Берлинский блюз - Свен Регенер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, – сказал он, – а потом – раз! И все кончилось! – И снова рассмеялся. – Кстати, как тебя зовут? – удалось ему выдавить между приступами смеха.
– Райнер, – ответил любитель пшеничного пива и продолжил смеяться.
7. Ночные посиделки
Когда они пришли в «Свалку», там их ожидал теплый прием. Юрген и Марко, для которых вечер только начинался, увлеченно слушали пафосные рассказы Карла о том, как господин Леман героически защищал своего работодателя, причем он даже смог уговорить Эрвина, который немного протрезвел от страха и, к всеобщему удивлению, купил всем пива, продемонстрировать на нем самом, как господин Леман поступил с ухом своего противника. Потрясенные Юрген и Марко смотрели, как Эрвин провел мимо стойки идущего на корточках Карла, который визжал и молил о пощаде.
– Это круто, господин Леман, это очень круто.
– Надо запомнить. Мы запатентуем этот прием под названием «кройцбергский винт».
Господину Леману было не особенно приятно слушать это. Во-первых, только благодаря его лучшему другу Карлу он вышел из этой истории относительно невредимым, а во-вторых, он терпеть не мог драться и не любил смотреть, как дерутся другие, это выглядело отвратительно, драки были ему неприятны, и, самое главное, он находил их абсолютно бессмысленными. Тот факт, что его вынудили к этому, а он именно так расценивал произошедшее, бросал тень на все его существование. До сих пор он знал о подобных мерзостях только по рассказам знакомых, работавших в более жестких заведениях, чем «Обвал». Из «Обвала» шизоидов всегда было легко выгнать, да и приходили они в основном днем, как правило в конце зимы, когда, впрочем, уже у всех на Венской улице сдавали нервы. Но до рукоприкладства доходило редко, а если и доходило, то особых проблем не возникало, таких посетителей просто выталкивали наружу, и дело с концом. Но если они уже начали драться… Возможно, что Катрин, прекрасная повариха, была в чем-то права, возможно, стоять всю жизнь за стойкой действительно не самый лучший вариант. Но тогда он должен изменить свою жизнь. А этого он не хотел, ему нравилась его жизнь, он любил свою работу, для него не было занятия лучше. Он на мгновение попытался представить себе, что было бы, если бы он снова стал работать по своей специальности, то есть экспедитором. Это показалось ему таким абсурдом, что он невольно рассмеялся.
– Смотри, он снова смеется, – сказал его лучший друг Карл Эрвину и хлопнул господина Лемана по плечу. Они сидели втроем за столиком в глубине темного зала. – Господин Леман – самый стойкий человек в мире. Что бы ни случилось, дай ему бутылку пива – и он снова на коне.
– На коне или на осле, – пошутил Эрвин, – какая разница. Я принесу ему еще пива.
– Ничего подобного! – важно заявил Карл и встал. Он слегка покачивался, но все равно отлично держался для человека, который не спал тридцать шесть часов. – Теперь моя очередь. Надо кое-что отметить.
Он пошел к стойке. Эрвин придвинул свое лицо к уху господина Лемана. В «Свалке» играла не музыка в стиле «бум-бум», которую Эрвин называл эйсид-хаус, а какой-то рок, но тоже громко.
– А что это за парень с пшеничным пивом? – прокричал Эрвин. – Не смотри туда, вон тот, у стойки, который уже пару недель зависает у нас.
– Его зовут Райнер, – ответил господин Леман.
– Откуда ты знаешь?
– Он мне только что сам сказал. И прекрати кричать мне в ухо, меня это нервирует.
– Странный тип.
– Конечно странный, в мире полно странных людей. – В этот момент вернулся его лучший друг Карл с пивом, бренди и пакетом чипсов. – Карл, – спросил господин Леман, – помнишь…
– Вот вам, – перебил его лучший друг Карл и бросил чипсы на стол. – Чтоб все съели. Помните об электролитах. Нехватка электролитов – главный враг алкоголика. Ну, не считая обезвоживания. – Он сделал большой глоток пива. – Завтра утром вы будете мне благодарны.
– Карл, – господин Леман вернулся к своему вопросу, – помнишь того типа, который каждый вечер сидел в «Зыбучих песках» и пил пшеничное пиво, одно за другим, как его звали?
– Это был Толстый Юрген. А что такое?
– Толстый Юрген. – Господин Леман переадресовал ответ Эрвину. – Он был тоже из таких. А что с ним потом стало? – обратился он к Карлу.
– Он умер, – сказал Эрвин, не сводя взгляда с человека у стойки.
– Как так?
– Подробностей я не знаю, – добавил Эрвин. – Да какая разница. Так или иначе, этот тип какой-то подозрительный.
– Что? – прокричал Карл с другой стороны стола. – Что с Толстым Юргеном? Что там у него?
– Он умер, – сказал господин Леман.
– Давайте ешьте чипсы, – прокричал Карл, который уже ничего не слышал, и запихнул себе в рот целую пригоршню.
– Да что тебе в нем не нравится? – спросил господин Леман Эрвина. – Нет ничего удивительного в том, что человек сидит в баре и бухает. Это же твой хлеб.
– Какой-то он подозрительный, – сказал Эрвин. – Надо быть с ним начеку.
– Эрвин, – сказал господин Леман, – если ты действительно так хорошо разбираешься в людях, то почему же ты только что получил по носу?
– Это стукач, клянусь вам. Он следит за нашим заведением.
– Скажи-ка, Франк, – сказал вдруг его лучший друг Карл, – а у тебя что-то есть с этой Катрин?
– А почему ты спрашиваешь? – крикнул в ответ господин Леман, пожалуй слишком резким тоном, этот тон ему самому показался подозрительным. Он почувствовал, как покраснел. – Ведь это ты ходил с ней сегодня в «Принценбад», разве не так? – прибавил он и тотчас же подумал, что только усугубил положение. От досады он принялся есть чипсы.
– Я таких птиц за километр узнаю, – сказал Эрвин. – С ним надо быть начеку. Не удивлюсь, если он окажется стукачом. Он проверяет здесь все кабаки насчет наркотиков.
– Господин Леман, расслабься, – радостно сказал его лучший друг Карл с другой стороны и хлопнул его по плечу. – Все нормально. Но то, что ты пошел в «Принценбад»… – он изобразил жест, будто закручивал лампочку, – очень подозрительно, господин Леман.
– Тут все ясно, – донеслось с другой стороны, от Эрвина. – Здесь что-то не так. Он не такой, как Толстый Юрген.
– Он пока жив, – ядовито отметил господин Леман.
– Очень подозрительно. Чтобы ты пошел в бассейн поплавать, да тебе никто не поверит, что ты можешь добровольно пойти в бассейн.
– Я не об этом, – сказал Эрвин. – С такими вещами не шутят.
– Все ведь знают, как ты относишься к спорту. Это весь город знает, – сказал Карл.
– Почему весь город? Что обо мне знает весь город?
– Он не такой, как Толстый Юрген, нечего и сравнивать. Никому бы и в голову не пришло, что Толстый Юрген – стукач.
– Эрвин! – решительно сказал господин Леман. – Эрвин, ты единственный человек, которому пришло в голову, что это стукач. Все эти твои бредни насчет наркотиков – полное фуфло! Всем абсолютно наплевать, курят у тебя в кабаке траву или нет.
– Да ты хоть понимаешь…
– Да, весь город знает, я именно это имею в виду. – Карл похлопал господина Лемана по плечу.
– Да даже если они и закроют твой «Обвал», – переключился господин Леман на Эрвина, – у тебя же восемь или десять баров, ну и пускай «Обвал» закроют на время, ты ведь все равно богатенький, что для тебя значит такая мелочь.
– Чтобы такой человек, как ты, пошел в бассейн, бог ты мой, сколько лет мы уже знакомы, господин Леман?
– Да что ты понимаешь, дурила! – прокричал Эрвин. – Ничего ты не понимаешь. Это все ничего не стоит. Если дело не идет, то все это ничего не стоит.
– Наверное, уже почти шесть, семь лет, хотя нет, больше, восемь или девять лет. Ты когда сюда приехал? В восьмидесятом?
– А если у тебя заберут лицензию, то сразу на все, парень. Все деньги вложены в бары, больше у меня ничего нет. Все вложено.
– Девять лет. Я ж тебя знаю, старик. Если ты идешь в бассейн, то только из-за женщины, и в этом нет ничего дурного. Она ведь как раз в твоем вкусе. Хотя, собственно говоря, какой у тебя вкус? Я знаю тебя вот уже девять лет и не имею ни малейшего представления о том, каков твой вкус. Знаю лишь, что они всегда полноваты в бедрах.
– Если дело не идет, если бары закроют, то их больше не продать. Никто мне ничего не заплатит за закрытые бары. И вообще, я сыт по горло, – голос Эрвина задрожал на пороге ламентации, – иногда мне хочется все бросить.
– Ты ей нравишься, честное слово. Так что можете не бояться друг друга. Ты ей нравишься. Расспрашивала про тебя очень подробно. Чем ты еще занимаешься и так далее. Очень утомили меня эти ее расспросы.
– И что ты нарассказывал?
– Только хорошее. – Его лучший друг Карл начал перечислять, загибая пальцы. – Что ты очень образованный человек, и в культурном плане тоже: кино, музеи и тому подобное – весь спектр, это для нее важно, я в этом уверен, и что у тебя есть настоящая профессия, что ты призван к большему…
– Ах, прекрати.
– Ни фига! – орал Эрвин. – Я серьезно. Тогда я продам все это барахло. Что я с этого имею?