Вердикт (= Сбежавшее жюри) - Джон Гришем

- Потому что прежде такое случалось, и не раз, - почти шепотом объяснил Николас.

От кофейного стола послышался смех. Миссис Глэдис Кард и миссис Стелла Хьюлик вычитали что-то забавное в местной газете.

- Что "случалось"? - спросила Рикки.

- Подкуп присяжных в "табачных" делах. В сущности, это случается почти всегда и обычно бывает делом рук защиты.

- Не понимаю, - сказала Рикки. Она всему верила и хотела получить как можно больше информации от парня, который два года проучился на юриста.

- По стране уже прокатилась целая волна таких дел, но табачным компаниям еще ни разу не был вынесен обвинительный приговор. Они тратят на это многие миллионы, потому что не могут позволить, чтобы был создан прецедент. Стоит им проиграть один раз - и начнется обвал. - Николас сделал паузу, осмотрелся и отхлебнул кофе. - Вот почему они используют всевозможные грязные трюки.

- Например?

- Например, предлагают деньги членам семей присяжных. Или распространяют слухи, что покойный, кем бы он ни был, имел четырех подружек, бил жену, крал вещи у друзей, посещал церковь только по случаю отпеваний, а сын у него - гомосексуалист.

Она недоверчиво подняла брови. Тогда он продолжил:

- Это правда, юристы хорошо это знают. И судье Харкину это прекрасно известно, поэтому-то он так настойчиво нас и предупреждает.

- А разве этим людям нельзя помешать?

- Пока не удавалось. Они очень ловки, находчивы, совершенно бесчестны и не оставляют никаких следов. Кроме того, они располагают миллионами. - Он помолчал, давая ей возможность рассмотреть себя. - Они досконально изучили каждого из нас еще до того, как нас выбрали в жюри.

- Не может быть!

- Именно так. Для больших процессов это рутинная процедура. По закону им запрещено вступать в прямые контакты с кем-либо из кандидатов в присяжные, но они знают множество обходных путей. Вероятно, они фотографировали ваш дом, машину, детей, мужа, место вашей работы. Могли беседовать с вашими сослуживцами или установить подслушивающие устройства в вашем кабинете или там, где вы обычно обедаете. Вы никогда ничего и не узнаете.

Она поставила свой стакан с апельсиновым соком на подоконник.

- Но это же, наверное, незаконно, или неэтично, или представляет собой какое-то иное нарушение.

- Нарушение. Но им все сходит с рук, потому что вы ведь ни о чем не догадываетесь.

- Но вы-то догадываетесь.

- Да. Я видел фотографа в машине возле моего дома. И они посылали женщину в магазин, где я работаю, чтобы спровоцировать меня на споры относительно запрета курения. Я знаю все, что они делают.

- Так вы же сказали, что прямые контакты запрещены?

- Конечно. А кто утверждает, что они играют честно? Совсем наоборот. Они нарушают все возможные правила, чтобы одержать победу.

- А почему вы не рассказали об этом судье?

- Потому что все это было безобидно и потому что я знаю все, что они делают. Теперь я - член жюри присяжных и контролирую каждый их шаг.

Максимально разбередив ее любопытство, Николас решил, что дальнейшие разоблачения следует приберечь на потом. Он взглянул на часы и резко поднялся.

- Думаю, надо сбегать в заведение для мальчиков, пока нас не позвали в зал.

Лу Дэлл ворвалась в комнату, едва не сорвав дверь с петель.

- Пора! - строго сказала она. И при этом весьма напоминала воспитателя детского лагеря, пользующегося гораздо меньшим авторитетом, чем ему кажется.

Народу в зале по сравнению с предыдущим днем поубавилось чуть ли не вдвое. Пока присяжные рассаживались, подкладывая под себя для удобства мягкие подушки-сиденья, Николас оглядел присутствующих. Как и следовало ожидать, Фитч сидел на том же месте, на сей раз притворяясь, будто читает газету и на жюри ему в высшей степени наплевать, в том числе и на то, как одет Истер. Он внимательно изучит все это потом. Репортеров почти не было, хотя время от времени кто-нибудь из них появлялся, а затем снова исчезал. Типам с Уолл-стрит, казалось, уже порядком все надоело: все они были молоды, только что со студенческой скамьи, и на Юг их послали как новобранцев - у их боссов нашлись дела поважнее. Миссис Херман Граймз занимала то же место. Интересно, будет ли она сидеть здесь все дни напролет, внимательно слушать все, что происходит, чтобы быть готовой в любую минуту помочь мужу бросить жребий? - подумал Николас.

Он не сомневался, что рано или поздно увидит человека, вторгшегося в его квартиру, может быть, не сегодня, но в какой-то момент судебного процесса - наверняка. Пока что его в зале не было.

- Доброе утро, - произнес судья Харкин, обращаясь к жюри, после того как все успокоились. Участники процесса дружно улыбались судья, служащие суда, даже адвокаты, прекратившие перешептываться, одарили присяжных фальшивыми улыбками. - Надеюсь, все чувствуют себя хорошо. - Судья сделал паузу, чтобы убедиться, что все пятнадцать голов неловко, но утвердительно кивнули. - Отлично. Госпожа секретарь жюри уведомила меня, что все готовы работать весь день - Забавно было представить себе Лу Дэлл в качестве "госпожи".

Его честь взял со стола листок с вопросами, которые члены жюри скоро возненавидят, откашлялся и принял серьезный вид.

- Итак, дамы и господа - члены жюри, я задам вам ряд вопросов, очень важных вопросов, и хочу, чтобы вы ответили на них максимально ответственно. Я также обязан напомнить, что если вам есть что сообщить, но вы не сделаете этого, причем абсолютно честно, то навлечете на себя обвинение в неуважении к суду, которое карается тюремным заключением.

Он дал время всем присутствующим осознать серьезность своего предупреждения. Присяжные невольно почувствовали себя заранее виноватыми. Убедившись, что слова его до всех дошли, судья начал задавать вопросы: пытался ли кто-нибудь обсуждать с вами обстоятельства дела? Не поступило ли вам каких-нибудь странных телефонных звонков с момента окончания вчерашнего вечернего заседания? Не заметили ли вы, чтобы кто-нибудь наблюдал за вами или за членами вашей семьи? Не слышали ли вы каких-нибудь сплетен или слухов относительно чего или кого бы то ни было, имеющих отношение к процессу? Об адвокатах? О свидетелях? Не пытался ли кто-нибудь вступить в контакт с вашими друзьями или членами вашей семьи на предмет разговора о нынешнем процессе? Не задавал ли вам кто-нибудь из ваших друзей или членов семьи вопросов, связанных со вчерашним заседанием? Не видели ли вы или не получали каких бы то ни было письменных материалов, в которых каким-то образом упоминалось бы нечто, связанное с процессом?

После каждого вопроса судья делал паузу и вопросительно обводил взглядом всех присяжных, затем с явным разочарованием возвращался к своему списку.

Именно атмосфера ожидания, сопровождавшая этот опрос, более всего удивила присяжных. Адвокаты буквально впились в их лица, уверенные, что какой-нибудь чертов ответ все же последует. Даже служащие, обычно занятые перекладыванием бумаг, вещественных доказательств или массой не имеющих отношения к процессу дел, застыли в ожидании: кто же из присяжных сделает признание? Сердитый взгляд и взлетающие после каждого вопроса брови судьи Харкина словно бы бросали вызов честности каждого присяжного. Их молчание он, похоже, считал не чем иным, как ложью.

Закончив, он тихо произнес: "Благодарю вас", и по залу пронесся вздох. Присяжным показалось, что они пережили вооруженное нападение. Судья отхлебнул кофе из высокого стакана и улыбнулся Уэнделу Рору:

- Вызовите вашего следующего свидетеля, адвокат.

Pop встал - большое коричневое пятно на мятой белой рубашке, галстук, как всегда, набок, поношенные, день ото дня становящиеся все более грязными туфли. Он кивнул и тепло улыбнулся присяжным, и они не удержались от ответной улыбки.

Специальному человеку из группы роровских экспертов было поручено записывать все, связанное с одеждой присяжных. Если кто-нибудь из пяти присяжных-мужчин наденет ковбойские сапоги, у Рора наготове стояла пара таких старых сапог. Даже две - с острыми носами и с круглыми. В нужный момент он наденет кроссовки. Один раз, вслед за каким-то присяжным, он уже их надевал. Судья, не Харкин, другой, даже сделал ему реприманд по этому поводу в перерыве. Pop объяснил, что у него болят ноги, и даже предъявил справку от врача. Он мог надеть вельветовые брюки цвета хаки, плетеный галстук, синтетический спортивный пиджак, ковбойский пояс, белые носки, дешевые мокасины (либо до блеска начищенные, либо потрепанные). Его эклектичный гардероб был подобран так, чтобы всегда соответствовать одежде тех, кто вынужден сидеть в зале суда и по шесть часов в день слушать его.

- Мы вызываем доктора Милтона Фрике. - объявил он. Доктор Фрике произнес клятву, сел на свидетельское место, и бейлиф приколол ему микрофон. Вскоре всем стало ясно, что он большой ученый: множество дипломов об окончании всевозможных учебных заведений, сотни публикаций в журналах, семнадцать книг, многолетний преподавательский опыт, десятилетия исследований в области воздействия курения на организм человека. Это был маленький мужчина с совершенно круглым лицом, в черных роговых очках. На вид - гений. Рору понадобился почти час, чтобы представить поразительный список свидетельств его высочайшей квалификации. Когда наконец ни у кого не осталось сомнений в том, что Фрике - настоящий эксперт, Дурр Кейбл выразил свое пренебрежительное отношение к нему, заявив: "Признаем, что в своей области доктор Фрике сведущ". Это должно было прозвучать отрезвляюще.