В боях за Ельню. Первые шаги к победе - Михаил Лубягов

Командарм Ракутин весь день провел в войсках ельнинского направления, ставшего главным оселком, на котором предстояло ему оттачивать свое полководческое мастерство. И хотя он чрезвычайно стремился добиться успеха, требуемого утренним приказом фронта, успех этот не был достигнут: Ельня не была окружена, противник не был уничтожен. Однако подчиненные Гудериана дали действиям ракутинской армии, можно сказать, высокую оценку.

Командир 46-го танкового корпуса генерал Фитингоф доложил Гудериану «о контрнаступлении русских на Ельню, которое ведется с юга, востока и севера при очень сильной артиллерийской поддержке. Все попытки продвинуться через реку Ужа северо-западнее Ельни были безуспешными».

10-я танковая дивизия генерала Шааля уничтожила «в течение одного дня 50 танков противника, но была остановлена у хорошо оборудованных позиций русских… Дивизия потеряла не менее одной трети своих танков».

Дивизия СС «Рейх», находившаяся севернее Ельни, «захватила 1100 пленных, но с рубежа Ельня — Дорогобуж не смогла больше продвинуться» (там же. С. 171).

ДЕНЬ ШЕСТОЙ.

Среда, 23 июля

Утром газета «За честь Родины» вышла с обращением Военного совета армии к воинам.

«Пробил час решительной схватки с зазнавшейся гитлеровской сворой кровавых собак. Части нашей армии вступили в бой с врагом», — такими словами начинался этот документ. В его заключительных абзацах — жесткость, уверенность и то же презрение к захватчикам:

«Ни шагу назад! Фашистскому нахальству противопоставим наше упорство, беззаветную храбрость и готовность отдать жизнь за наши цветущие города и села, за свою Отчизну.

Путь к победе указал нам наш вождь товарищ Сталин. Путь этот — мужество, стойкость и бесстрашие в бою.

Раздавим подлую фашистскую гадину!»

Ночью армейские полиграфисты отпечатали весь тираж газеты в количестве пятнадцати тысяч экземпляров, а на рассвете уезжавшие в войска политработники, военные почтальоны и просто попутные военные люди увезли его в политотделы дивизий и отдельных частей, во все подразделения тыловой службы.

24-я армия своим левым флангом готовилась к решительной схватке с завоевателями. Начинался второй день многотрудной работы по выполнению приказа командующего фронтом «окружить и уничтожить противника в Ельне». Командарм Ракутин вчера вечером дал войскам небольшой отдых. Всю ночь шла доставка боеприпасов на передовую, артиллеристы и пехотинцы укрепляли свои позиции, повара и старшины старались получше накормить людей, медсанбаты отправляли тяжелораненых в армейский госпиталь, готовили места для новых.

Ракутин с генерал-майором Глинским, начальником штаба, обосновались в Коробце, на бывшем командном пункте генерал-майора Егорова, с утра занялись разработкой плана предстоящей операции.

Генерал-полковник Гудериан не знал, конечно, что два генерала-пограничника, под командованием которых гарнизоны пограничных застав в первый день войны причинили немало неприятностей его войскам, теперь вот задумали в городе Ельне окружить и уничтожить его уставших танкистов и мотоциклистов. С сожалением подумав, что сегодня уже 23 июля, начало второго месяца войны с Россией, а план «Барбаросса» не выполнен даже наполовину, обещанный блицкриг не получился, Гейнц решил весь день провести в ельнинской группировке своих войск, разобраться на месте и решить, что надо сделать, чтобы не топтаться на этой проклятой реке Уже, или, как он произносил, Уше.

Командный пункт 46-го танкового корпуса находился в лесу, одиннадцать километров западнее Ельни. Гудериан прибыл туда на рассвете. Фитингоф, развернув карту, стал жаловаться на русских, которые атакуют с трех сторон. Но Гудериан перебил его:

— Это я уже слышал в вашем вчерашнем докладе. Что вам сегодня известно о противнике? Где его войска? Где его слабые места?

Беседа приняла более конструктивный характер. Оба фашистских завоевателя пришли к выводу, что надо усилить удар в направлении на Дорогобуж, для чего необязательно прорываться через Басманово — Каськово, а подготовить переправу через Ужу ближе к ее истоку, правее, и рвануться на Ушаково.

«Затем я направился в 10-ю танковую дивизию, где генерал Шааль подробно обрисовал мне картину боев под Ельней», — пишет Гудериан в своей книге «Воспоминания солдата». Тут тоже не обошлось без ахов и вздохов: боеприпасы приходится подвозить с пунктов, расположенных в 450 километрах от местонахождения дивизии. Но Гудериан опять повернул беседу в нужное русло: надо быстрее кончать с группировкой русских войск под Смоленском, для ее полного окружения надо приложить еще немного усилий и тогда, соединившись с Готом, мы обеспечим, что железная дорога от Орши до Ельни будет служить немецкой армии. Гудериан поставил конкретные задачи по прорыву на Дорогобуж.

«Отсюда я направился в дивизию СС “Рейх”, находившуюся севернее Ельни», — пишет далее Гудериан. Тут он ознакомился с позициями, побеседовал с солдатами и все же пришел к выводу, что прежде чем начать наступление в направлении на Дорогобуж, надо дождаться подкреплений.

Генерал-майор Ракутин несколько опередил Гудериана. Он еще вчера хорошо изучил позиции подчиненных ему новых дивизий и пришел к выводу, что направление на Ушаково — Дорогобуж защищено недостаточно, поэтому для обороны его создал специальную группу войск под командованием комбрига Николая Ивановича Кончица.

Это был кадровый командир, получивший хорошую боевую закалку еще на Первой мировой. Родился он 24 апреля 1890 года в городе Шавли бывшей Ковенской губернии в семье служащего. В старой армии служил с 1907 по 1914 год, окончил высшее пехотное училище, получив чин поручика, временно исполнял должность командира батальона. Став командиром Красной Армии, участвовал в ликвидации различных банд, был помощником начальника штаба военной революционной тройки. Отечественная война застала его в Сибирском военном округе, на Смоленщину прибыл в должности заместителя начальника штаба по тылу 24-й армии.

Первым в группу Кончица вошел 204-й танковый полк 102-й танковой дивизии, который вчера уже участвовал в бою частью своих сил. Ожидался подход 355-го полка 100-й ордена Ленина стрелковой дивизии. Задача: перекрыть дорогу Ельня — Дорогобуж, не дать прорваться противнику в этом направлении.

Проанализировав разведданные и обсудив задачи участвующих в окружении Ельни частей и соединений, командарм Ракутин, начальник политотдела армии Абрамов и начальник штаба армии Глинский в 14 часов подписали боевой приказ № 01/оп (ЦАМО РФ. Ф. 1087. Оп. 1.Д.4.Л.96—98).

Согласно этому приказу 19-я стрелковая дивизия при поддержке танковой группы 102-й танковой дивизии и 488-го корпусного артиллерийского полка должна была нанести мощный удар главными силами в направлении Лаврово, Мойтево, Погибелка, Селиба и одной отвлекающей группой — на Лаврово, Ярославль, Прилепы, юго-восточная окраина Ельни, обойти город с севера и выйти на свой ранее подготовленный рубеж на его западной окраине.

120-й стрелковой дивизии — двумя полками, 401-м и 474-м, с танковой группой — приказывалось наступать на Ельню вдоль железной дороги и выйти на южную окраину города, организовать вместе с 19-й дивизией его оборону.

105-ю танковую дивизию (без танков) решено было использовать во втором эшелоне с задачей: наступать в направлении Ново-Шевелево, Казанка, Данино, Селиба.

106-й танковой дивизии, не имевшей боевой техники, поручалось в качестве стрелковой, оборонять рубеж по правому берегу реки Угра на фронте Коробец — Каменец.

Начало атаки назначалось на 19.00. Перед атакой провести 30-минутную артиллерийскую подготовку, подавить противника в районах его обнаружения и поддержать атаку пехоты и танков методом последовательных сосредоточений огня до восточных окраин Ельни.

В приказе не указывалось, к какому часу войска должны выйти на тот или иной рубеж и когда освободить Ельню, допускалось, видимо, что это может произойти сегодня, утром следующего дня или завтра к вечеру. Но опять произошло то, что не предусматривалось приказом.

19-я стрелковая дивизия, наносившая главный удар, как и требовалось приказом, в семь часов вечера пошла в наступление и встретила организованное сопротивление противника.

Немецко-фашистские захватчики, обнаружившие вчерашний уход танковой дивизии, действовали более решительно, смело и даже нахально. Нанеся мощный артиллерийско-минометный удар, подкрепленный ударом с воздуха, они в 20 часов бросили в атаку около 80 танков, за которыми следовала пехота. Стремительным натиском немцы овладели лесом южнее деревни Вараксино, две роты мотопехоты заняли деревню Коноплянку и до двух рот пехоты вошли в деревни Мойтево, Пронино, Огорново.

В жестоком бою погиб начальник штаба 19-й дивизии майор Терентий Федорович Рябоконь, всегда активно проявлявший себя в управлении войсками. В середине дня он выехал с командного пункта у деревни Титовка в штабы полков для подготовки наступления, как требовалось боевым приказом № 1, и оказался под ударом немецкой авиации. У деревни Коноплянка роковая бомба упала рядом с мчавшейся машиной, поразив насмерть водителя и начальника штаба. Обугленных бойца и командира жители Коноплянки похоронили на своем кладбище. Боевые товарищи выкроили несколько минут, чтобы проститься с Терентием Федоровичем. Прошло чуть больше недели с тех дней, когда он не решался без моральной подготовки сообщить Котельникову о гибели его сына, теперь вот такая скорбная весть пошла в Воронеж, в его собственную семью.