Училка и мажор (СИ) - Орлова Юлианна

—Я позвонил вашему отцу и сообщил о нашей ситуации, видимо, вы не понимаете всю серьезность происходящего. Здесь нужно не кулаками махать, а договариваться, у парня сотрясение, никому не нужны эти разборки. Как и не нужны проблемы вашему отцу, который занимает не последнюю должность в городе. А вы с Влащенко, которую я всегда уважал, вели себя неподобающе и вразрез с нормами учебного процесса, что в целом для меня удивительно…

Вот тут он зря, так зря, что это могут быть последние его слова перед тем, как я отправлю его на протезирование.

В самый нужный момент у меня срывает клему, в голове уже давно пульсирует одна лишь мысль — разорвать к ебеням собачьим. Устремляюсь вперед. Руки кладу на стол, сжимая ладони в кулаки. Если я набью морду преподу, что мне будет, кроме как удовлетворение моей нервной системы и зудящих кулаков?

—Откуда вам знать, что у него, если прошло от силы минут пятнадцать? МРТ в туалете забубенили? А насчет оцта — мне плевать. И на вас мне тоже плевать, хотя нет, мне по херам, и на все мне по херам, но если в этом универе хоть какая-то падла откроет свой поганый рот и выдаст хоть что-то в сторону Василисы…Григорьевны, я намотаю тому яйца на шею, и поверьте мне, это будет самое гуманное, что закрутится в моей голове, — секи фишку, чувак, секи, иначе твои дохлые Фаберже будут смотреть тебе в глаза, а ты мне еще спасибо скажешь, что я их не лопнул как вялый шарик.

—Настоятельно рекомендую фильтровать базар, а то потом фильтроваться будет воздух через выбитые зубы.

—Сопляк, да ты должен умолять меня замять…

Как интересно…Мужичок приподнимается, но потом, видимо, решает, что бой будет явно не в его пользу, так что плавно оседает на стул, на что я удовлетворенно улыбаюсь.

—Да что ты?

—Твой отец… — начинает сбивчивым голосом, видимо, пытаясь надавить на тот самый мозоль.

—Хочу сказать, что вы с моим отцом можете катиться на все четыре стороны, мне все равно, я сделал то, что сделал бы любой нормальный мужик. Но куда уж вам понять, да? Яйца, кажись, не стальные.

Ржу уже в голос, а вот кое-кого реально рвет на части. Воплем звучит последняя фраза.

—Вон из кабинета!

—Да с радостью!

Выхожу, на ходу цепляя мебель. Будет он мне еще тут указывать, что я должен делать, а что нет.

Возвращаюсь к уборным, где моя девочка, но ее тут нет. Черт! Телефон молчит, а в голове тысячи вариантов, куда она могла пойти и что сделать. Малыш, ну ответь же, ну! Звоню с левого номера, понимая, что так шансов больше, но все мимо, монотонные гудки в ответ и ничего. Ничего, сука!

По спине гуляет холод, внутри все внутренности, наоборот, кипят, и это ни черта не помогает мне сейчас успокоиться, только еще больше распалиться. Она же плакала, она расстроилась, моя малышка, все будет хорошо. Стоит только вспомнить зареванное личико, наполненное чистой болью и отчаянием, так и хочется себя придушить. Или приложить о первую попавшуюся стеночку. Я выкручу пальцы любому, кто еще откроет рот.

Найдем и прикопаем в лесочке, если кто еще вякнет. Сука, это же универ, тут слухи расползаются со скоростью света, как бы заткнуть рот всем? Мудак я, какой же я мудак. Надо было мягче и спокойнее действовать, просто чтобы не привлекать внимания. А я что? Поперся как танк, не расценивая риски. А они, мать его дери, просто огромные, эти риски. Ничего, исправим, наверстаем и все сделаем в лучшем виде, так что комар носа не подточит.

Прикидывая варианты, понимаю одну простую вещь: малышку кто-то сливает. А кому выгоден такой слив? Мисс Пиранья, да, точно она. Ее мозгов хватит сложить два и два, понять, что цветы притащил я, да и вообще, может она видела нас или слышала. Хер его разберет, мне вот пофиг на себя, но проблема цепляет Васю, и это, черт возьми, надо решать как можно скорее.

Прохожусь до кафедры, но и там никого. И уже понимая, что к чему, спускаюсь по лестнице вниз к деканату, вот только у входа сталкиваюсь с ним. Какая встреча! Мэр нашего города, епт. Язык не поворачивается назвать его отцом. Какой он мне отец? Никакой, я его толком и не видел никогда, если бы не мать с бабушкой, то и выросло бы не пойми что. Хотя может так оно есть, но я, по крайней мере, хоть с базовыми нормами морали вырос.

Белов одет, как всегда, так, как будто в театр собрался. По этому человеку сказать можно одно — дорого и богато, ну и что палец в рот не клади — по локоть откусит. Мне бы гордиться им, потому что по факту есть чем, но я готов глаза себе вырвать, лишь бы не видеть его, и уши залить бетоном, лишь бы не слышать ничего.

—Ну здравствуй, сын, — меня коробит от такого обращения. Но он всегда называет меня исключительно сын, будто бы имени у меня нет.

Поднимаю голову, ощущая напряжение во всем теле, словно я перманентно под двести двадцать. Ненависть, бурлившая внутри, начинает кипеть сильнее, выплескиваясь наружу. Меня в нем все заставляет хотеть убивать, все, даже то, что мы с ним похожи. И себя я порой за этой ненавижу. Потому что не хочу быть таким, как он. Таким куском дерьма.

—Не на такую встречу я рассчитывал.

—Я вообще ни на что не рассчитывал, — бросаю грубо, отворачиваясь.

—Не хочешь сказать «спасибо», что ты сын мэра, и любые вопросы решаться будут по щелчку? — ухмыляется, одаривая меня снисходительным взглядом.

—Знаешь, мэр, я бы и сам все решил, мне для этого необязательно даже носить твою фамилию, — обхожу здоровую махину в лице Белова, но меткие слова долетают спины.

—Внешность у нее, конечно, на миллион, но ты бы мог быть поаккуратнее? Не маленький же вроде, должен понимать, что к чему.

Стоп. Он сейчас о Васе? Тварь. Естественно, он обо всем в курсе, сука, я бы очень удивился, если бы он не понимал ситуации. Вот же тварь. Зная загребущие руки отца, Василису от него надо держать как можно дальше, эта мерзость своего не потеряет никогда и испортит все светлое, что только может быть.

—Ты не думай, пожалуйста, что хоть что-то в этом городе может остаться без моего внимания.

Разворачиваюсь рывком и несусь в сторону Белова. Руки смыкаются на его шее, но мне мгновенно прилетает ответный захват.

—Пасть закрой и даже думать не смей о Васе в таком ключе. Я тебя закопаю!

—И ты сразу понял, о ком я, хотя вокруг тебя вьются многие. Интересно, сын. Ударь, чтобы легче стало. И я тебя ударю, обоюдно выпустим пар, — ухмыляется, а затем и посмеивается, но не дает отпор, так оборона, не больше.

Он в прошлом боксер, и даже сейчас спустя столько лет в кабинете для отдыха висит груша. Раньше он учил меня многому, раньше, пока я не узнал, что он чудовище во плоти. До того момента, как понял, кто на самом деле мой отец.

Нам подраться — легче простого, опыт был, но сейчас я сдерживаюсь, потому что не смогу остановиться. Я не смогу остановиться, а мне надо думать о другом. О другой. Только ее благополучие сейчас имеет смысл. Сцепив зубы, отталкиваю от себя Белова. Даже мысленно он мэр Белов.

—Хорошая хватка, но ты действуешь эмоциями, сын, а нужно включать холодный расчет.

—Я рад, что не похож на тебя. И я тебе не сын.

Сцепив руки в кулаки, втягиваю носом воздух. Нет, чужой мужик. Только этот чужой мужик сейчас смотрит на меня деловито-надменно, глаза горят огнем, и в них непоколебимая уверенность в собственном превосходстве. Черта с два.

—Ты похож на меня больше, чем думаешь.

—Хер там валялся.

Ухожу, понимая, что нервы накалены до предела, когда вижу перед собой этого умника, который только недавно давил на меня авторитетом, а теперь расплывается в улыбке, потому что видит мэра. Еще бы, иначе никак. Такие по-другому не умеют и никогда не сумеют.

Заваливаюсь в кабинет и мгновенно понимаю, что здесь Василиса. Взгляд сразу бешеным зверем рыскает по окружающему пространству и выхватывает цель. Напуганная, бледная, как стена, а еще с пугающей пустотой в глазах. Малыш, все будет хорошо, не грусти. Хочется подойти и обнять, но вместо этого стою на месте, жадно рассматривая каждый открывшийся мне сантиметр бархатной кожи.