Выбирая жизнь (СИ) - Арина Предгорная

— Вот он — точно не твой, — проворчал Ар, обхватив девичью фигурку покрепче. — Скажи-как и ты мне, любопытная моя: как так вышло, что тебе не подчиняется простейшая бытовая магия? Может, довольно уже исследовать меня, и самое время разобраться с твоей проблемой? Нет, мне несложно набирать для тебя воду и запускать очищающие заклинания, но я более чем уверен, что и ты на всё это способна. Не хочешь овладеть этими навыками?

Элге стрельнула в него глазами: ведь тему переводит, опять, в который раз! Что ж…

— Хочу!

Но зря он надеется, что она отстанет.

***

Напрасно Ар переживал, что тайная наследница Сайттена начнёт тяготиться лесной жизнью, устанет от уединения, затоскует. Элге огорчало вовсе не затворничество в бескрайних зарослях Шелтара, а опасные визиты тварей из мира теней, случившиеся ещё дважды, да отсутствие новых книг для изучения. Никаких чудом сохранившихся запретных рукописей в руки мага больше не попадало за прошедшие несколько недель, и девушка переживала, что время уходит, больше, чем сам Ар. Он-то на эту тему никак не высказывался, только на лицо набегала тень безразличия, и в такие моменты он устраивался в уголке, раскладывал какие-то тряпицы и начинал приводить в порядок свои клинки. У него были меч и кинжал из знаменитой тейенской стали, без особых украшений, в простых ножнах. Красивое, опасное и добротное оружие, служившее своему хозяину на совесть, и заботился о нём Ар как о живом, и в каждом жесте Элге чудилась молчаливая благодарность. Девушка устраивалась рядом, стараясь не мешать, и тихонько шелестела страницами. Время от времени отшельник поднимал голову, встречался с ней взглядом, и от взгляда к взгляду, от улыбки к улыбке чувствовал, как отступает, растворяется в золотисто-зелёном свете серая безысходность.

Рыжая девушка заразила его своей верой; на смену апатии и злому смирению пришёл азарт, и ещё то, старое, забытое, выброшенное за порог давным- давно за ненадобностью. Ещё не вслух, ещё не прежним, сильным и уверенным голосом, а пока про себя, но маг вновь начал загадывать желания. Простые и самые нужные. Разрешил себе мечтать о другой жизни, свободной от тяжести чужеродной магии. Жизни, где есть свет и тепло зажжённого камина, массивный стол напротив высокого окна с пышно цветущим садом за ним, портрет на стене, не парадный, без всех этих регалий и холодного выражения лица, а лицо прежнее; ежедневные рутинные мелочи, просьбы, и мягкий плед на коленях женщины, сидящей рядом в большом разлапистом кресле. Он не говорил об этом с Элге, а она не спрашивала, просто садилась к нему на колени так, что всё сразу становилось окончательно понятно. Во всяком случае, он про себя одно понял очень ясно: он больше не хочет просыпаться один.

Элге держала слово, соблюдала все озвученные им правила безопасности: за пределы полянки выбиралась только в его сопровождении. Ар показывал ей разные уголки Шелтара, такого волшебного, то по-эльфийски светлого зелёного, то сумрачного и разбавленного самыми неожиданными расцветками листвы и цветов, от ядовито-жёлтых до кроваво-алых и пурпурных. Ар помогал ей собирать травы, какие укажет, изредка делился и своими познаниями, и просто гулял, наслаждаясь то ли пьянящим воздухом и запахами леса, то ли прикосновением маленькой тёплой ладони, вложенной в его. Успешно избегал патрулирующих лес бастиановых стражей, знакомил с лесными обитателями. Ар-волк, выходя из подчинения Ара-человека, являлся без зова и увязывался за ними, мелькая призрачной серебристой тенью в высокой траве. Иногда озорничал: пугал птиц, клацал призрачной челюстью возле самого беличьего хвоста, с наскока бросался на девушку, будто бы желая опрокинуть навзничь, но проходил насквозь.

И у озера Элге очень нравилось, особенно вечером, когда Шелтар укрывали освежающие сумерки, и поближе к воде слетались ночные обитатели леса. Крошечные, с фалангу мизинца девушки, их крылышки и панцирь светились радужными опалами, зелёными, синими, голубыми, нежно-розовыми, золотисто-жёлтыми. Своим появлением они сказочно украшали озеро, нависающие над самой водой деревья, не боялись и к домику подлетать. Ар называл их кейлу, лесным народцем, уверяя, что это вовсе не насекомые, но голос при этом звучал с непривычной насмешкой, и смеялись аметистовые глаза. И Элге смеялась тоже, но не делала попытки поймать и разглядеть кейлу поближе.

Она храбрилась и старалась не показывать паники и страха, когда Ар снова мчался в чащу останавливать йгенов и тех, что звали себя старшими, айгерами. Переговоров с порождениями не выходило, к крайнему огорчению мага. Те предпочитали сдохнуть, по возможности, прихватив с собой парочку людей. Но полезной информации или не знали вовсе, или не выдавали. А людей забрать не позволял Ар. Но неудачи больше не гасили света в его душе, а упорства ему когда-то было не занимать. И он знал, что с не меньшим упорством калдигернский король ведёт их общие поиски, а его сын, с таким полезным даром проникать сквозь стены, растворяться, исчезать на глазах, не остановится ни перед одной тайной, сколь угодно хорошо охраняемой дверью, если за ней скрывается ценная рукопись. А Элге просто говорила, что они близко.

Жаждущие исполнения самых заветных желаний, далеко не всегда простых и безобидных, с наступлением тепла потянулись к домику возле маленького озерца. Являлись несколько раз в неделю, к безмерному удивлению девушки. Состоятельные и едва сводившие концы с концами, любящие и утонувшие в разъедающей душу ненависти, смелые до безрассудства и трясущиеся от каждого шороха, осторожные и беспечные. Ар не позволял девушке присутствовать на встречах, закрывал в новой спаленке, накладывал звукоизоляционное заклинание. Элге вздыхала, но не обижалась.

Лишь один раз он позвал её сам, когда в лес пришёл умирающий от застарелой хвори мужчина. Дошёл и потерял сознание на пороге дома. От нового, жестоко скрутившего ослабленное тело приступа, не успел даже взглянуть на того, кого прозвали Проклятым да Зверем болотным. Ар мгновенно оценил ситуацию, а девушка поддержала: прибегать к исполнению желания в данном случае было не обязательно. На просителя, пребывающем в беспамятстве, полился целительный золотой свет, и болезнь, проникшая глубоко, чувствовавшая себя хозяйкой в измождённом, иссушенном теле, неохотно, шаг за шагом, отступила. Исцелённый задышал свободнее, девушка приложила к собственному разгорячённому лицу смоченную в холодной воде салфетку и зевнула так сладко, что Ар на руках отнёс её в кровать и велел отдыхать и набираться сил. Какое там. Пока мужик пребывал в недолгом лечебном сне, Элге сделала для него травяной сбор и велела