Ярость Антея - Роман Глушков

Если и притупились, то ненамного. Я касаюсь ботинками крыши сразу за парапетом и, памятуя все пережитые мной на футбольном поле падения, сразу кувыркаюсь через плечо. Это должно погасить инерцию, и непременно погасило бы, падай я немного помедленнее (хотя не факт, что тогда мне вообще удалось бы перемахнуть через парапет). Разгоряченный и перепуганный, я удачно подгадал момент для прыжка, но не учел скорость своего столкновения с кровлей. Амортизирующий перекат помогает не свернуть себе шею и только. А дальше все идет наперекосяк.

Я кувыркаюсь, но набранная мной скорость остается слишком большой, чтобы уверенно встать на ноги. Сделай я подряд еще парочку перекатов, и мой самый лихой трюк в жизни прошел бы без сучка без задоринки. К сожалению, мне банально не хватает сноровки. Я опаздываю сгруппироваться и вновь грохаюсь на крышу, а затем качусь по ней, едва успев прижать к груди автомат, дабы тот не потерялся.

Защищенная шлемом голова несколько раз трескается о кровлю так, словно я отбиваю макушкой целую серию пенальти, – крепко, болезненно, но терпимо. Легкий бронежилет, налокотники и наколенники также оберегают тело от сильных ушибов, хотя мягким тканям рук и ног приходится несладко. Я качусь по крыше словно сброшенный со склона горы и, стиснув зубы, молюсь, чтобы мир наконец обрел устойчивость и перестал мельтешить перед глазами грязно-серым калейдоскопом.

Находящийся в центре крыши стеклянный купол я заметил еще с воздуха. Моему приземлению этот «пузырь» не препятствовал. Его верхушка выступает над крышей не выше колена, а края покатые. Говоря языком геометрии, форма купола представляет собой не полусферу, а малый сегмент большого шара – нечто наподобие срезанного краешка яблока. Пробить крепчайшее кровельное стекло я могу лишь свалившись на него с кромки обрыва «Кальдеры». Поэтому переживать о крепости крыши не резон, а тем более крыши дома, построенного в нашем веке. Вот только не нужно забывать, что дом этот пережил недавно серьезный катаклизм и может развалиться в любую минуту.

Я налетаю на купол, будто шальная муха на лобовое стекло автомобиля. После чего выясняю, что лишь меня и недоставало «пузырю» до обрушения. Не успеваю я порадоваться, что мое падение завершено, как оно тут же возобновляется. Пусть не так стремительно, но это ничуть не умаляет его опасность.

Треск, звон, короткий полет, а затем очередное болезненное столкновение с чем-то упругим, но более мягким, нежели кровля… А потом – наконец-то вожделенный покой! Им хочется наслаждаться долго, радуясь каждому мгновению воцарившейся тишины. Разве что лежать на отбитой спине неудобно да саднит порезанная осколком стекла щека. Ну и для полного счастья хорошо бы еще созерцать при этом звездное небо, коим я так и не успел всласть налюбоваться по выходе из психушки… И, похоже, теперь долго не полюбуюсь. Потому что какой-то псих натравил на меня «Чибис» и отрезал кратчайший путь к отступлению. Благо, самого не успел прикончить. А ведь именно к этому неведомый враг и стремился! Надумай он просто уничтожить подъемник, обрезал бы трос в любое другое время – платформа дежурила на дне «Кальдеры» в режиме ожидания по двадцать часов в сутки.

С момента, как я пересек туманный рубеж и до окончания моего трюкачества, миновало не более пяти минут. Однако после каскада умопомрачительных приключений мне чудится, что они длились, как минимум, час. И когда я, кряхтя и бранясь, принимаю-таки сидячее положение, оставшийся за пределами «Кальдеры» мир видится мне далеким и недостижимым, как международная марсианская база «Миротворец-1». Все надежды на скорое возвращение растаяли как дым, а будущее не обещает ничего, кроме мрачной неопределенности. Отвратительный настрой перед опасной работой, ну да что ж поделать? Верниковский не гарантировал, что все пройдет как по маслу. Это я в преддверии обещанной реабилитации настроил себе радужных перспектив и теперь переживаю их вполне предсказуемый крах.

Здание, в которое меня занесла нелегкая, является многоквартирным жилым комплексом. На верхнем его этаже оборудован центр разнообразного досуга: диваны, кресла – обычные и с мультимедийными приставками для Интернет-развлечений, – телепанно, бар, виртуальный симулятор пинг-понга и мини-гольфа, непременный для таких уголков киберстюард… Повсюду – зеленые (ныне – засохшие) насаждения и прочие украшательства вроде фонтанчиков, аквариумов и скульптурок в духе кичливого межкризисного ренессанса. Под куполом, куда меня угораздило провалиться, располагается детский манеж. Поэтому, когда я очухиваюсь, первым делом замечаю вокруг себя улыбающиеся мягкие киберигрушки, которые будто насмехаются над моим глупым потрепанным видом. Мне следует поблагодарить того дизайнера, что устроил детскую площадку именно здесь, а не где-либо еще. Все могло завершиться куда трагичнее, грохнись я, к примеру, в мраморный фонтан или на одну из скульптур.

– Я горжусь тобой, брат, – подает голос Скептик, которому мои отбитые бока не причиняют совершенно никаких неудобств. – Ведь можешь соображать быстро и без подсказок, когда это нужно! Вот что значит моя школа!

– Что ты обо всем этом думаешь? – спрашиваю я, ощупывая порезанную щеку.

– Думаю, зря мы покинули нашу теплую уютную палату, – сетует братец. – Хотя какой смысл впадать в ностальгию, коли ты уже приперся сюда в поисках приключений на свою задницу!.. Кстати, ты обратил внимание, что на панели мануальных настроек кибермодуля не было операторской метки? Даже стандартной, которая выставляется автоматически, если вместо штатного оператора на его оборудовании работает кто-то другой.

– Вообще-то мне было некогда рассматривать панель «Чибиса», – отвечаю я, поднимаясь на ноги. От пережитого меня трясет, но заикой я вроде бы не стал. – Однако отсутствие метки – это что-то новенькое. А тебе случаем не померещилось?..

Я достаю из аптечки антисептическую салфетку и стираю со щеки кровь. После чего выдавливаю из тюбика на ходящую ходуном ладонь чуть-чуть хирургического клея и аккуратно замазываю порез. Кровотечение тут же прекращается, боль сменяется приятным ментоловым холодком.

– Из нас двоих лишь ты страдаешь галлюцинациями, – огрызается Скептик. – А я вижу и слышу только то, что происходит в действительности. И если говорю, что у «Чибиса» не было метки, значит…

– Ладно, верю: не было, – поспешно соглашаюсь я. – И что, по-твоему, это может означать?

– Будто сам не догадываешься! Да этот хренолет, по идее, вообще не должен был взлететь, а не то, чтобы при этом еще на людей кидаться!

– Неважно, – отмахиваюсь я, планируя поразмыслить над этой загадкой позже, когда нервы успокоятся. – Главное, «Чибис» от нас отвязался и теперь вряд ли вернется. Видел, как я ему сенсоры прижег? Повезет, если до базы дотянет… Что за дьявольщина?!

От неожиданности я пячусь и опять едва не грохаюсь на манеж под беззвучный смех киберигрушек. Да и как не испугаться, если упомянутый мной «хренолет» взял и вдруг нарисовался в проеме разбитого купола!

Да, это тот самый «Чибис»: вон, и краска обгорела там, где я чиркнул резаком по обшивке. Но разве возможно, чтобы кибермодуль с поврежденным сенсорным блоком не полетел на базу по сигналу радиомаяка, а продолжил выполнять боевую задачу? А ведь этот летун неспроста сунулся в проломленную мной дыру. Он все еще ищет меня, чтобы доделать свою незавершенную работу. Работу, которую таким «Чибисам» поручают крайне редко, поскольку для ее выполнения в войсках существуют специально запрограммированные кибернетические убийцы.

Впрочем, насчет сожженного сенсорного блока я могу заблуждаться. Не исключено, что тот все-таки уцелел. Иначе как еще кибермодуль вычислил бы мое местонахождение? Но прежде чем агрессивная машина устремляется ко мне, случается еще одно необъяснимое происшествие, которое повергает меня в замешательство.

Едва «Чибис» влетает в здание, как оно моментально преображается до неузнаваемости. Я бы даже сказал, оживает, поскольку до этого выглядело совершенно вымершим: тихим, темным и медленно разваливающимся. Однако не успевают мои глаза привыкнуть к полумраку, как его вмиг разгоняют вспыхнувшие ярким светом потолочные и настенные лампы. Причем загораются не только они, а также подсветка заросших плесенью аквариумов, индикаторы на мультимедийных приставках, голографические меню игровых симуляторов и экраны телепанно. Последние, естественно, ничего, кроме помех и шипения не демонстрируют, но и это уже является незаурядным происшествием.

Еще через мгновение эстафету подхватили кондиционеры и фонтанчики, правда, струйки из них били грязные и слабенькие. Из скрытых в стенах колонок полились тихая музыка и птичье щебетание. Киберигрушки в манеже дружно задвигались, заморгали, начали корчить забавные гримасы и наперебой залепетали что-то мурлыкающими голосами.