Дикая лошадь под печкой - Кристоф Хайн

— Нет, спасибо, — вымолвил я наконец, понемногу набираясь храбрости. — А мне бы вот посмотреть вашу кошечку.

— Лучше не надо, — ответила фрау Неттесхайм строго. — Марихен сегодня была непослушна, и я заперла её в шкаф.

Она ещё отхлебнула чаю и продолжила разговор:

— Да… кто нынче верит ещё в привидения, мой дорогой? Разве что дети маленькие да хвостовские крестьяне. Привидения! Смешно слушать такое!

И фрау Неттесхайм действительно засмеялась. А вместе с ней весело рассмеялся шкаф.

— Привидения! — продолжала фрау Неттесхайм. — Какой разумный человек… Ты что собираешься делать, мой мальчик?

Я встал и подошёл к шкафу.

— Не трогай шкаф! — крикнула фрау Неттесхайм.

Но я уже его открыл.

— Выходи, Марихен, — сказал я.

Фрау Неттесхайм вздохнула:

— Ну вот, теперь без неприятностей не обойдётся. И покачала головой.

А Марихен уже вышла из шкафа.

Вышла, сделала книксен и сказала вежливо:

— Добрый день. Меня зовут Марихен.

— Так это же никакая не кошка, — сказал я. — Это же…

— Привидение, — сказала Марихен и довольно хихикнула. Наконец-то я видел настоящее привидение. Маленькое, но

всё-таки привидение. И вид у него был совсем не страшный, даже очень милый. Во всяком случае, для привидения. На Марихен была длинная белая ночная рубашка с кружевом, воротничок вышит бисером. На шее железная цепь, которой можно было бренчать. А на голове ночной чепчик с оборками.

— Значит, вы меня обманывали, фрау Неттесхайм, — сказал я. — Привидение-то здесь есть.

— Ну вот, — вздохнула старушка, — говорила я, что без неприятностей не обойдётся.

— Нехорошо обманывать, фрау Неттесхайм. — Я хотел сказать это очень сердито, но сердито не получилось.

Фрау Неттесхайм была смущена:

— Да я сама знаю. Но не хотелось выдавать, что Марихен у меня бывает. Мало ли что начнут говорить!

Она помешала ложечкой чай и замолкла. А Марихен села с нами за стол.

— Будьте здоровы! — провозгласила она, взяла чашку с чаем и одним глотком выпила.

— Буду здорова, — ответила она сама себе басом и съела пирог вместе с тарелкой.

— Веди себя прилично, — сказала фрау Неттесхайм. — У нас всё-таки гости.

В общем, мы замечательно посидели.

Фрау Неттесхайм рассказала, что Марихен приходит к ней каждый день после обеда.

— Когда живёшь, как я, одна-одинёшенька, — объяснила она, — каждому гостю рада. А привидение всё-таки лучше, чем никто.

Они до вечера играют в братец-не-сердись, в дурачка и в морской бой. Потом фрау Неттесхайм идёт спать. А Марихен приступает к своим обычным делам.

— К каким обычным делам? — не понял я.

— Какие у привидения дела? — сказала фрау Неттесхайм. — Пугать людей.

— Но разве Марихен страшная?

— Некоторые боятся, — пожала плечами фрау Неттесхайм. Я вспомнил, что ещё недавно сам боялся привидений, и промолчал.

Потом мы втроём сели играть в братец-не-сердись и играли, пока солнце не спряталось за Виселичной горой. Тут мы попрощались.

Фрау Неттесхайм взяла свои таблетки и снотворные капли и пошла спать. На всякий случай она заткнула уши ватой.

А Марихен решила спуститься со мной по лестнице. То есть я спускался по лестнице, а Марихен летела рядом. Было даже немного жалко, что я уже совсем её не боюсь.

И вдруг я придумал.

— А можно мне тоже?.. — спросил я Марихен. — Можно я тоже немного с тобой попугаю?

— Ты? — сказала Марихен и захихикала.

Вдруг она улетела по лестнице вверх и тут же вернулась с каким-то узелком.

— Надевай это, — сказала она. — Будешь у меня сегодня младшим временным привидением.

Я надел белую ночную рубашку, на шею повесил тяжёлую железную цепь. Марихен посмотрела на меня и одобрила.

— А теперь, младшее временное привидение, — скомандовала она, — следуй за мной.

И полетела вверх по винтовой лестнице на башню замка. А я поскорей за ней. Только в ночной рубашке очень быстро не получалось.

— Хи-хи! — хихикала на лету Марихен.

— Ху-ху! — кричал я на бегу и гремел своей цепью.

— Подходяще, — вновь одобрила она.

Мы уселись у верхнего окна башни и стали наблюдать за деревенской улицей. Было уже поздно. Светила луна, было тихо. Только из деревенского трактира ещё слышался шум.

— Сейчас начнётся работа, — сказала Марихен. Она увидела, как дверь трактира открылась.

Какой-то человек вышел, постоял у дверей, посмотрел на луну и пошёл по дороге мимо замка.

— Давай! — скомандовала Марихен.

Она вылетела из окна и полетела вдоль стены, крича:

— Хи-хи, хи-хи!

И махала рукавами ночной рубашки.

А я кричал из окна: «Ху-ху! Ху-ху!» — и бренчал цепью. Это был адский спектакль. Прохожий в испуге оглянулся, увидел Марихен, меня да как припустит! Даже один раз упал от страха.

Тут «хи-хи» и «ху-ху» понеслись ещё громче.

Человек вскочил и быстрей молнии помчался к своему дому.

— Что с тобой? — спросила жена, открывая ему дверь. — На тебе лица нет.

— Привидение, — едва сумел выговорить он. — Там… за мной… гонится привидение.

— Ах, привидение! — рассердилась жена. — Сидел бы поменьше в трактире.

До полуночи мы пугали поздних прохожих. Ужасно было смешно, что взрослые люди так нас боятся. Потом мы стали носиться по замку, опрокидывая столы и стулья, и всё кричали: «Хи-хи! Ху-ху!» Шум и стук поднялся жуткий.

Да, пугать людей на пару с настоящим привидением оказалось действительно интересным делом. Не каждый день такое случается.

Наконец я устал, и Марихен проводила меня домой. Мы возвращались лесом, через Виселичную гору. Ночь была тёмная, но мне было теперь ни капельки не страшно. Кого было бояться? Привидения? А разве я сам не был только что привидением?

Марихен порхала вокруг меня и освещала дорогу маленькими пляшущими огоньками. Они вспыхивали в ночи голубоватым светом.

Возле дома я отдал Марихен длинную рубашку и цепь, мы попрощались. Потом из окна я смотрел, как она улетает через Виселичную гору в свой замок.

— В общем, оказалось, что привидений на самом деле бояться нечего, — так я закончил свой рассказ.

— Конечно, — согласился Якоб. — Особенно если знать, что их вообще не бывает.

— Наверное, когда их перестают бояться, им становится неинтересно и они исчезают куда-то, — сказал я. — Во всяком случае, теперь они очень редко встречаются. Может, скоро их не останется вовсе.

— Как мамонтов? — спросил Якоб.

— Вроде того.

Мы помолчали. Потом Якоб сказал:

— Но я верю, что ты взаправду видел эту Марихен. Совсем выдуманные сказки мне не так нравятся. Рассказы из собственной жизни всегда интересней.

— Ещё бы, — сказал я и посмотрел на него выжидательно. И он начал рассказ —

Три дня лил дождь. Три дня всё было погружено в серую водяную мглу. Крупные капли беспрерывно барабанили в окно. Небольшой дождик бывает очень даже приятен. Особенно если у тебя есть резиновые сапоги и зелёный дождевик с капюшоном. Побродить под таким дождём по лужам, побрызгаться, поиграть — одно удовольствие, кто станет это оспаривать? Но когда льёт целыми днями, когда улицы превращаются в реки и уже носу из дома не высунешь, тогда от дождя удовольствия никакого. Только и ждёшь: скорей бы он кончился.

Три дня Якоб Борг и его друзья не могли выйти на улицу. За два дня они переиграли во все игры, какие только можно устроить дома. На третий день они уже ничего не могли придумать, только грустно смотрели в окно на водяные потоки.

Наконец на четвёртый день вновь засияло солнце, да такое яркое, что улицы вмиг просохли, как будто солнечные лучи слизнули лужи.

В такой замечательный день надо было и придумать что-нибудь замечательное. Катенька предложила прогуляться на лодке, и все решили, что это будет здорово. Сложили в корзинку еду, пошли к лодочной пристани, взяли там напрокат лодку, уселись в неё и вышли в открытое море. А попросту говоря, поплыли по речке Блаберке.

Вначале на вёслах сидел Якоб, но скоро Панадель заявил, что он тоже хочет погрести.

— Надо же вам показать, как гребут настоящие гребцы. Он встал, свысока оглядел всех и принялся объяснять:

— Существует несколько стилей настоящей моряцкой гребли, если вы понимаете, что я имею в виду. Для начала я вам покажу бразильский стиль «сахарная голова». Смотрите.

Бродяга сел, взял вёсла, дёрнул одним, потом другим, потом со всей силы шлёпнул обоими по воде и свалился в реку. Его поскорей затащили обратно в лодку.