Охота на дракона (сборник) - Анатолий Бритиков

— Ты что — хочешь сказать… Неужели?..

— Вот именно. Идея оказалась жизнеспособной. Я в тот же вечер начал ее обкатывать. Прогнал так и атак, на компьютере просчитал — все играет. После этого вопрос встал — как на практике реализовать? Кто финансировать будет? Мне повезло — нашел нужных людей, убедил их. Деньги выделили немалые, все условия для работы создали. Давно я так не работал! Честное слово — как в юности! С упоением, с азартом! И никаких помех! Самое важное — они поддерживают мои взгляды на нашу цивилизацию. И что она к пропасти катится и что единственный путь мир спасти — это обезвредить плутоний во всех боеголовках… Так что — жди известий… Так я тебя никуда подвезти не могу?

— Нет, спасибо.

— Ну что ж… До свиданья. Не знаю, когда увидимся…

Физик забрался в свой “даймлер”. Дверца захлопнулась, и лимузин мягко тронулся с места.

Друг физика долго смотрел вслед машине, задумчиво качал головой.

Они встретились через два года в том же самом пабе. Глаза физика блестели, лицо стало тверже и суше, и костюм его уже не сидел так ладно, как прежде.

Он ничего не пил, даже от пива отказался.

— Я пришел попрощаться На всякий случай.

— Что-нибудь случилось?

— Ничего, просто работа закончена. Прибор готов.

Он хлопнул себя по нагрудному карману.

— И теперь я отправляюсь совершить задуманное. Сначала у нас. Потом на континенте и так далее.

— Ты в самом деле можешь на расстоянии превращать плутоний в свинец?

— Могу. И начну это делать с завтрашнего дня. Билеты у меня в кармане, деньги тоже есть. Фирма мне хорошо заплатила.

Друг физика с сомнением покачал головой.

— Не имею права тебя отговаривать. Да, думаю, тебя и не остановишь. Но мне кажется, что ты затеял какую-то авантюру…

— Спасение человечества от ядерной войны — авантюра?

— Пойми… Я просто не могу найти нужных слов, но мне кажется, что добром это не кончится. Слишком уж все это… как-то несерьезно… Не знаю, не знаю… Не таким путем надо за мир бороться.

— Никакого другого пути я не вижу. Вся эта ваша болтовня и все ваши пикеты и демонстрации ни к чему не приведут. Нужны действенные меры, а я в силах их предпринять. Так что, прощай, старина. Я иду…

Сумрачный, прекрасно обставленный кабинет главы незаметной, но респектабельной фирмы, на здании которой нет вывески. В кабинете двое — пожилые, благообразные, со вкусом одетые и с благородной сединой на висках.

Оба согревают в руках бокалы, на донышках которых янтарно светится коньяк. Ароматный дымок дорогих сигар всасывается в никелированное нутро мягко жужжащего кондиционера.

Идет негромкая, неторопливая беседа.

— Не знаю, — говорит один из джентльменов, — правильно ли мы поступили, отпустив его. Ведь он маньяк. Он и в самом деле начнет объезжать Европу и превращать плутоний в боеголовках в свинец.

— Ничего страшного. Пусть превращает. Кому теперь нужны все эти ракеты? Он нам дал оружие помощнее. Мы установим его приборы на спутниках, и вся планета будет у нас на мушке.

— А как вы предлагаете их использовать?

— О, вариантов сколько угодно. Можно превратить всю воду в реках и озерах на территории противника в яд, а можно еще проще — заменить кровь у них в жилах на синильную, скажем, кислоту… Тут открывается простор для фантазии. Так что отныне ядерное оружие — вздор, средневековые игрушки. Пейте, однако, коньяк. Прекрасная вещь, не правда ли? Открою вам маленький секрет — он не из Франции. Мы его получили из обыкновенной воды с помощью прибора нашего друга. По рецепту из Каны Галилейской…

В кабинете звучит негромкий, мягкий смех людей, ценящих шутку и понимающих друг друга с полуслова.

Евгений Дрозд

ДРАМА В ЭФЕСЕ

I

Когда поселились в нем сомнения и неуверенность?

Во всяком случае не в тот миг, когда, получив задание Института древней истории, он вошел в темпоральную камеру и отправился в 356 год до н. э., в город Эфес, что в Малой Азии. Задание — ознакомиться с архитектурой храма Артемиды Эфесской до того, как его сжег Герострат, и, по возможности, встретиться с самим Геростратом — было простым и сомнений не вызывало. Опасности? Смешно… Диск возврата, закрепленный на груди Путешественника во времени, катапультирует его в свое родное время при малейшей угрозе его, Путешественника, жизни и здоровью…

Так же ясно и просто все было, когда он кружил вокруг храма Артемиды, рассматривая его с разных точек, и снимал спрятанной в складках гиматия миниатюрной видиокамерой, передающей информацию в блок памяти диска возврата.

Он с любопытством отмечал особенности устройства ионического ордера и украшения фриза, подсчитывал количество колонн. Он стремился использовать утреннее освещение, чтобы запечатлеть в магнитокристаллах пышность капителей, игру света и теней в портике, придающие храму ощущение торжественной роскоши.

Первая неожиданность подстерегала Путешественника, когда он занялся осмотром интерьера. Он и внутри храма ожидал найти малоазийскую пышность и усложненность архитектурного убранства. Но увидел лишь голые стены, строительные леса, кучи мусора и стройматериалов.

Видимо, тут впервые он ощутил неуверенность. Никаких сведений о ремонте храма незадолго до знаменитого пожара у историков не было.

— Может, темпоральщики ошиблись, — тревожно подумал Путешественник, — и забросили меня не в то время?..

У какой-то уныло зевающей личности в обтрепанном гиматии, то ли сторожа, то ли строителя, Путешественник выяснил, что ведутся работы по обновлению внутренней отделки храма и что длятся они уже очень долго и одним только бессмертным богам ведомо, когда завершатся. И, вообще, отцы города несомненно совершили большую глупость, отдав подряд на ремонтные работы этому греческому проходимцу…

Имени проходимца личность не назвала, заявив, что не хочет с утра поганить уста и портить себе настроение на весь день…

— Ничего, — утешал себя Путешественник, выходя из полумрака портика на яркое солнце. — Ремонт храма — не битва при Фермопилах, историки про него могли и не знать.

Так успокаивал он себя, отправляясь на поиски Герострата

II

Путешественник постучал в дверь, сколоченную из тяжелых дубовых брусьев. Указания случайного прохожего были не вполне вразумительными, но вроде дом этот.

Дверь отворилась, и наружу высунулась смуглая, хитроватая физиономия. Должно быть, раб.

— Мне сказали, — начал Путешественник нерешительно, — что, э-э, здесь я могу увидеть Герострата…

Раб окинул Путешественника быстрым взглядом, ни слова не говоря, подался назад и захлопнул дверь.

Путешественник в растерянности топтался на месте, прислушиваясь к доносящимся из-за стены голосам.

Внезапно дверь снова распахнулась, и тот же раб, но уже в полупоклоне и с льстивой улыбкой пригласил Путешественника внутрь.

Они прошли по перистильному дворику с мозаикой и бассейном. Путешественник отметил фигурные росписи на стенах и стоящие в нишах дорогие вазы и статуэтки. Андронов в доме было два. “Богато”, — подумал путешественник. Раб провел его в меньший андрон и удалился.

Путешественник напрягал зрение, привыкая к полумраку помещения, а чей-то сочный голос возносил хвалы богам, пославшим гостя в сей скромный дом, к сему скромному пиршеству, и предлагал гостю устраиваться поудобнее и присоединяться. Глаза наконец привыкли к освещению, и Путешественник рассмотрел говорившего. Им оказался жизнерадостной наружности толстяк, привольно развалившийся на деревянной клине.

По всей видимости, хозяин дома.

Лицо его лоснилось самодовольством, он размахивал в воздухе пухлой лапой, а в другой держал солидный кусок баранины.

Кроме него, в андроне был еще один человек, он тоже возлежал на клине, но поза его была какой-то деревянной. Был он худ и изможден, во всклокоченной его шевелюре, в горящем взоре и наконец в голодном остервенении, с которым он обгладывал засушенную рыбу, читалась какая-то неудовлетворенность. Это мог быть только Герострат. Путешественник замер от восторга — настолько портрет Герострата был близок к тому, который он заочно нарисовал. Типичный образчик распространенного в древности психотипа. Мнительность, тревожность, склонность к паранойе. Тайная мания величия, жажда славы и поклонения…

Между тем, хозяин что-то сказал и замолчал, как бы чего-то ожидая. Путешественник понял, что ему представились и ждут, что он назовет себя. Досадуя, что прослушал имя хозяина, он вернулся к действительности и несколько сбивчиво назвал свое вымышленное имя, данное ему в отделе адаптации, а еще сообщил, что он приехал из Афин, прослышав о ведущейся реконструкции храма Артемиды, после которой означенный храм обещает стать восьмым чудом света. Вот он и решил посмотреть…