На передних рубежах радиолокации - Виктор Млечин

Постепенно у А. А. Расплетина формируются жизненные установки. Одна из них гласит: «безвыходных положений не бывает». И в данном случае, когда перед ним возникла новая проблема, он субъективно почувствовал, что не так страшен чёрт, как его малюют, решение будет найдено. Но были, так сказать, и объективные предпосылки для надежд на положительный исход. Расплетин понимал, что для борьбы с помехой в виде местных предметов необходимо, во-первых, сформировать узкий луч, сканирующий в пространстве с возможно большей скоростью, а во-вторых, уменьшить длительность излучаемых высокочастотных импульсов до минимума. Позитивный настрой конструктора и объективные возможности реализации создали основу для разработки концепции нового типа РЛС, которая вскоре была утверждена заказчиком. И хотя работа над станцией «РТ» началась фактически с чистого листа, она велась невиданными даже по тем временам темпами, и уже во второй половине следующего 1947 г. образцы станции были подготовлены к сдаче. Головным исполнителем стал коллектив 13 лаборатории, участвовали и смежные лаборатории 11 (источники питания), 12 (антенная система), 22 (передатчик). Главным конструктором станции «РТ» был назначен А. А. Расплетин, заместителями Г. Я. Гуськов, Е. Н. Майзельс, Г. В. Кияковский, М. Т. Цукерман. Успешно завершившиеся осенью 1947 г. госиспытания станции и последующее за ними внедрение в серию ещё раз подтвердили выдающуюся роль А. А. Расплетина и творческие возможности коллектива 13 лаборатории.

Формальным завершением работ явилось переименование станции, промышленные образцы которой стали называться СНАР-1. Значительная часть аппаратуры станции была переправлена на серийный завод в качестве эталона, но и оставшиеся в институте дубликаты блоков, узлов, механизмов были вполне работоспособны и использовались для проведения всевозможных экспериментов. Одним из таких наиболее затребованных элементов был передатчик, выполненный в виде отдельного, довольно громоздкого блока, который и явился предметом моих первоначальных исследований в институте.

Передатчик для станции «РТ» разрабатывался в смежной лаборатории № 22, которой руководил Б. Ф. Высоцкий, один из ведущих сотрудников института и главный конструктор изделий ПСБН, в которые и входили передатчики такого типа. Высоцкого я хорошо знал, слушал его лекции, но передатчиками занимались его сотрудниками Ивашкевич и Соловейчик, с которыми я вскоре и познакомился. Передатчик работал в импульсном режиме и использовал многорезонаторный магнетрон сантиметрового диапазона волн отечественного производства. Для запитки магнетрона применялся модулятор с активным коммутатором. Модуляторная лампа находилась под напряжением 20 кВ и вместе с накопительным конденсатором обеспечивала необходимый ток для магнетрона, выдававшего примерно 100 кВт импульсной мощности. Передатчик испытывался при длительности пусковых импульсов 0,5 мкс. Согласно заданию мне предстояло исследовать возможности передатчика в режиме укороченных импульсов, обеспечив путём переработки схемы снижение длительности на порядок или хотя бы на полпорядка. Поначалу было вообще неясно, на какой схемной базе формировать такие узкие импульсы. Проанализировав имевшиеся возможности, я остановился на схеме блокинг-генератора, теория и техника выполнения которого были тогда в стадии зарождения. Заказали узкую гиперсиловую ленту, затем навивали её на заранее подготовленные шпули. Получали магнитные сердечники диаметром 10–15 мм, на которые наматывали катушки трансформатора. Технология отрабатывалась на ходу. В процессе настройки блокингов малой длительности пришлось испытать множество трансформаторов, но схему запитывающего подмодулятора всё же удалось создать. Чтобы рассмотреть полученные импульсы, перепробовали разные типы осциллографов, большинство которых имели низкоскоростные развёртки. Остановились на «Cossor», который на предельной по скорости развёртке в ждущем режиме дал ожидаемый результат. Но это был лишь начальный этап работы. Запуск передатчика производился короткими импульсами от нового подмодулятора. Однако передатчик не выдавал выходной мощности. Сменили несколько магнетронов, но эффекта не было. Пошёл обсудить сложившееся положение с «отцами-основателями». Андрей Борисович Ивашкевич, человек невысокого роста, с хорошо поставленным голосом, начав издалека, ссылался на теорию. «Эта схема модулятора наиболее универсальная и должна работать в большом интервале длительностей импульсов. Почитайте теорию, есть отдельный том Массачусетской серии». Соловейчик, радиоинженер довоенной закалки, загадочно помотав седой головой, удалился и, вернувшись, передал мне высоковольтную цепочку, состоящую из дросселя и сопротивления, и коротко сказал: «Попробуйте поменять». Я поблагодарил и удалился. Проще всего было полистать книгу, с которой ранее уже знакомился. Сложнее что-либо поменять в передатчике – высоковольтном устройстве с несколькими степенями защиты и многократной изоляцией от возможных пробоев. Конструкция была сложная, и на разборку и смену поначалу уходило несколько дней. Этот опыт мне пригодился в дальнейшем, когда пришлось эксплуатировать станцию в реальных условиях и, в частности, нередко ремонтировать сам передатчик.

Углубившись тогда в изучение схемы передатчика, я постепенно пришёл к выводу, что необходимо освободить её от паразитных ёмкостей, препятствующих работе на коротких импульсах. Съездил на завод-изготовитель и попросил испытать магнетроны в режиме укороченных импульсов. Поменял накопительный конденсатор и трансформатор запитки накала магнетрона. Отключил те элементы схемы, которые ранее использовались для компенсации спада импульсов. Несколько месяцев работы, и передатчик стал выдавать сверхкороткие высокочастотные импульсы. После окончания практики в 1948 г. я официально влился в коллектив института. Что представляло собой тогда одно из ведущих научных учреждений страны – ЦНИИ-108? Руководил институтом академик А. И. Берг, выдающийся учёный и крупный организатор науки. Человек с широким кругозором, обладавший большим авторитетом в научных кругах, он сумел в короткие сроки укомплектовать высококвалифицированными специалистами того времени практически все направления в области радиолокации, радиофизики и радиотехники. При этом умело пополнял зрелый кадровый корпус молодыми инженерами и техниками, недавно окончившими вузы и техникумы. Чтобы не быть голословным, приведу некоторые данные об расположении научных школ и направлений, разместившихся тогда в стенах института. На четвёртом этаже правого крыла первого корпуса находились радиофизики – специалисты в области распространения радиоволн и электродинамики. На том же этаже, чуть поодаль, располагалась лаборатория теоретической радиотехники, руководимая профессором И. С. Гоноровским. В левой части того же здания при отдельном входе находилась лаборатория СВЧ приборов профессора М. С. Неймана.

В левом крыле первого корпуса, на втором и частично третьем этажах располагалась антенная лаборатория, которой в первые годы руководил Е. Н. Майзельс, а затем профессор Я. Н. Фельд.

Несколько в стороне, на том же третьем этаже, работала лаборатория полупроводниковых приборов профессора С. Г. Калашникова.

Во втором корпусе, который во время войны использовался под госпиталь, размещались лаборатория приёмных устройство под руководством Л. Ю. Блюмберга и лаборатория Н. И. Оганова с многопрофильным характером деятельности, разрабатывавшая среди прочего передатчики для РЛС. Третий этаж корпуса занимало бюро новой техники (БНТ), выполнявшее важную роль по информации специалистов с новинками технической литературы, включая, конечно, периодику. На последнем этаже этого же корпуса находился зал, наполненный кульманами: здесь работало одно из важнейших подразделений института – конструкторское бюро. КБ во главе с Г. С. Ханевским объединяло механиков, т. е. конструкторов различных механизмов и машин (В. Е. Нечувилин, Н. Чичеров, Н. Г. Щедрин, Е. А. Власов и др.), радистов, т. е. конструкторов, переводящих электрические схемы в блоки, линейки, узлы и т. д. (С. И. Добромыслова, М. С. Почталина, Ф. Ф. Зенько, С. П. Зензеров и др.) и комплексников, создававших конструкции станций (М. Т. Цукерман, Л. М. Табачников, М. З. Свиридов и др.). Вместе с конструкторами работали технологи, которыми руководил П. М. Бушминский.

В институте было также несколько комплексных лабораторий, работавших в основном по государственным заказам. Эти лаборатории отвечали за идеологию станции, разрабатывали наиболее ответственные блоки и узлы, выдавали технические задания смежникам, проводили текущие испытания, сдавали станцию госкомиссии. Среди комплексных лабораторий была уже упомянутая мной лаборатория, руководимая Б. Ф. Высоцким, и лаборатория № 13 во главе с А. А. Расплетиным, которая и стала для меня своеобразной alma mater. К моменту моего прихода лаборатория состояла из высокочастотной группы (Г. Я. Гуськов, П. П. Михайлов, М. А. Дмитриева), дальномерной группы (Г. В. Кияковский, К. П. Гаврилов, М. И. Попов), группы приёмных устройств (В. Ф. Илюхин, И. М. Евтеев), разработчиков индикаторных устройств и НЧ техники (С. В. Хейн, Е. Г. Разницын, Л. И. Буняк, А. И. Ширман) и мастерской (И. В. Кабанов).