Выход из одиночества - Галина Панизовская

У Жиля зашумело в ушах, заломило затылок - самое основание позвоночника, там, где он поддерживал невероятно отяжелевшую голову... Вот оно что! Вот почему Ани звонит в последнее время так редко...

Одним прыжком он очутился возле профессора. Эвор был выше ростом, шире в плечах. Там, в Запесчаном порту, он был бы, наверное, даже моложе Жиля... Но сейчас он стар... Это соображение удержало руки и в последний момент Жиль с сожалением остановил себя, схватив шефа лишь за лацканы... Он схватил его за лацканы пиджака, дернул на себя:

- Вы... вы близки с Ани Дапапос, профессор?

Ди Эвор не ожидал нападения, он метнулся в руках Жиля, позволил себя дернуть... один раз. В следующий момент он затвердел. В старом профессоре даже к концу среды была-таки еще сила... В руках Жиля оказался каменный монумент, мощный, неподвижный... И этот монумент улыбался!

- Ее зовут Ани Дапапос? Ани Дапапос... Ани...

Он повторил имя несколько раз. Потом небрежно сбросил руки Жиля:

- Я не имею чести быть близко знакомым с этой дамой.

И направился к выходу.

Жиль выскочил вслед за ним. Самое лучшее было бы схватить такси, остановить любую проезжающую машину: скорую помощь, инвалидную коляску, самосвал, гнать по шоссе, не обращая внимания на обычные в это время заторы, барабанить в дверь и тихо, задыхаясь от бега, спросить Ани: "Откуда ты знаешь шефа?"

Но Ани не было в городе; она уехала на несколько дней погостить к подруге.

Глава 9

Теплые струйки гладили кожу. Они падали сверху, обнимали плечи, согревали пальцы ног. Они текли по лбу, по щекам, тепло укутывали грудь. Это было невероятно хорошо, будто вместе с холодом смывалось все тяжелое, скользкое, страшное.

Проснулся он, когда окно уже голубело. Смятый галстук свисал со стоячей "римской" пепельницы. Он был у себя дома в своей теплой квартирэ. Тело, вытянутое на крахмальных простынях, тихо ныло от блаженства. Не хотелось шевелиться, лень было повернуть голову.

Да и незачем было ее поворачивать. Надо было спокойно, не спеша обдумать ситуацию.

Итак, прежде всего - Запесчаная страна не сон и не бред. Она существует реально (иначе о какой же стране рассказывал ди Эвор морякам). Что она такое? Возможно, часть какого-то иного измерения... или же часть другой планеты, как-то соединившейся с нашей еще не открытым физикой подпространственным тоннелем...

В этом месте своих рассуждений Жиль поморщился - слишком уж нелепы были гипотезы.

Как и почему ди Эвор сделал Запесчанье своей резиденцией - тоже оставалось неясным. Впрочем, "почему" - это, пожалуй, можно понять: всемирно известный ученый Норман ди Эвор хотел человеческой жизни. Может быть, он не желал ежедневно видеть перед собой физиономии Дорта и компании? Если так, то тут он преуспел: парни из Запесчаной страны такого Дорта просто бы придушили...

Итак, предположим, есть такие неоткрытые законы природы, в силу которых возле кучи песку в саду профессора Эвора образовался вход в другое измерение, в другой мир, во что-то другое... И профессор нечаянно этот ход нашел... Но почему он там молодел? Он молодел, а другие, например Жиль, оставались как были? Впрочем, молодел профессор не в самом Запесчанье - изменения возраста происходили на стыке двух мироз. Это Жиль знал точно. Еще более странным было то, что профессор Эвор ухитрялся влиять на Запесчаный порт, лепить его по своим мыслям. Но так было: он прямо заявил это матросам; во всяком случае, Жиль считал, что высказывания Эвора там, в автобусе, могли иметь только такое толкованиеВопросы, вопросы, вопросы - на этом информация Жиля исчерпывалась. Но все равно, больше, чем Жиль, об этом не знал никто... А может быть, и хорошо, что не знал? Может быть, Запесчаный порт был открыт и закрыт ди Эвором после набега какого-то очередного Советника, точно так же как ленты с записями заячьих эмоций, спрятанные теперь в столе находок фирмы "Ольт"?

Догадка поразила Жиля. Он приподнялся, подсунул под плечи вторую подушку. В самом деле, если механизированный массовый гипноз представлял для конды блестящую находку, то получить во владение еще одну страну они, наверное, тоже не отказались бы... Но тогда... тогда кто может поручиться, что Запесчаная страна и массовый гипноз - единственные открытия Нормана ди Эвора, которые он постарался потом закрыть? Что, если жизнь профессора представляет собой цепь из двух видов звеньев: открытие - его захоронение, и снова открытие - захоронение? Вот почему архивы лаборатории находятся в таком беспорядке... Обдуманном беспорядке!

Конечно, так было не всегда. Когда-то Эвор издавал ежегодный лабораторный бюллетень. Двадцать два года назад именно в нем вышла его первая статья о лечении рака самогипнозом. Она и принесла профессору мировую славу... Но последние лет пять бюллетени вообще не выходили... Хотя отдельные публикации появлялись и теперь: есть же на свете темы, из которых просто невозможно извлечь военную выгоду!

"Ди Эвор, безусловно, принадлежит к людям, для которых представляет интерес сам процесс творчества вне зависимости от славы, - подумал Жиль. - Ну а я? Ради чего работаю я?"

За окном светлело. Надо было вставать, собираться, появиться в институте в положенное время. Кажется, дирекция не заметила их почти трехдневного отсутствия... или сочла за благо не замечать? Во всяком случае, подавать ей излишние поводы было бы просто глупо. А кроме того, чтобы пренебрегать славой, надо сначала ее обрести... Жиль понял, что впредь постарается выбирать для своих работ по возможности "публикабельные" темы.

...Какая сгорбленная, дрожащая была у него спина по четвергам. Он явно сокращался в росте. Интересно, в какой день недели видела его Ани?

Правда, знакомство у них было шапочное: шеф даже не знал ее имени, это ясно... Но как могло выйти, что этот полузнакомый Ани человек знал ее "Жирафа"? "Жирафа", которого и сам-то Жиль услышал не так давно... И как они могли познакомиться? Он видел ее у друзей? Но у Ани еще нет тут друзей... Она учит его племянников? Но у профессора вообще нет родственников, во всяком случае никто о них не слышал... Они встретились на улице. Встретились, и она сказала ему: "Послушайте, я спою вам Жирафа"... Какая чушь?

Жиль поймал себя на том, что затрудненная походка шефа доставляет ему почти удовольствие.

Профессор даже не кивнул, взглянув на ассистента тусклыми, пустыми глазами. Странно, как он еще помнит, что нужно являться в институт? Предупреждает слугу накануне? Того самого слугу, который по четвергам исполняет обязанности его шофера и его костыля. В этот раз сказались-таки две бессонные ночи, и слуга выполнял еще обязанности носилок. Вот бы Ани посмотреть...

Но вечером в Запесчанье он снова станет пластичным, молодым... Трудно представить себе, что этот обрюзгший, дрожащий старик был почти молод еще только вчера и будет совсем молодым часа так через три. О таком человечество может лишь мечтать... Нет, как бы там ни было, а Жиль охотно взглянул бы на это еще раз. Хотя бы взглянул. Он поехал бы вечером, совсем поздно. На этот раз он прихватил бы фонарик... И он был уже почти у цели: открыть профессорское Запесчанье - это ведь что-то значило! А отсюда и собственный необъяснимый вызов в столицу... Все чудеса имели наверняка общий корень... И в конце концов даже просто погулять по этому теплому городу было удовольствием...