И плывет корабль - Тонино Гуэрра

Матросы, офицеры и вообще все присутствующие мужчины снимают бескозырки, фуражки, шляпы.

Капеллан, стоя над урной, раскрывает Библию и читает:

- Псалом Давида. Господь - Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего... Да услышь, Господи, молитву мою... Ты ведаешь что человек - прах и тлен: прах праху, тлен тлену Господь призрит мой уход и мой приход отныне и во веки веков!..

Эти скорбные и торжественные слова, отражаясь на сосредоточенных и напряженных лицах присутствующих, как бы колышутся в воздухе вместе с черными вуалями женщин.

Прочитав молитву, капеллан отступает в сторону и делает знак продолжать церемонию.

- Приступайте!

В тот момент, когда Партексано берет урну в руки, за кадром раздается голос помощника капитана:

- Почетный караул!

Раздается шесть свистков.

ПАРТЕКСАНО. Матрос...

Один из матросов проворно уносит урну, в которой находилась капсула с прахом.

КАПЕЛЛАН. Подойдите, синьора...

Убитая горем бледная кузина Эдмеи Тетуа отделяется от группы гостей, чтобы исполнить долг, предписанный ритуалом.

ПАРТЕКСАНО. Прошу вас, синьора, высыпать прах на подушку.

Кузина певицы приступает к своей миссии, а в это время один из матросов запускает граммофон...

Музыкальная фонограмма

В воздухе разливается мелодичное пение Тетуа; голос ее возносится в сумрачное небо, на фоне которого Проходит вся траурная церемония.

Ветер разносит прах Эдмеи Тетуа, присутствующие растроганно и взволнованно следят за свершением воли покойной.

Под своей вуалью безутешно всхлипывает Ильдебранда Куффари.

Дирижер Альбертини, стоя поодаль, с болью и сочувствием смотрит на нее.

Плачут потрясенные Инес Руффо Сальтини и Тереза Валеньяни.

В атмосфере всеобщей скорби один лишь бас Зилоев, закрыв глаза, откровенно наслаждается дивным голосом певицы.

Даже у Орландо - журналиста, чуждого всяким эмоциям, в глазах блестят слезы и комок подступает к горлу.

А граф ди Бассано, похоже, сам вот-вот испустит дух, посылая с морским бризом последние пламенные воздушные поцелуи вослед праху.

На подушке больше ничего не остается. Погребальная церемония завершена. О ее окончании возвещает приказ вахтенного.

МАТРОС ОЛЕ. Голову по-крыть!

Матросы надевают бескозырки.

- Напра-во! Левое плечо... впе-ред! Шагом марш!

Матросы, печатая шаг, уходят.

Премьер-министр стоит с опущенной головой. Но вот кто-то выводит его из задумчивости. Это начальник полиции, который говорит в совершенно несвойственном ему тоне:

- Граф фон Гуппенбах... прошу вас вернуться в свою каюту и оставаться там впредь до нового приказания!

Чуть в стороне генерал шепчет по-немецки Великому герцогу:

- Арест премьер-министра, Ваше высочество, будет произведен без шума, в полном соответствии с вашим приказом...

Удивленный и встревоженный премьер-министр озирается по сторонам.

За оконным стеклом мы видим пустые глаза и коварную улыбку на ясном лице принцессы Леринии.

ПРЕМЬЕР-МИНИСТР. Что вы хотите этим сказать?

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Согласно приказу Ее высочества принцессы Гогенцуллер, вы арестованы!

Губы премьер-министра трогает едва заметная презрительная усмешка; без лишних слов он подчиняется приказу и под конвоем уходит на нижнюю палубу.

В отдалении виднеется австро-венгерский броненосец, все время сопровождавший "Глорию Н.". Его трубы извергают в небо черный дым.

Взгляды всех гостей устремлены на эту зловещую громаду.

Орландо, отойдя от трапа, ведущего на капитанский мостик, вместе со всеми направляется к люку, с горечью замечая:

- Эх, как было бы хорошо, если бы... чувства, охватившие всех нас, тронули и сердце австрияков...

Он уходит на нижнюю палубу, а офицеры и часть пассажиров еще задерживаются наверху.

СУДОВОЙ ВРАЧ. Трогательно, даже горло перехватывает, до чего трогательно...

ПАРТЕКСАНО. Я тоже потрясен... Какой голос!..

КАПИТАН. Великая была певица... Прекрасный голос... Такое мощное звучание!..

ТРЕТИЙ ОФИЦЕР. Мне не довелось ее слышать. Поразительный голос, прямо ангельский...

70. КАЮТА ОРЛАНДО. ДЕНЬ

Орландо входит в свою каюту. Не переставая говорить, он снимает пиджак, жилет, спускает подтяжки, стаскивает брюки.

- ...и тогда их военный корабль убрался бы восвояси... послав нам... прощальный салют! Но на деле все было не так: они опять потребовали выдать им сербов, а не то... И как потребовали! Ого! А еще лучше было бы, если бы мы на такое самоуправство ответили: "Нет! Мы их вам не отдадим!"

71. ОТКРЫТОЕ МОРЕ И ПАЛУБА "ГЛОРИИ Н.". ДЕНЬ

Австро-венгерский броненосец подошел уже совсем близко: перед нами могучая свинцовая махина, вся в султанах черного дыма.

И тут маэстро Альбертини становится своеобразным выразителем всеобщего гнева; он как бы высвобождает огонь, бушующий в груди каждого из певцов, и сплавляет всеобщий гнев в возвышенную героическую кантату. Таков ответ музыки, ответ бельканто.

Маэстро Альбертини легким, изящным шагом пересекает палубу, становится в центре группы и, подняв свою дирижерскую палочку, исторгает из груди присутствующих чудесные гармоничные звуки, исполненные страсти и пафоса.

(Этот хор будет сопровождать все последующие события до 92-й сцены включительно.)

Музыкальная фонограмма

Нет, мы их не отдадим!

Нет, нет, нет, не отдадим!

Сгинь, развейся, злая сила!

Нам не страшен твой напор.

Сколько б ты нам ни грозила,

мы готовы на отпор.

Нет, не отдадим! Нет, не отдадим! (Несколько раз.)

О вечная радость, что светит

над морем, над всем этим краем!

Мы к тебе припадаем.

Корабельные стоянки

темнотой уже объяты,

но во тьме гремят раскаты,

тяжек ненависти зной;

хоть неистовствует злоба,

небо взрывами сверкает

пусть, о Мир, не умолкает

зов гармонии земной.

Паруса мятутся,

небеса трясутся,

голосят пещеры,

дым от алтаря.

Гневная Сивилла

свой фиал разбила

и вещать готова,

яростью горя.

Ну а видишь - пышет

и резни не слышит

день - сплошное диво,

как подарок свыше?

Кто там, в Элисии,

встретит наши тени:

Отче-вседержитель,

Матерь всех прощений?

Глянь-ка, кто тут стонет?

Глянь-ка, кто там тонет?

Кто других на битву

кличет за собой?

Тут слышны лишь охи,

там слышны лишь вздохи...

Здесь врага встречают,

здесь крепчает бой.

Вымыслы о страсти,

нежность и упреки,

радости, несчастья

нет вам возвращенья!

Ветерки и росы,

рощи и потоки,

солнечные плесы

нет вам возвращенья!

Скоро

мы свободу

принесем

народам

принесем

народам

Верь, душа, надейся,

продолжай боренье,

продолжай боренье

с врагом!

Победишь

путь отцов утвердишь.

72. КАЮТА ОРЛАНДО. ДЕНЬ

Пожилой журналист в кальсонах и рубахе, прихватив что-то из ящика, закрывается в ванной, не прекращая, однако, своего репортажа.

ОРЛАНДО. С другой стороны, командование броненосца должно было выполнить приказ австро-венгерской полиции и арестовать сербов. Ведь у нас на борту находился Великий герцог Гогенцуллер, представлявший Австро-Венгерскую империю.

73. ПАЛУБА "ГЛОРИИ Н.". ОТКРЫТОЕ МОРЕ

Австро-венгерский броненосец становится борт о борт с "Глорией Н.".

Великий герцог Гогенцуллер проходит с эскортом вдоль цепочки матросов и покидает "Глорию Н.", чтобы переправиться на военный корабль.

Фучилетто "оплакивает" это событие, не щадя легких, вкладывая в исполнение все свои силы, весь голос.

Под аккомпанемент гневного и скорбного хора погружают в шлюпки и сербов.

Они медленно и очень организованно проходят по палубе с узлами и котомками за спиной, а над ними, словно наблюдая за каждым их шагом, нависает громада австро-венгерского броненосца.

Нежная юная Доротея при виде удаляющегося студента, в которого она уже успела влюбиться, не может справиться с отчаянием - она бросается к нему в объятия.

- Мирко!

Сияющие, счастливые, позабыв о трагической действительности, они целуются, обнимаются и, решив не разлучаться, присоединяются к партии беженцев, которую должны спустить на воду в первой шлюпке.

Офицер Партексано руководит погрузкой, а один из матросов отдает последние команды:

- Трави! Давай в сторону! Опускай! Майна! Майна!

74. ОТКРЫТОЕ МОРЕ. ДЕНЬ

Первая шлюпка уже на воде и под набухшим тучами небом движется к вздымающемуся рядом высоченному черному борту броненосца.

Доротея печально и счастливо улыбается, ее окрыляет близость любимого человека.

75. НИЖНЯЯ ПАЛУБА АВСТРО-ВЕНГЕРСКОГО БРОНЕНОСЦА. ДЕНЬ

Все пушки на борту броненосца приведены в боевую готовность.