Лепила. Книга вторая (СИ) - Любич Алекс

На одном из привалов я спросил десятника:

— Хармин, расскажи честно, почему ты решил принять нас в свою семью? Я, конечно, плохо знаю ваши обычаи, но у тех Урук-Хаев, с которыми я был знаком раньше, такую честь трудно заслужить.

— Видишь ли, Майк, вы спасли мне не только руку, вы спасли мне честь воина. Это сложно объяснить… в общем, без вас я бы утратил право быть защитником племени, потерял бы лицо, семью, да вообще все. Не можешь быть воином — ты племени не нужен.

— Подожди, а как же ваши старейшины?

— Там другое. Они достигли возраста мудрости, этот обычай над ними не властен. Если же ты перестал быть воином в молодом возрасте, ты должен отдать все, что имеешь, племени. Жестокий обычай, но он позволил нам выжить. Прерия безжалостна.

Ничего себе обычаи у них! Насколько жуткая и страшная должна быть здесь жизнь, чтобы до такого додуматься? Утешает одно, если племя пойдет под гравийскую корону, жизнь резко станет лучше. С огнестрелом проще и безопаснее охотиться, медицина повысит выживаемость, да и еда станет разнообразнее.

К вечеру мы осмотрели все, кроме южной части, где земли племени граничили с индейской территорией, именно в том направлении находится будущий горняцкий поселок, туда все равно идти придется, поэтому не стали пока тратить на это время. На обратном пути попалось стадо антилоп, если можно стадом назвать группу из пары десятков животных, мы подстрелили двоих, одну я, еще одну марксман из пограничников. Не знают здесь звери пока огнестрельного оружия, потому и удалось подойти к ним на полторы сотни ярдов. Орки приветствовали добычу радостными криками, полтора центнера свежего мяса для племени лишними не будут. Хармин тут же, на правах нового родственника, начал аккуратно выпрашивать, чтобы я его научил стрелять, да желательно еще и ружьишко подогнал. Пришлось вежливо объяснить государственную политику, что огнестрел здесь положен только гравийским подданным, вот как племя перейдет под корону, так сразу будут и ружья, а когда ружья появятся, тогда и пользоваться ими научим. Хармин погрустнел, но объяснения принял. Пока мы трепали языками, Рют вытащил из мешка с пространственным карманом сложенные носилки, кинул их поперек седел двух лошадей, которых держали пограничники, и подвесил к импровизированной перекладине первую антилопу. Орки тут же быстро и умело освежевали ее. Все-таки подобную работу куда проще делать, если туша висит, а не лежит на земле. Чуть позже мясо было завернуто в травяные циновки и подвешено к заводным лошадям, после чего мы продолжили путь к становищу.

Племя устроило настоящий праздник, для которого были целых два повода: вождь подписал договор о принятии племенем гравийского подданства, и племя обрело аж троих новых родственников. Сначала были песни, пляски и камлания, потом мне, Кару и Рюту раскрасили лица ритуальными рисунками, после чего начался традиционный в подобных случаях пир. Да, антилопа вкусная, особенно если умело приготовлена. Топчаны в качестве праздничного стола расставили по кругу площади и в проходах между юртами, расставили на них еду и напитки, на самой же площади всю дорогу шли ритуальные пляски. Захватывающее и грозное зрелище, эти ритмично скачущие орки со щитами и копьями. Состав танцоров постоянно менялся, кто-то выходил из танца и усаживался на свободное место за праздничным столом, кто-то тут же вставал из-за стола и выходил на площадь. Алкогольные напитки на столах присутствовали в большом количестве, но особым спросом не пользовались. Пили, в основном, почти не содержащий градуса аналог кумыса, хотя в наличии были и куда более крепкие напитки, даже аналог водки имелся. Так себе самогон, надо сказать.

Праздник продолжался до глубокой ночи, уже сильно за полночь племя начало постепенно расползаться по домам. Нас троих утащил с собой Хармин и определил в одну юрту с собой, где мы и устроились за ширмами из травяных циновок на набитых сухой травой тюфяках. Спать. Завтра с утра пораньше двигаемся в поселок, так что срочно спать.

Глава 7

Как это часто бывает в прерии, погода за ночь изменилась. Небо затянуло тучами, дул противный пронизывающий ветер, разумеется, в лицо, да еще с неба периодически сыпался мелкая противная морось. По ощущениям, температура была градусов десять по Цельсию. Подняв воротники форменных шинелей, или как они правильно называются, и придерживая поля шляп, чтобы их не сдувало, мы двигались в сторону поселка. Дорога извивалась между невысоких холмов, ввиду чего ветер иной раз стихал, чтобы через минуту-другую подуть как в аэродинамической трубе. Жуть, а не погода. Отряд регулярно останавливался, чтобы я мог подняться на ближайший холм, осмотреть окрестности, произвести нужные замеры и нанести их на карту. Только плетение воздушного пузыря позволило сохранить карту сухой, только в движении это плетение было бесполезно, не будучи заякоренным на грунт, оно подобно парашюту сдуло бы меня вместе с лошадью. В паре мест были интересные аномалии, пришлось отойти на милю-другую в сторону от дороги, чтобы провести дополнительные измерения. В результате, на какие-то четыре лиги у нас ушло больше пяти часов, в поселке мы появились незадолго до обеда, промокшие, промерзшие, голодные и злые. Имелось настойчивое желание кого-нибудь убить, и судя по тому, как от нас шарахались люди в поселке, я был не одинок в этом желании. Лейтенант повел нас сразу к «федеральному зданию», как я про себя именовал подобные заведения, где в одном месте сидела вся власть, подобно тому, как было в прошлой жизни в Америке. Пока мы слезали с коней, разминая затекшие ноги и задницы, Хан уже успел на кого-то наорать и кого-то построить. Он заслушивал доклады, мы же сняли с носилок, закрепленных между двух лошадей, самодельный стазис-короб с телом убитого пограничника. На пару с шаманом мы вчера целый вечер убили на его создание. Стазис-поле, местный магический аналог холодильника, штука относительно несложная, но очень дорогая. Дорогая потому, что либо надо использовать довольно много сильно не дешевых компонентов, либо она будет жрать энергию не в себя. Вместо дорогих компонентов у нас были деревянные жерди и плетеные из ивовых прутьев панели. Сразу после изготовления я влил в накопитель с четверть своего дневного запаса энергии, сейчас она убавилась где-то на треть. Четверо пограничников из квартировавших в поселке подхватили короб и унесли в стационарный стазис-холодильник. Тут же подскочил какой-то шустрый тип из гражданских, представившийся начальником строителей, и увел нас троих в только что построенный дом.

Дом являл собой почти точную копию «федерального здания», то есть, одноэтажный щитовой дом на четыре довольно просторные комнаты с коридором между ними. И лестница на чердак в коридоре. Мы свалили свои пожитки в единственной комнате, где была мебель в виде двух кроватей, и сразу начали переодеваться в сухое. Не успели мы закончить, как прибежал вестовой и позвал всех обедать. Ну да, важные вещи нужно делать в первую очередь.

Что давали на обед, так и не удалось распробовать. Я настолько устал, промок и проголодался за это утро, что все было сожрано в момент не заостряя внимание на том, что конкретно находилось в тарелке. Единственно что понял, это то, что в кружке был какой-то кисло-сладкий напиток. Как только тарелки опустели, по другую сторону стола нарисовался лейтенант и пригласил в баню. А что, это мы завсегда.

Баня поразила до глубины души. Небольшой сруб из бруса над ручьем с чистейшей, как слеза, ледянущей водой, небольшой предбанник с лавками и столом, дальше дверь в парилку, в ней кирпичная каменка и полати. Вот откуда здесь взялась русская баня, скажите мне на милость? Да, еще часть воды из ручья была отведена в обход бани в глубокий выложенный гладкими камнями рукотворный водоем.

— Откуда у вас такая прелесть? — спросил я лейтента.

— Гравийская традиция, — ответил тот, — когда мы сюда прибыли, здесь уже подобным пользовались.