Доктор Данилов в дурдоме, или Страшная история со счастливым концом - Андрей Шляхов

Терпения хватило ненадолго – до очередного профессорского обхода…

– Как у нас здесь дела? – Профессор присел на край даниловской кровати и посмотрел на Безменцеву.

Свита, все те же персоны, частоколом окружила кровать.

– Проводим лечение, Валентин Савельевич, – бодро начала Тамара Александровна. – Переносимость хорошая, состояние постепенно стабилизируется. Проведены консультации невропатолога и терапевта, терапевт назначил УЗИ органов брюшной полости…

– Нашли что-нибудь? – Профессор ободряюще улыбнулся Данилову.

– Нет, никакой патологии не выявлено…

– Странно, если бы она была выявлена, – вырвалось у Данилова…

Ультразвуковое исследование оказалось чистой воды фарсом, не более того.

Как и положено – накануне Данилова предупредили о том, что от завтрака следует воздержаться. Он воздержался, заодно пришлось воздержаться и от обеда, потому что его повели на «ультразвук» лишь в третьем часу.

– Там очередь, – отвечали, а точнее огрызались в ответ медсестры, когда Данилов спрашивал, будут его сегодня смотреть или нет.

– Врач у нас сейчас один, а больных – тысяча шестьсот! – чуть подробнее ответила пришедшая на обход Безменцева. – Ждите, про вас не забудут!

И правда – не забыли. Явился санитар и отконвоировал Данилова в соседний корпус. О том, чтобы выдать ему куртку и «уличную» обувь, никто не позаботился. Пришлось идти так, как есть: в казенной пижаме и казенных тапочках.

От свежего воздуха закружилась голова. Данилов дышал во всю мощь своих легких, щурился на выглянувшее из-за облаков солнце и совершенно не смотрел под ноги. В результате дважды наступил в лужу.

– Смотри, куда ступаешь! – сделал замечание санитар, погрозив Данилову свернутой в трубочку историей болезни. – Нечего по больнице грязь разносить.

Данилов промолчал, хоть ему и было что ответить. Санитар, высокий, широкий в кости, с угрюмо-презрительным выражением лица, явно относился к той категории людей, которые плохо понимают слова. Вот кулаком в зубы – совсем другое дело!

Но сегодня «кулаком в зубы» было не совсем актуально.

У дверей кабинета ультразвуковой диагностики змеилась очередь человек на двадцать. Нет – на десять, ведь очередь была двойной, каждого пациента сопровождал санитар или кто-то еще в белом халате.

«Все равно часа на полтора», – подумал Данилов, но ошибся – едва успев войти, обследуемые уже выходили из кабинета. Не прошло и получаса, как Данилов вошел в кабинет. Санитар вошел следом.

– Ложитесь на спину! – потребовала толстуха в белом халате, сидевшая у аппарата. – Не раздевайтесь, просто задерите одежду!

Данилов лег на кушетку, покрытую скользкой клеенкой, и задрал пижамную куртку вместе с надетой под нее своей футболкой.

Толстуха крутанулась на стуле и ткнула Данилову в живот датчиком. Провела слева направо (смазанный гелем датчик скользил беспрепятственно), повернула, подвигала вверх-вниз и сказала в пространство:

– Историю!

Санитар подал ей даниловскую историю болезни.

– Это все? – изумился Данилов.

По его представлениям самое короткое исследование подобного рода должно было бы длиться минут пять. Ну – пусть три, но никак не десять – пятнадцать секунд.

– Все, можете одеваться! – рявкнула врач и добавила уже для санитара: – Сто раз говорила – не скручивайте истории! Что за народ!

– А чем можно вытереться? – Данилов встал, придерживая одежду рукой, чтобы она не испачкалась в геле.

– Полотенце с собой надо носить! – услышал он в ответ. Пришлось вытираться футболкой.

– А вы хоть что-то успели увидеть? – с сарказмом спросил Данилов.

– Я увидела все, что мне было надо! – последовал ответ. – Я – профессионал, а профессионалы работают быстро! Держи!

Санитар взял историю болезни со вклеенным в нее бланком исследования.

– Пошли, чего встал?!

Данилов молча вышел в коридор.

– Татьяна Николаевна – классный специалист, – сказал ему санитар. – К нам из госпиталя ветеранов пришла, не из районной поликлиники!

Данилов мысленно порадовался за ветеранов, потерявших такого «специалиста-профессионала»…

– Почему странно? – Профессорские брови от удивления сложились «домиком». – Поясните, пожалуйста.

– Провести мельком датчиком по животу – это не УЗИ, а профанация, – сказал Данилов.

– А вы, простите, врач-«узист»? – дружелюбно, без капли иронии, поинтересовался профессор.

– Нет, у меня другие специальности, – чувствуя, что разговор сейчас зайдет не туда, куда надо бы, ответил Данилов.

– Какие же?

– Врач «скорой», анестезиолог, сейчас учусь в ординатуре на кафедре патологоанатомии.

– Обожаю «скоропомощников»! – всплеснул руками профессор, обращаясь к свите. – Они такие категоричные! Все знают, всех учат!

– А что им еще делать? – хмыкнул Геннадий Анатольевич. – Менталитет…

– Без обид, пожалуйста, – попросил профессор, заметив, как изменилось лицо Данилова. – Мы тут все врачи, хоть и разных специальностей, так сказать – свойский разговор. Тем более что вы сейчас готовитесь в патанатомы. Хорошая специальность, правда, нервы расшатывает как никакая другая. Постоянный контакт со смертью без последствий не проходит.

Свита дружно закивала, хотя Снежков смотрел не на нее, а на Данилова.

– Если можно – я бы сказал пару слов насчет менталитета… – вежливо и сдержанно начал Данилов, но Безменцева тут же перебила его:

– Владимир Александрович, давайте вы скажете мне это потом, с глазу на глаз, хорошо? Не стоит задерживать Валентина Савельевича и всех нас.

– Вам, Тамара Александровна, говорить нет смысла. – Данилов старался не сорваться на крик. – Ваши обходы по стремительности не уступают ультразвуковому исследованию в вашей больнице. Да и потом не вы сказали про менталитет. Или вы тоже не любите врачей «скорой помощи»?

– Хорошо, скажите мне! – вмешался заведующий отделением. – Только коротко и без пафоса.

– Коротко не выйдет – слишком много всего, – ответил Данилов.

Ему хотелось сесть на кровати, но тогда бы пришлось спихнуть с нее профессора.

– Во-первых, меня не устраивает отношение лечащего врача. Такое впечатление, что Тамаре Александровне нет до всех нас дела…

Безменцева тут же покраснела и нахмурилась.

– Не обобщайте! – потребовал Геннадий Анатольевич.

– Хорошо, не буду. Создается впечатление, что Тамаре Александровне нет до меня никакого дела…

– Давайте мы сделаем вот что, – предложил профессор. – Отпустим сотрудников, пусть идут работать, и попросим ваших соседей немного погулять в коридоре. А сами тем временем вместе с Геннадием Анатольевичем и Тамарой Александровной все обсудим.

Свита мгновенно растаяла. Только старшая сестра задержалась в палате. Ей пришлось чуть ли не силой вывести в коридор Юру, желавшего услышать продолжение разговора. Наконец ушли и они.

– Прошу вас, продолжайте, – разрешил профессор.

– Можно, я сяду? – Данилов приподнялся, опираясь на локоть.

– Да-да, конечно. – Пофессор пересел на Юрину кровать.

Лычкин и Безменцева сели по бокам от него.

«Чисто в суде», – усмехнулся про себя Данилов.

– Продолжайте, мы вас слушаем. Внимательно слушаем. Насколько я понимаю, вы недовольны тем, что Тамара Александровна уделяет вам мало времени? – Профессор не терял своего дружелюбия.

– Да, именно так. И я считаю, что меня совершенно зря здесь держат и неправильно лечат.

– Позвольте историю, Тамара Александровна, – протянул руку Валентин Савельевич. – Благодарю…

Несколько минут прошло в молчании – профессор читал историю болезни Данилова.

– Я должен сказать, что одобряю действия Тамары Александровны. Сам бы, будучи на ее месте, назначил бы вам такую же терапию.

– Спасибо, Валентин Савельевич… – едва слышно прошелестела Безменцева.

– Хоть я и не психиатр, но вашу тактику прекрасно понимаю, – начал Данилов. – Вы не привыкли думать. Это главная беда психиатрии как таковой. Диагноз у всех один – шизофрения, лечение тоже одно – угнетающие все, что только можно, нейролептики. Прекрасное средство – эти нейролептики! Постоянно их принимая, пациенты превращаются в зомби. Снижается концентрация, притупляются эмоции, деревенеет разум! И это уже на всю жизнь! Что-то не так? Увеличим дозу или заменим один нейролептик на другой!

– У вас неверное представление о психиатрии, – сокрушенно покачал головой профессор.

– Вы знаете, Валентин Савельевич, во время занятий на кафедре психиатрии мне не раз приходилось слышать от ваших коллег сакраментальную фразу: «Мы не психотерапевты, мы – психофармакологи». Наше дело – не лечить, а нейролептик подобрать да транквилизатором его «усилить». Тогда я был свой, и при мне, не стесняясь, говорили все.

– Так обычно говорят недалекие люди, – заметил профессор.

– Но не может же кафедра на девяносто процентов состоять из недалеких людей? – прищурился Данилов. – Или может?

– Мне кажется, что суть проблемы в вашем заведомо негативном отношении к психиатрии, – улыбнулся профессор. – Предвзятость – она, знаете ли, мешает объективной оценке ситуации, а отсутствие специальных знаний, при наличии медицинского образования, толкает к поспешным суждениям и не менее поспешным выводам.