Несносный тип (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

Барабаны револьверов вкусно щелкают, когда я прожимаю спусковой крючок с усилием. Не спешу, так как попадание куда угодно кроме головы — считай промах. Пули-то обычные, а проговаривать заклинание, что наделит пулю парализующим желтоглазого зарядом, слишком долго. «N’aam sark Achiol, redus letardika memurum»… Пока это произнесешь, тебе уже глаз на жопу натянут и ноги местами поменяют!

Я очень легкий, чем и пользуюсь, как только жадные пальцы оказываются буквально в паре сантиметров от моего носа. Прыжок с кувырком назад, прямо под ступени, с которых я сходил встречать гостей. Следом, поддаваясь инерции, прыжок. Опять задницей вперед, в гостеприимно распахнутые двери. Там уже приземлюсь безобразно на спину, тут же начиная пихаться ногами, чтобы проскользить по полу немного дальше и встать. Маневр сложный, но позволяет сразу выиграть большое расстояние — те, кто так хотел меня потрогать за что-нибудь нежное, лежат кучей-малой в том месте, где я был пару секунд назад.

Не все. Две головы, отчетливо выделяющиеся на фоне дверного проема. Два последних выстрела. Минус шесть. Огнестрельное оружие безответственно летит на пол в соседнюю комнату, а я лихорадочно быстро выдираю из-за спины старрх. К бою готов!

Я классный? Классный! Умный? Умный! Ловкий? Да просто прелесть! Урезанная пиратская система моего организма пиликает, оповещая, что в бою честно добыты следующие уровни Триад Плута, Мага и Воина.

Торжествую приблизительно половину секунды, после чего мне в лоб прилетает немалых размеров булыжник.

БАЦ!!

Семеню назад по коридору, хватаясь за стеночки и чудом не отпуская нож. В голове стоит звон, понимание, что происходит, куда-то убежало, хочется закрыть глаза и отъехать в беспамятство из этого жестокого мира. Спасает кровища из рассеченного лба, заливающая левый глаз, томность моментально исчезает, а я успеваю слегка собраться назад перед тем, как первая из фигур в узком коридоре, худая и со светящимися глазами, подбегает ко мне вплотную. Она уже тянет руки, которые я готов слегка укоротить ножом, но мы оба не достигаем желаемого — в грудь фигуре врезается нечто, весьма похожее на металлический багор.

— Пхр… датели…, - шипит падающий вперед житель Хайкорта, тут же получая от меня лезвием старрха в шейный отдел позвоночного столба.

— Поговори мне тут, — хмуро доносится над моей макушкой голосом Эйджина… или Вургласа, — …козёл продажный.

— Какого лешего вы тут забыли?! — возмущаюсь я, отмахиваясь ножом от рук подбежавшего верзилы. У того проблемы — один из багров, когда-то принадлежавших Мадре, торчит у мужика в горле, а второй болтается в кишках. Тем не менее, желтоглазый непоколебимо хочет меня уконтрапупить, но лишь жертвует протянувшимися в мою сторону пальцами.

— А на кой ты нам мертвый? — резонно гудит сверху.

Пока есть время, срочно смахиваю кровь со лба, пытаясь оценить, сколько еще злобствующих противников на ногах. Много.

— Эй, братцы! — хриплю я оркам, продолжающим валандаться с беспалым верзилой, — Двигайте его ко входу!

— Зачем?

— Надо!

Мимо протестующе хрипящего шашлыка никто не пролезет, если, конечно, не моих габаритов, поэтому Трайкеры почти в безопасности. А вот мне нужно в комнату, куда я закинул опустевшее оружие. Проскальзываю хитрой кровоточащей мышью в приоткрывшуюся щель, намереваясь подобрать оружие, но там меня уже ждет один не менее хитрожопый тип. Сцепляемся с ним в партере, валясь на пол. Сверхъестественно сильные пальцы сдавливают мышцы на плечах, худое острое колено бьет под дых, желтоглазый самоуверенно скалится мне в лицо, но тут же меняет своё выражение на удивленное — отогнув его голову к полу, я опускаю его шею на лезвие огромного ножа. Эти «нежители» боли не чувствуют, поэтому парализация для засадника — полный сюрприз.

А я уже, под хриплое дыхание братьев-орков, набиваю барабаны револьверов патронами. Те, кто не могут добраться до моих союзников, вовсю орут про предательство, продажность и прочие хорошие вещи. Недолго. Первому же крикуну я стреляю в грудь всего одним выстрелом. Дожидаюсь, пока он начнет пренебрежительно ухмыляться, а потом громко и внятно говорю:

— «Пули восстания».

Вот этого уже наступающие не выдерживают. Изначально, они явно были готовы к тому, что моё оружие снаряжено смертельно опасными для них патронами, но там я был на виду и один, а здесь прикрыт двумя здоровяками с баграми и могу стрелять из безопасной зоны. Проткнутый и оставшийся беспалым мужик, используемый Трайкерами в качестве затычки, зловредно садится на пол, но тут же изумленно расширяет глаза, видя, как я приставляю к его лбу револьвер.

— Халтурщик, — пеняю я ему, вышибая мертвые мозги. Следующая пуля летит в ближайшего, стоящего с раскрытым от изумления ртом. Уже не в голову, в торс, ибо эффект тот же, а меня учили стрелять грамотно, хоть и по живым.

— Мудак, — говорю я ему обидчиво, пока горящие желтым огнем глаза медленно гаснут. Именно он назвал меня «мразью» буквально ни за что!

— Скотина.

— Подлец.

— Некрасивый.

Каждый выстрел сопровождается эпитетом в пользу умирающего. Глаз залит кровью, приходится его зажмурить. Иду, стреляю, оцениваю расстояние до спин троицы самых умных, подавшихся в бега. Поразмыслив, трачу остаток патронов в барабанах на тех, кто еще по каким-то причинам функционирует и не покинул здание. Кроме Трайкеров, естественно. Те заняты неодобрительным смотрением на одного циничного кида.

— Мужики, без обид, — бросаю им, когда мы остаемся втроем, — Моё задание от Совета Основателей — выхолостить город. Каждый псих сегодня станет завтра тройкой-пятеркой самоубийц. Хотите косить народ из автоматов? По мордам вижу, что нет. Так что не мешайте быть уродом.

Дальше, перед тем как городские службы зажжужат, пнутые телепортировавшимся к нам Ахиолом, братья поведают мне интересную историю. Оказывается, почти все желтоглазые Незервилля знают, что жизнь шерифа стоит ровно сто лет в тюрьме. Только его и никого больше, источник этой новости неизвестен, но все в нём уверены на сто процентов. Сто лет и ни днём меньше, разделенные поровну на всю группу принимавших участие в моём убийстве. В чем подвох? Провинившимся желтоглазым на время отсидки удаляют металлическую пластинку в черепе, позволяющую им посещать Купель. Моим убийцам её бы оставили.

Сто лет Купели. Неимоверно шикарный приз.

— И… это, Криггс, — Эйджин прямо взглянул мне в глаза, отодвигая в сторону напряженно рассматривающего бездыханные тела брата, — Думаешь, почему участок распустили? Почему мы отдыхаем? Чтобы ты взял на себя всё, приятель. Нас не вернут в строй, пока ты не замараешься по полной, слышишь? Либо… либо пока не взбунтуется слишком много народа. Понял? Мы этого тебе не говорили, ты этого не слышал.

Только желтоглазый замолчал, как воздух с хлопком раздвинулся, демонстрируя нам полуголую шестирукую фигуру в черных шароварах. Бог озирался с самым невозмутимым видом.

Зря я подписался на эту работенку.

Раз, два, три… три уровня получает мой новый класс «шерифа», начиная гордо демонстрировать цифру «4» в конечном итоге. Справка сообщает, что «активированный» класс может и будет снабжать меня определенными преференциями и свойствами при достижении более высоких значений в планке уровня. Последнее меня не радует — это как намёк на то, что не все свойства могут быть расценены как положительные (судьба Эскобара этому прямое подтверждение), так и то, что шанс отката этих изменений будет невелик. Проще говоря, перспектива сменить класс становится совсем уж туманной.

— Ахиол, — с досадой обратился я к богу, задумчиво рассматривающему валяющиеся у нас под ногами трупы, — Соглашаясь на ваше предложение о работе, я не предполагал, что вы используете меня как чистильщика. Эти разумные были натравлены на меня.

— Шериф Криггс, — невозмутимое лицо мэра повернулось ко мне, — Поверьте, это необходимость, предпосылок для которой вы не видите.

— Это нарушение духа нашего с вами договора, господин мэр, — ответ плясал у меня на губах, порываясь сорваться ядовитым плевком, но сдержаться силы нашлись, — боюсь, нам придётся уточнить несколько деталей, раз уж мы перешли непосредственно к буквам.