Томолилло.

Тут Карми вдруг осеняет, и он со смехом щелкает выключателем на стене. Теперь при нажатии игла жужжит и искрится.

– Не было соединения – вот в чем дело.

– Слава богу! – говорит мистер Томолилло.

Карми заполняет иглу черной краской со стойки.

– Такой же орел за девять долларов, – он подносит иглу к кончику правого крыла, – расписывается только черным и красным. А за пятнадцать долларов можно любоваться сочетанием четырех цветов. – Игла скользит вдоль линий, оставленных порошком. – Черным, зеленым, коричневым и красным. У нас закончился синий, а то было бы пять цветов. – Игла дрожит и издает шум, как пневматическая дрель, но рука Карми тверда, словно рука хирурга. – Как же мне нравятся орлы!

– Полагаю, это орлы дядюшки Сэма, – замечает мистер Томолилло.

Черная краска стекает с руки моряка и капает на жесткую мешковину на его коленях, заляпанную, как фартук мясника, а игла продолжает движение, раскрашивая перья от основания до кончика крыла. В перьях пробиваются яркие красные вкрапления – это кровь пузырится на черном фоне.

– Люди жалуются, – нараспев произносит Карми. – Каждую неделю я слышу одни и те же жалобы. Есть что-нибудь новенькое? Мы не хотим только одного орла – черного с красным. Поэтому я создал новое сочетание. Сами увидите. Роскошный цветной орел.

Орел теряется в разлившихся грозовой тучей черных чернилах. Карми останавливается, полощет в антисептике иглу – со дна чаши на поверхность брызжет светлый фонтанчик. Затем он окунает в чашу круглую светло-коричневую губку и стирает краску с плеча моряка.

Из-под покрова окровавленных чернил проступает орел – рельефный контур на влажной коже.

– Ну, теперь смотрите. – Карми вращает стойку, пока не доходит до зеленых чернил, и берет новую иглу с подставки.

Теперь внутренний взор моряка уносится еще дальше – в Тибет, Уганду или на Барбадос, за океаны и континенты, подальше от капель крови в широких зеленых полосах, которыми Карми расписывает крылья орла.

Примерно в это время у меня появляется странное ощущение. От плеча моряка исходит сильный сладкий запах. Я отвожу глаза от красновато-зеленой смеси и упираюсь взглядом в корзину слева от меня. Там мирный мусор – цветные конфетные фантики, сигаретные окурки, грязные скомканные салфетки «Клинекс», но тут Карми бросает поверх всего этого окровавленный кусок ткани. За силуэтами голов Неда и мистера Томолилло дрожат и подмигивают пантеры, розы и дамы с розовыми сосками. Если я упаду вперед или направо, то толкну Карми, он поранит моряка, иголка сорвется, и великолепный пятнадцатидолларовый орел будет испорчен. Не говоря уже о том, что я сама опозорюсь. Единственное, что остается, – свалиться в корзину с окровавленными салфетками.

– Теперь перехожу к коричневому цвету, – слышится откуда-то издалека голос Карми, и мой взгляд вновь останавливается на окровавленной руке моряка. – Когда рана заживет, цвета будут переходить друг в друга, сливаться, как на картинке.

Лицо Неда – клякса из туши на лоскутном одеяле всех цветов радуги.

– Я пойду… – Губы мои шевелятся, но слов не слышно.

Нед направляется ко мне, но тут комната исчезает, словно ее выключили.

Дальше я смотрю на салон Карми с облака всевидящими глазами ангела и слышу тихое жужжание пчелы, плюющейся голубым огнем.

– На нее так подействовала кровь? – Голос Карми звучит откуда-то издалека.

– Она вся белая, – говорит мистер Томолилло. – И взгляд странный.

Карми что-то передает мистеру Томолилло.

– Дай ей понюхать. – Мистер Томолилло вручает это Неду. – Только недолго.

Нед подносит это к моему носу. Я нюхаю и оказываюсь сидящей на стуле перед салоном, опираясь