Капитан «Неуловимого» - Владимир Геннадьевич Поселягин

– Старший лейтенант Мальцев? Попрошу пройти с нами, – сказал тот из них, что имел шпалы лейтенанта госбезопасности. Двое других были сержантами.

– Парадку брать?

Я был в повседневной форме, только тужурку на вешалке оставил, да фуражка там же. На ногах у меня были гостиничные тапки. Я и не знал, что они тут есть, но увидев стоящие у входа две пары, использовал.

– Оставьте. Награждение состоится в восемь часов вечера, успеете вернуться и переодеться.

– Хорошо.

Дверь я не закрывал, и они пристально наблюдали за всеми моими движениями. Я быстро натянул свежие носки, надел ботинки, куртку, ремень с пистолетом. Изучив своё отражение в настенном зеркале у вешалки, я поправил фуражку, покинул номер и, сдав ключ дежурной, направился вниз.

Дальше как по классике: чёрная «эмка» и Лубянка. Сержанты отпочковались на входе, меня внесли в журнал посетителей, там же я сдал оружие. Лейтенант сопроводил меня в кабинет на втором этаже.

В кабинете на втором этаже за столом сидел майор госбезопасности – полковник, если переводить на армейские звания. А ведь меня в чём-то подозревают, раз двух волкодавов взяли для моего сопровождения. Сержанты явно опытные бойцы; думаю, они бы меня скрутили, хотя я с момента попадания в это тело активно его развивал.

– Присаживайтесь. – Майор указал на стул перед столом.

Лейтенант не вышел, а встал у меня за спиной, оперевшись о стену и скрестив руки.

– Майор госбезопасности Клюев, следователь по особо важным делам, – представился майор. – Вы лейтенант Мальцев? Или кто другой, кто носит его фамилию? Расследование показало, что лейтенант Мальцев до войны и лейтенант Мальцев сейчас – это два совершенно разных человека. Два дня назад по нашей просьбе ваш отец прошёл в двух метрах перед вами, а вы его так и не узнали. Как не узнали родную мать и брата. С сестрой решили не проверять.

– О как, сразу в лоб, – усмехнулся я и, подняв руки, беззвучно поаплодировал. – Я восхищён.

Честно скажу, я подозревал, что до такого дойдёт. Актёр я так себе, постоянно держать роль Мальцева я бы не смог, да и не знал я, как он вёл себя в жизни. Моя индивидуальность так или иначе прорывалась, поэтому я постепенно заставлял людей привыкать к новому Мальцеву, благо после перевода я сталкивался в основном с незнакомцами. Но то, что мне устроили проверку с его родными – вот это невольно восхитило меня.

Даже не знаю почему, но фотографий семьи у Ивана при себе не было, я не нашёл. Как бы я его родных узнал, если никогда их не видел? Так что юлить не было смысла: меня прижали и теперь, пристально отслеживая мои реакции и эмоции, ждали, как я себя поведу. Мои беззвучные аплодисменты не смутили майора: он понял, что я таким образом тяну время, обдумывая, что делать дальше.

Молодцы. Отличную работу провели. Что ж, придётся раскрываться, иначе не выйду отсюда.

– Это всё, что вы скажете? Итак, как вас на самом деле зовут? – произнёс, наконец, майор.

Я несколько секунд сидел и смотрел на него, потом неуверенно пожал плечами и сказал:

– Я не совсем уверен, но мне кажется, Мальцев Иван Иванович. Впервые я осознал себя как личность в конце мая, очнувшись в военно-морском госпитале в Риге. От соседа по палате, который в довольно резких выражениях высказался в мой адрес, я узнал, что я лейтенант Мальцев и являюсь командиром подводной лодки. С того момента прошло четыре месяца, никаких проблесков памяти прежнего Мальцева (а я не отождествляю себя с ним), ни разу не было. Я эти четыре месяца живу с чистого листа.

Ещё в госпитале я представил себе, что рассказываю врачам о потере памяти, и увидел себя в халате сумасшедшего, с завязанными руками, в психиатрической больнице, где мне ставят уколы, доводя до состояния овоща. Бред, конечно, но эта картинка была такой ясной, что я поклялся себе никому не рассказывать о потере памяти, или, как её правильно называть, амнезии. Разве что в угол загонят, вот как сейчас это произошло.

Меня исследовал пленный немецкий врач из Берлина, настоящее светило медицины, он и поставил такой диагноз, сказав, что я уникум, и он такое впервые встречает в своей практике. Памяти о прошлой жизни нет, а всю школьную программу помню, даже вроде на университет знания тянут. Речь у меня правильная, не нужно проходить обучение и социальную адаптацию. Мне это действительно помогло, никто и не заподозрил, что Мальцев изменился. Врач действительно хорошо поработал, и я выполнил своё обещание – отпустил его живым. Он подписал обязательство не участвовать в этой войне, снимет мундир и вернётся к мирной практике в Берлине.

– Значит, амнезия?

– Она, родная. Я даже рассказывать не хочу, как делал свои первые шаги в новом для меня мире. Сейчас со смехом можно вспоминать, а тогда реально страшно было. Никого из команды не знаю, месяц потратил на то, чтобы научиться управлять лодкой с нуля. Поступил достаточно просто: в учебных выходах поручил командование и управление старпому, якобы тому опыта набраться надо, а сам наблюдал и запоминал. Помогло. Подводник я, конечно, средний, но опыт всё же имею. Он мне понадобился при перегоне трофейной немецкой подводной лодки, когда вместо экипажа – пятнадцать бойцов осназа, которые ни хрена не знают, и каждого носом ткнуть нужно, какой штурвал крутить или что нажимать. Я там единственный моряк был, чуть голос не сорвал…

Или вот на второй день, как себя осознал, услышал от британских моряков английскую речь в порту и отлично их понял, для меня их речь звучала как родная. Я три дня с ума сходил, подозревая, что я английский шпион, пока в письмах от родителей не узнал, что мать у Мальцева – учительница английского языка. Это ладно, но я отлично говорю и пишу на немецком. В письмах об этом ничего нет, владел ли Мальцев этим языком, я не знаю. И это только по двум языкам, но я не знаю, известны ли мне ещё какие, времени проверить не было. Общались в основном на русском да немецком.

– Интересная история. Мальцев немецкого не знал. А как вы объясните покупку шлюпки?

– Я же вроде как моряк, а на вёслах ходить не умею. Учился. На руках мозоли заработал, но вроде что-то получаться стало. Всё своим умом доходил, с инструктором быстрее бы усвоил. Ещё смотрел, как другие матросы на вёслах ходят, и повторял ночами. Это ещё ладно, вы бы видели, как я запоминал словарь морских терминов. И надо было его писать и людей путать?

– М-да… – Майор явно был растерян: он ожидал многого, но явно не такого признания.

Но не правду же ему рассказывать,